«О грамматоло́гии» (франц. De la grammatologie, сочетание предлога de с определённым артиклем в данном случае может переводиться как «нечто о…», т. е. «нечто о грамматологии»), единственная крупная работа французского философа Ж. Деррида, вышедшая в 1967 г. практически одновременно со сборниками статей «Голос и феномен» и «Письмо и различие». Все эти произведения объединены проблемой письма в западноевропейской философии. В них впервые говорится о деконструкции, которая, согласно текстам Деррида, свойственна европейской метафизике – инструменты деконструкции обнаруживаются в самой текстуальной европейской традиции, а не берутся «извне». В работе «О грамматологии» исследуется «наука» о письме – грамматология, которая противопоставляется лингвистике, ориентирующейся на фонологическую традицию. Отмечается, что возникновение данной «науки» практически невозможно, потому что внутри самой грамматологии заложено постоянное «сопротивление» «логоцентрической метафизике», на которой базируются все позитивные науки. Проявляя работу различных механизмов деконструкции, Деррида выявляет работу фоноцентризма в истории западноевропейской философии. Показывается постоянное наличие в истории европейского мышления противопоставления «речи» (фоноцентризма) и «письма», в рамках которого «подавляется» письмо и устанавливается доминирование речи. Деконструируются основные положения (вторичность письма по отношению к речи, произвольность знака, непроблематичное отсылание означающего и означаемому) классической лингвистической теории письма, которые вместе с классической философской традицией, указывают на вторичность письма по отношению к речи. В такой перспективе письмо мыслится как посредник при посреднике, посредник при речи, нарушающий прямой диалог души с истиной. 

История создания

Книга «О грамматологии» вышла в 1967 г. в издательстве Les Éditions de Minuit. Первоначально книга формировалась на основе статьи Деррида в журнале Critique – «Письмо до письма» («L’Écriture Avant La Lettre») (1965/1966) и серии докладов в рамках семинара «Природа, культура, письмо или насилие письменности, от К. Леви-Стросса до Ж.-Ж. Руссо» («Nature, Culture, Écriture: La Violence De La Lettre de Lévi-Strauss à Rousseau»), который он провёл в 1966 г. в Высшей нормальной школе. Впоследствии эти работы станут первой и второй частью «О грамматологии». 

Изначально книга «О грамматологии» планировалась к выходу осенью 1966 г. Ж. Пьель, директор журнала Critique, и Ж. Линдон, хозяин издательства Les Éditions de Minuit, задумали запустить серию в виде дополнения к журналу Critique. Первой книгой из этой серии задумывалась «О грамматологии» Деррида. Весь необходимый материал для книги у Деррида в тот момент уже имелся на руках. Однако, бо́льшая часть предполагаемой книги существовала только в виде заметок и небольших набросков, которые ещё предстояло структурировать и представить в виде единого текста. К этим наброскам относились и огромная статья, вышедшая в журнале Critique – «Письмо до письма», и тексты семинара, только что проведённого философом в Высшей нормальной школе, – «Природа, культура, письмо или насилие письменности, от К. Леви-Стросса до Ж.-Ж. Руссо».

К лету 1966 г. Деррида почувствовал, что переоценил свои силы и пожелал сделать перерыв в преподавании, чтобы выделить больше времени на работу над книгой. Он даже пиcал, что чувствует себя на грани срыва. 16 сентября Деррида сообщал Пьелю, что работа над текстом продвигается медленнее, чем он рассчитывал, поэтому книга будет готова с опозданием по меньшей мере на два месяца. В конце осени 1966 г. возникают новые обстоятельства, задерживающие срок публикации книги. Ж. Ипполит и М. де Гандийак предложили Деррида представить «О грамматологии» в качестве академической диссертации. По правилам тех лет диссертация могла быть напечатана в издательстве за несколько недель до предполагаемой защиты, но поступить в магазины – лишь после защиты. Пьель согласился на эти новые условия. 

В итоге книга вышла в издательстве Les Éditions de Minuit лишь в 1967 г., после защиты Деррида, состоявшейся в июле того же года. 

Структура и основные идеи

Книга состоит из 2 частей. Первая [«Письмо до письма» («L'Écriture Avant La Lettre»)] включает в себя три главы, а вторая [«Природа, культура, письмо» («Nature, Culture, Écriture»)] – четыре главы. В книге с помощью «деконструктивистких операций» очерчиваются «основные концепты», которые выявляются в ходе прочтения большого объёма «классических» текстов от Ж.-Ж. Руссо до К. Леви-Стросса. 

Согласно работе «О грамматологии», всё западное мышление развивалось под гнётом фонетического линейного письма. Фонетическое письмо всегда разделяло означающее и означаемое, речь и букву. Одним из базовых пунктов соссюровской лингвистики является различие трёх фигур: означающее (акустический образ), означаемое (понятие) и знак (единство означаемого и означающего). Грамматология как «наука» о письме постоянно сталкивается с письмом до слова, с некоторым протописьмом (archi-écriture) в истории европейской метафизики. Грамматология является скорее способом описания группы проблем, а не их решением, затрагивающим серии различных вопросов – вопросы о письме, вопросы речи, вопросы о науке, вопросы об истине. Классическая теория письма (Ф. де Соссюр), рассмотренная в книге «О грамматологии», наполнена противоречиями, которые вскрываются благодаря работе деконструкции и обращению к концепту протописьма. Не соглашаясь с базовыми положениями соссюровской лингвистики (например, сугубо внешняя роль письма или образной репрезентативности письма по отношению к языку, внешнее положение письма по отношению к знаку-значению), текст Деррида выявляет работу протописьма, которая показывает невозможность такого понимания письма. Важным оказывается тезис Соссюра о изначальной произвольности языкового знака – не существует никакой «естественной», необходимой, самоочевидной и прозрачной связи между означаемым и означающим, то есть между акустическим образом и понятием, к которому он отсылает. Протописьмо улавливает скрытую игру различий, изначальную вовлечённость в постоянное отсылание означающих к другим означающим. «Логика» протописьма устанавливает ошибочность и противоречивость фонетического письма – предположение о том, что человек сначала научился говорить, а потом писать оказывается «неверным» в рамках этой «логики». Нигде в мире не существует чисто фонетического письма – мы не слышим так, как пишем. Грамматология всегда оказывается в двойственном положении, т. к. выстраивается под властью метафизики присутствия, беспроблемного означения означающим означаемого: «Этот экзерг не только намекает на то, что наука о письме находится в плену метафоры, метафизики и теологии, и не только указывает, что эта наука – грамматология – везде в мире делает решающие усилия для своего освобождения» (Деррида. 2000. С. 117). Метафизика заявляет себя в фигурах наличия, присутствия, тождества и т. д. В рамках проекта грамматологии деконструкция предстаёт в качестве «программы» по преодолению онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентрического европейского мышления и культуры. Деконструкция оказывается способна «добраться» до текста как игры различий. 

В тексте «О грамматологии» появляется целый «пучок» (Деррида, 2012. С. 25) различных терминов, возникающих у Деррида в процессе деконструкции истории письма: «différance (различАние, различае)», «след», «знак», «письмо», «восполнение (supplement)». Деррида вычитывает эти термины из исследуемых текстов, тем самым показывая, что сами тексты дают «материал» для подобного рода чтения. Сами эти термины вписаны в саму «операцию деконструкции», оказываются «найденными» в самом тексте. 

Термин «différance», наряду с «деконструкцией», является одним из зонтичных в работе Деррида. Неографизм «différance» образован путём прибавления к французскому слову «différence» («различие», «разница», «отличие») буквы a. Само существительное différence происходит от глагола différer (от лат. differo), который имеет два значения: 1) «повременение», «отсрочивание», «промедление». «откладывание на потом»; 2) «различать», «отличать». Введение буквы a позволяет придать смысл «отсрочивания», «повременения», который, по заверениям Деррида (Деррида, 2007. С. 30), пропадает в существительном «différence». К тому же различие между «différence» и «différance» на слух неуловимо (в силу специфики французского произношения носовых звуков) – его можно заметить только на письме [на русский язык этот термин переводится по-разному: «различАние» (Деррида. 2000), различaе (Деррида. 2007)]. 

Концепт «différance» разрывает классическое представление о связи между словами и вещами как о чём-то произвольном и беспроблемном. Неографизм «différance» различает письмо и речь. Разрыв между этими двумя регистрами всегда «отсрочивает» означение, благодаря этому движению встреча означающего и означаемого (вещи, смысла, факта, присутствия) всегда откладывается. Означающее и означаемое никак не могут совпасть друг с другом, именно поэтому сам Деррида часто говорит об этом термине в апофатическом (отрицательном) ключе, т. е. оно себя не обнаруживает, не есть, не существует, не присутствует, не наличествует. 

Из предыдущего следует, что протописьмо, проявляемое в работе «différance», избегает редукции и определений в терминах «позитивной науки», выступая условием всякой языковой системы. Оно не может быть внутренним объектом науки, которая сама появляется благодаря игре различий и означающих, выявляемой в «операции деконструкции». «Différance» обозначает и динамику протописьма, и «чистый след», и возможность письма, и возможность речи. «Логика» «différance», самого способа образования этой неографемы, опровергает «чистоту» фонетического письма, на которой базировалась классическая лингвистическая теория письма и предшествующая ей философская традиция. Письмо выступало, с одной стороны, как насилие над речью, узурпация речи письмом; но, с другой стороны, существует некоторое естественное письмо, записанное в душе, которое воспроизводится за счёт речи. Деррида в работе «О грамматологии» «говорит» о принципиальной избыточности письма – на это указывает буква a в термине «différance», – и на наличие собственных, относительно независимых законов. Эта роль посредника является условием всего языка, а не только письма, как предполагает логоцентризм. Весь язык оказывается «восполнением» (supplement) (перво)-начала, то есть стремлением восполнить и снять разрыв между означаемым и означающим, прийти к истинному и первоначальному смыслу, где означающее всегда будет прямо отсылать к своему означаемому. «Différance» конституирует эту ткань различий, ткань восполнений. Игра «différance» – условие создания формы. Именно поэтому в попытке придания философского «смысла» (где смысл уже организуется в фигурах явленности, присутствия, очевидности) «différance», как и другим терминам «О грамматологии», оказывается принципиальным избегание редукции, предикации, подведения под понятия, присвоения и усвоения. Тем не менее эта игра различий оставляет «след». «След» выходит за рамки вопроса Что есть? След «есть» ничто. След это то, что не существует (не-сущее). «Размышление о следе показало, что он не может оставаться в плену онто-феноменологического вопроса о сущности» (Деррида. 2000. С. 205). С помощью концепта следа происходит деструкция противопоставления между означающим и означаемым. Предполагается постоянно отложенная игра в означение/различие – след одновременно и присутствует, и отсутствует. Он выявляет игру означающих. Сам след означиванию не подлежит, след является чем-то таким, что и существовало, и не существовало одновременно. К примеру, чего-то не было, но оно оставило след. След оказывается и тем, что принадлежит западноевропейской метафизике, и тем, что может её деконструировать. Знак отсылает всегда к другому знаку, означающее всегда отсылает к другому означающему, оно не схватывает предполагаемого метафизикой присутствия. Само письмо (протописьмо, archi-écriture) рассматривается в качестве условия мышления, языка и речи. 

Деррида показал, каким образом основополагающие тексты европейской культуры, будь то философия или литература, дают место для того, что Деррида назвал деконструкцией. Тексты Руссо и Леви-Стросса могут демонстрировать основания, на которых стоит вся западная метафизическая мысль. В этом смысле Деррида интересуют не сами философемы, а вообще условия философского мышления, в котором он пытается выявить «бессознательное» содержание самой теоретической мысли, проявляющееся в ключевых текстах европейской культуры. 

Периферийная оппозиция речь/письмо, подвергнутая жесту деконструкции, позволяет «расшатывать» иные классические (не)философские оппозиции: философия/нефилософия, означающее/означаемое, истина/ложь. Метафизика действует путём установления ряда бинарных оппозиций и иерархий, в которых «хорошее» понятие (речь, идеальное, истина) отождествляется с чистым и непосредственным присутствием, а «низшие» понятия (письмо, материальное, ложь) приравниваются к потере присутствия, т. е. к отсутствию. Например, Деррида «вычитывает» из текстов Леви-Стросса и Руссо бинарную оппозицию природы и культуры, а затем показывает, что опыта естественного человека, естественной простоты у нас просто нет и быть не может, что эта простота оказывается уделом и продуктом культуры. Если бы у людей не было сложного концептуального аппарата «говорения» о естественной простоте, то никакой естественной простоты просто не существовало бы. В случае с оппозицией природы/культуры «différance» проходит по термину «культура», потому что она «восполняет» (supplément) то, чего мы, предположительно, лишились выйдя из природы. Само «восполнение» оказывается сложным и не необходимым (т. е. расщеплённым), но без него мы не можем говорить о простоте и т. д. В книге «О грамматологии» Деррида настаивает на скрытой идеологической схожести Руссо и Леви-Стросса: оба мыслителя принадлежат традиции «логоцентризма». В рамках «логоцентризма» письмо оказывается «восполнением» (supplément), производным, оно не имеет прямого отношения к мысли, к истине. Но язык работает через процесс постоянного «восполнения» – работа по завершению, отсылке к означаемому, следующему знаку в пространстве и во времени. «Смысл», таким образом, остаётся недостигаемым. Он всегда отсрочивается (différer). Изначальным условием этого отсрочивания является протописьмо (archi-écriture).

Протописьмо выявляет скрытую игру различий, отсылок, разветвлений и стираний. Оно выявляет «игру означающих», развёртывающуюся в европейской метафизике. Деконструкция производит не просто «разрешение» оппозиций в рамках «синтеза противоположностей», а нетривиальным образом высвечивает саму их работу и проблематичность. Деконструкция уже является «судьбой» западноевропейской метафизики, в которой постоянно происходит работа «différance», ибо в противном случае, концепт деконструкции сам окажется под влиянием гипотезы о «восполнении». Сама метафизика уже изначально учредила проблемность своего базового различия между письмом и языком. Западная метафизика, полностью базирующаяся на письме, постоянно тоскует о языке, о первичном голосе и логосе; о (перво)начале, истине. «Борьба за истину» представляется одной из «ключевых» (если так можно выразиться в случае Деррида) черт западноевропейского письма, которое служит «восполнением» первоначального голоса, который раздаётся «эхом» в самом этом письме. 

«Деконструкцию» часто рассматривают в качестве философской методологии Деррида. Обычно она понимается как один из множества критических методов, призванных упразднить метафизику. Представление деконструкции как метода претендует на единство определённого рода практик и образцов философской работы через определённые обобщения, пояснения, мнения, замечания. Признание за каким-то явлением методологии, автоматически приводит к сведению этого явления к определённым устойчивым положениям. Утверждается, что метод тяготеет к «центру» (правилам метода): происходит проверка множественных реализаций метода как того, что должно соответствовать центру и от него не отклоняться. Возникает дихотомия центр/периферия, где центр всегда оказывается «лучше», чем его возможные реализации. Центр показывает образец возможной философской работы. В случае Деррида все эти аспекты методологии не выполняются, поэтому нельзя рассматривать «деконструкцию» как «метод» в классическом смысле. 

Рецепция и критика

В значительной мере мировой авторитет Деррида в философии был обеспечен именно влиянием книги «О грамматологии»: в частности, благодаря ей идеи Деррида получили распространение в США. Во Франции книга была принята с большим энтузиазмом, Деррида получил восторженные отзывы от Р. Барта, Ю. Кристевой, Ф. Шателе, Ж. Лакруа, А. Пенеля и многих других. Не обошлось и без критики, например, Леви-Стросс отправил язвительное письмо в редакцию журнала Cahiers pour l’Analyse после публикации посвящённой ему статьи из книги «О грамматологии». Также стоит отметить общее влияние концепции Деррида. Во многом это влияние заметно в работах Йельской школы американского литературного деконструктивизма. Свою школу деконструктивизма, почерпнув термин «деконструкция» в работах Деррида, организовали и архитекторы (З. Хадид, П. Айзенман, Ф. Гери), и дизайнеры моды (М. Маржела, Ямамото Ёдзи, Д. ван Нотен). 

В России, несмотря на наличие огромного количества переводов, Деррида остаётся не самым известным и читаемым французским философом. Это во многом связано с необычайной трудностью языка Деррида. Поэтому выбираются различные стратегии рецепции корпуса текстов Деррида: «укрощение» с помощью центрации (например, составление «словаря Деррида» в предисловии к «О грамматологии»), либо же перформативная стратегия показать Деррида как Деррида [послесловие Д. Ю. Кралечкина к его переводу «Письма и различия» (2000)]. Наверное, одним из самых известных российских «популяризаторов» «О грамматологии» остаётся Н. С. Автономова (переводчица «О грамматологии»).