Барт Рола́н (Roland Barthes) (12.11.1915, Шербур, ныне Шербур-Октевиль – 26.3.1980, Париж), французский литературовед, культуролог, критик, писатель-эссеист.

Сын морского офицера, который вскоре после его рождения погиб на Первой мировой войне 1914–1918 гг. Окончил Парижский университет по специальности «классическая филология». В 1930–1940-х гг. долгое время был оторван от столичной жизни: лечился в туберкулёзных санаториях, преподавал в Румынии и Египте. С середины 1950-х гг. работал в Национальном центре научных исследований и в парижской Высшей школе практических знаний, первоначально как социолог. В 1976 г., по предложению М. Фуко, был избран профессором Коллеж де Франс по созданной для него новой кафедре семиологии.

Барт начинал как демократический, симпатизирующий марксизму литературный и театральный критик, последователь Ж.-П. Сартра и Б. Брехта, постоянный автор журнала Théâtre populaire («Народный театр»). Основная идея Барта, прошедшая сквозь всё его творчество, – «ответственность форм», социополитическая значимость любых формальных структур, с помощью которых происходит коммуникация в культуре.

В своих ранних книгах «Нулевая степень письма» («Le Degré zéro de l’écriture», 1953, русский перевод 1983) и «Мифологии» («Mythologies», 1957; русский перевод 1996) Барт ставил задачей критику идеологического отчуждения в современной литературе и культуре. Инструментами этой критики стали два созданных им понятия: «письмо» (франц. lettre), т. е. идеологически значимый вариант языка, который выбирается писателем или публицистом из числа других социолектов – языков культуры, борющихся за господство; и «миф» (франц. mythe) – знаковый стереотип повседневной культуры (словесное выражение, картинка, жест, обычай), нагруженный вторичным (коннотативным) смыслом и недобросовестно скрывающий свою социально-политическую тенденциозность под иллюзорной очевидностью «природы». Проекты очищения от таких паразитических смыслов, которые общество внедряет в литературные тексты, Барт-критик в разное время усматривал в «белом письме», или «нулевой степени письма» у А. Камю, в безлично-«вещистских» романах А. Роб-Грийе.

Книга «Мифологии» не только содержала критику конкретных «мифов» современной французской культуры, но и теоретически обосновывала эту критику. Барт основал новую научную дисциплину – семиотику (семиологию) культуры, распространяя методы лингвистики Ф. де Соссюра на изучение внеязыковых знаковых процессов – визуальных искусств, рекламы, политической пропаганды, привычек и ритуалов повседневной жизни. Новаторство Барта-семиолога заключалось в том, что он стал искать знаковые процессы не только в явных фактах коммуникации, но и в таких социальных сообщениях, которые не имеют конкретного отправителя и циркулируют анонимно, часто даже неосознанно для членов общества; в этом их эффективность и потенциальная опасность. С семиотической критики «мифов» начался научный период в эволюции Барта, когда он утверждал себя в качестве академического учёного, озабоченного строгостью своих выводов и использующего сложный понятийно-технический аппарат.

В 1960-е гг. Барт – один из лидеров французского структурализма, соратник К. Леви-Стросса и А. Ж. Греймаса, ведущий теоретик семиотики/семиологии, общим проблемам которой посвящены его работы «Основы семиологии» («Éléments de sémiologie», 1965; русский перевод 1975) и «Система моды» («Système de la Mode», 1967; русский перевод 2003). Он уточняет специфику разных знаков культуры (например, визуальных знаков в отличие от языковых), разрабатывает обобщённое структурное объяснение текстов разного типа (трагедий Ж. Расина, литературных и исторических повествований, описаний одежды в модных журналах). Критикуя идею реализма в литературе, он показывает, что фактически речь идёт о семиотической иллюзии – «эффекте реальности», при котором немотивированные детали повествования не отражают непосредственно, а лишь обозначают «реальность», превращая её в коннотативное понятие. Опираясь на опыт «новой критики» 1950–1960-х гг., в частности тематической и психоаналитической критики, он постулирует необходимость новой, ещё не существовавшей в то время во Франции дисциплины – «науки о литературе», призванной изучать не конкретные смыслы произведений, а общие структуры, которыми они поддерживаются. Такая научная программа, отчасти воскрешавшая традицию старинной риторики, противопоставила Барта господствующей школе современной ему историко-литературной науки, которую он упрекал в упрощённом психологизме и в стремлении сводить сложность художественного текста к единственному смыслу, мотивируемому биографией писателя.

Новый период его творчества (с конца 1960-х гг.) характеризуется возвращением «от науки к литературе», т. е. от академического метаязыка к более свободному критико-эссеистическому дискурсу, отражающему смысловую множественность художественных текстов. В книге «S/Z» (1970, русский перевод 1994) Барт дал образцовый анализ одной из новелл О. де Бальзака, разбитой на интуитивно выделенные им сегменты-«лексии» и интерпретируемой через пять основных кодов классического повествования: код действий, код характеров, код загадки-разгадки, код культурных стереотипов и «символический» код (определяемый в духе психоанализа Ж. Лакана). В работе «Удовольствие от текста» («Le plaisir du texte», 1973; русский перевод 1989) и ряде статей он сформулировал новую эстетику – различение текстов, дающих умеренное, культурно кодифицируемое «удовольствие» или же ничем не сдерживаемое, трансгрессивное «наслаждение»; первые тексты («письмо-1»), классического типа, предназначены «для чтения», т. е. пассивного потребления, а вторые («письмо-2») – авангардистские – «для письма», т. е. активного сотворчества читателя. Изменилось и само понятие «письма»: если у раннего Барта «письмо-1» предполагало идеологически ответственный выбор, то его новое «письмо-2» означает интегральную деятельность, свободно комбинирующую разные, даже противоречащие друг другу коды культуры. У создаваемого при этом множественного, никому не принадлежащего Текста, в отличие от «произведения», не бывает объединяющей авторской интенции, и тот, кто его пишет, является по отношению к нему не творцом и хозяином, а скорее персонажем; в этом смысле следует понимать знаменитый лозунг «смерти автора» (эссе «Смерть автора», «La mort de l'auteur», 1967; русский перевод 1989), который, правда, Барт в дальнейшем признавал так и не реализованным в современной литературе. Теория Текста принадлежала уже не структурализму, а постструктурализму, и сподвижниками Барта стали в ней критики журнала Tel Quel – Ф. Соллерс, Ю. Кристева.

В 1970-х гг. Барт стал мировой знаменитостью, от которой ждали ответа по самым разным вопросам; он писал не только о словесности, но и о живописи, музыке, фотографии и кино. Он много путешествовал, преподавал за границей; результатом нескольких поездок в Японию стала книга «Империя знаков» («L’Empire des signes», 1970; русский перевод 2004), рисующая картину семиотической культуры, принципиально отличной от французской: по мысли Барта, японцы ищут в знаках не фиксированное означаемое, а свободную игру означающих, что проявляется в планировке городов, кулинарных традициях, бытовых обычаях и т. д. Пример «умиротворённой» культуры, не озабоченной стремлением к завершённому смыслу, Барт пытался найти и в Китае, где он побывал в 1974 г. вместе с группой сотрудников журнала Tel Quel по официальному приглашению коммунистических властей.

В 1977 г. вышла самая популярная книга Барта – «Фрагменты речи влюблённого» («Fragments d’un discours amoureux»; русский перевод 1999), где на литературном, музыкальном и интимно-биографическом материале описана риторика внутренней речи влюблённого, переживающего мечтательную, часто неразделённую привязанность к Другому, каковым может быть лицо как противоположного, так и одинакового с ним пола. Несмотря на научные категории, с помощью которых проведён этот анализ, книга была воспринята публикой как «литературное» произведение. Ещё сильнее художественное начало проявилось в предыдущей книге «Ролан Барт о Ролане Барте» («Roland Barthes par Roland Barthes», 1975; русский перевод 2002), аналитическом и критическом самоописании, построенном в характерной для позднего Барта фрагментарной форме.

Лекционные курсы, которые Барт читал во 2-й половине 1970-х гг. в Коллеж де Франс и материалы которых были изданы лишь через много лет после его смерти, прилагают семиотическое знание к социально-философским вопросам, внешне далёким от знаковой коммуникации как таковой. Их предметом являются социокультурные практики, посредством которых Барт надеялся преодолеть «фашизм» языка, навязывающего говорящим свои принудительные смыслы и категории. С этой точки зрения он изучал формы человеческого общежития (в частности, раннехристианского монашества), возможности «нейтрального», неангажированного высказывания в духе «письма-2», быт и самочувствие писателя, собирающегося создать роман. Он и сам не раз признавался, что мечтает написать роман, и в его архиве сохранились заметки к такому тексту под названием «Vita nova». В книге «Камера люцида» («La chambre claire», 1980; русский перевод 1997) Барт вновь обратился к теории визуального образа в фотографии, различая в нём два семиотических уровня – социально кодифицированное знание-studium и уникально-субъективное, внесмысловое воздействие-punctum. Эта концептуальная оппозиция, получившая распространение в современной теории искусства, опиралась не только на объективно-научные изыскания, но и на личный душевный опыт автора книги, особенно на подробно проанализированный в ней автобиографический эпизод, когда после недавней смерти своей матери он нашёл её старый детский фотоснимок. «Научные» и «литературные» тенденции творчества Барта, теоретическая эстетика и художественная практика наглядно соединились в этом последнем эссе, вышедшем в свет за несколько недель до его смерти.
Скончался вследствие травмы, полученной при дорожно-транспортном происшествии.