Неолити́ческая револю́ция (англ. Neolithic Revolution), термин, употребляемый для обозначения перехода от присваивающего к производящему хозяйству. Введён Г. Чайлдом в 1930–1940-е гг. Находясь под влиянием марксизма, Чайлд понимал Неолитическую революцию как археологический эквивалент переходу от «дикости» к «варварству», по Л. Г. Моргану, создал термин «Неолитическая революция» в паре с термином «Городская революция» (переход от «варварства» к «цивилизации»), применил к истории Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока, долины Инда, где находились центры ранних цивилизаций Старого Света. Ход развития Европы он объяснял главным образом диффузией элементов культуры ближневосточного происхождения. Содержание обоих терминов Чайлда охватывало не общественную (как у Моргана) или политическую (например, школа американского антрополога Дж. Стюарда) организацию, а широкий спектр социально-экономических и культурных явлений (типы поселений и жилищ, питание, род занятий, орудия труда, величина коллективов, социальная структура, идеология и т. д.). «Революция» понималась не как насильственный переворот, а как кульминация резкого прогрессивного сдвига в экономике и общественной жизни, произошедшего в «первичном» очаге под воздействием климатических изменений и роста численности населения. Таким очагом в 1930-е гг. Чайлд называл Египет, однако в 1950-е гг., после раскопок Джармо, Иерихона, пещеры Белт и др., он утвердился в мысли, что производящее хозяйство было привнесено в Египет, Европу и на другие территории из Передней Азии.

В конце 1940–1960-х гг. идеи Г. Чайлда стали популярны не только у археологов, но и у широкого круга исследователей в США и Западной Европе. В СССР обращение к идеям Чайлда (В. М. Массон, Н. Я. Мерперт и др.), как созвучным марксизму, способствовало борьбе с догматизмом, преодолению изоляции от мировой науки. Основные дискуссии шли по поводу уместности термина «революция» (а не «эволюция») для обозначения соответствующих процессов, о продолжительности, наличии единого или нескольких первичных центров Неолитической революции, о применимости концепции Чайлда к другим регионам, о сопоставимости земледельческо-животноводческого и северного (основанного на присваивающем хозяйстве) неолита.

В отношении культур Ближнего Востока концепции Неолитической революции и «Городской революции» оказались эвристически ценными. Они получили продолжение в работах Р. Брейдвуда, приняты за основу, но модифицированы Дж. Меллартом (в частности, считавшим, что «революция» была одна – города появились почти одновременно с земледелием); стимулировали социальные и демографические исследования Л. Бинфорда, К. В. Фланнери, М. Н. Коэна (все – США) и др.; способствовали активизации междисциплинарных проектов по комплексному изучению центров перехода к производящему хозяйству с широким применением естественно-научных методов (зооархеологических, палеоэтноботанических, геоморфологических, радиоуглеродного датирования и др.); послужили в качестве отправной точки для начала дискуссии о приоритете духовных или материальных импульсов в Неолитической революции (см., например, «революция символов»). Новые исследования, показавшие полиформизм и значительную длительность пути от первобытности к цивилизации даже на Ближнем Востоке, схематизм построений некоторых последователей Г. Чайлда породили скепсис и в отношении созданной им концепции (например, С. Ллойд, английский египтолог Г. Франкфорт). С 1980-х гг. Дж. Мелларт, Ж. Ковен (Франция), Т. Уоткинс (Великобритания), М. Оздоган (Турция), Х. Ниссен (Германия), О. Бар-Йосеф (Израиль) и др. обосновывают использование терминов «неолитизация» или «процесс неолитизации» в качестве более подходящих для обозначения данного периода. Попытки использовать термины Чайлда для Нового Света (например, канадским археологом Р. Макнишем) не получили широкой поддержки (о современной терминологии и материалах о переходе к производящему хозяйству см. в статье Индейцы). По ряду причин они быстро вышли из употребления или практически не применялись и в отношении других регионов.

Понятие «Неолитическая революция» сохраняет значение в масштабах всемирной истории – в смысле относительно короткого, по сравнению с предыдущей эпохой, времени кардинального изменения форм хозяйства и культуры в основных регионах (Ближний Восток, Восточная Азия, Центральная Америка и запад Южной Америки). Переход к производящему хозяйству на других территориях, за редкими исключениями (например, горы Новой Гвинеи), был инициирован миграциями и культурной диффузией из первичных центров, что вело к формированию вторичных очагов Неолитической революции, в том числе на основе доместикации местных видов растений и животных. В некоторых регионах (например, на территории Японии, Юго-Востока и притихоокеанских областей США) формы культуры, обычно характерные для земледельческого неолита, возникли и долго развивались на основе специализированного собирательства при отсутствии или ничтожной роли земледелия. Понятие «Городская революция» в современных исследованиях употребляется редко. О материалах, связанных с понятием «Неолитическая революция», см. в статьях Неолит, Земледелие, Животноводство, Плодородный полумесяц.