«Прорóк», стихотворение А. С. Пушкина (1826). 

Замысел и литературные влияния

Единственное восходящее к Пушкину свидетельство о возникновении замысла «Пророка» содержится в записках А. О. Смирновой-Россет, изданных её дочерью и зафиксировавших его рассказ: «Я как-то ездил в монастырь Святыя Горы, чтоб отслужить панихиду по Петре Великом... <…> На другой день я был в монастыре; служка попросил меня подождать в келье, на столе лежала открытая Библия, и я взглянул на страницу – это был Иезекииль. Я прочёл отрывок, который перефразировал в Пророке. Он меня внезапно поразил, он меня преследовал несколько дней, и раз ночью я написал своё стихотворение; я встал, чтоб написать его; мне кажется, что стихи эти я видел во сне. Это было незадолго до того, как Его Величество вызвал меня в Москву. Я думаю, что Пётр Великий вдохновил его тогда; мне кажется, что мёртвые могут внушать мысли живым» (Смирнова. 1895. С. 266–267).

Неизвестно, какая именно глава книги пророка Иезекииля имеется здесь в виду; вероятны Иез 2:3–10; 3:3–7, 10–11; 16:1–2; 32:9–10; 33:1–2; 36, 24–27. Есть основания считать, что композиция «Пророка» ориентирована на композицию книги пророка Иезекииля (Стенник. 1995. С. 185–188). Текст записок Смирновой-Россет не противоречит указаниям современников на связь текста «Пророка» с книгой пророка Исайи: см., например, запись в дневнике М. П. Погодина от 17 ноября 1827 г. «Восхищался стихами Пушкина из Исаии» (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Москва, 1974. Т. 2. С. 16). Книги пророков не исключают, а скорее дополняют друг друга; в тех же записках книга пророка Исайи указана как основной источник пушкинского произведения (Смирнова. 1895. С. 221).

Об ориентации «Пророка» на Ис 6:1–8 и одновременно на Евангельские книги, «где пророчества Исайи разъясняются в христианском духе» см.: Мальчукова. 1998. С. 168–177; указания на менее выраженное, но различимое присутствие в стихотворении Пушкина мотивов книги пророка Иеремии (Иер 1:20) и других ветхозаветных книг см.: Юрьева. 1998. С. 144–145; Берёзкина. 2010. С. 114–119.

Тема Петра I, супранатуральным образом вдохновляющего Николая I на милостивое решение судьбы сосланного поэта, находит соответствие в стихотворении «Пир Петра I» (1835) – Пётр «веселится», «виноватому вину отпуская» (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Ленинград, 1948. Т. 3, ч. 1. С. 409). Это стихотворение рассматривалось уже современниками как отражение надежд Пушкина на смягчение Николаем I участи декабристов (Летопись жизни и творчества Александра Пушкина. 1999. Т. 4. С. 426–427).

В число основных литературных контекстов «Пророка» входит духовная ода 18 – начала 19 вв. (Пумпянский. 2000. С. 191), «библейские парафразы Ломоносова» (Стенник. 1995. С. 189), ряд произведений Ф. Н. Глинки (Гуковский. 1965. С. 268–272; Ивинский. 2019. С. 224–254), В. К. Кюхельбекера (Тынянов. 1934. С. 373; Кибальник. 1998. С. 81–82).

История создания

Первая публикация состоялась в 1828 г. в журнале «Московский вестник» (Ч. 7. № 3. С. 269–270). Автограф не сохранился. Произведение датируется в соответствии с авторской публикацией в разделе стихотворений 1826 г. (Пушкин А. С. Стихотворения Александра Пушкина. Санкт-Петербург, 1829. Ч. 2. С. 73–74). М. А. Цявловский сузил датировку до 24 июля – 3 сентября 1826 г. (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Ленинград, 1949. Т. 3, ч. 2. С. 1130), исходя из свидетельств современников о том, что стихотворение было создано в Михайловском и при этом его первоначальный замысел возник вскоре после ознакомления Пушкина с приговором Верховного суда декабристам (ср.: Летопись жизни и творчества Александра Пушкина. 1999. Т. 2. С. 159, 160). Б. В. Томашевский датировал стихотворение «Пророк» 8 сентября 1826 г. (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. В 10 т. Т. 2. С. 441; Пушкин А. С. Стихотворения. Ленинград, 1955. Т. 3. С. 815–816), полагая, что его окончательный текст связан с итогами встречи Пушкина с императором Николаем I, состоявшейся в этот день (Летопись жизни и творчества Александра Пушкина. 1999. Т. 2. С. 169). Эту же дату указывал и современник поэта С. А. Соболевский: «"Пророк" приехал в Москву в бумажнике Пушкина» 8 сентября 1826 года (Берёзкина. 1999. С. 31).

Полное описание истории текста, начиная с формирования замысла, ныне вряд ли возможно в силу нехватки твёрдо установленных фактов. Существуют данные о том, что первоначально «Пророк» входил в цикл из четырёх стихотворений [см. письмо М. П. Погодина к П. А. Вяземскому от 29 марта 1837 г. (Цявловский. 1962. С. 404–405) и воспоминания С. А. Соболевского (Пушкин в воспоминаниях современников. 1974. Т. 2. С. 8)] и заканчивался четырьмя стихами о повешенном («Восстань, восстань, пророк России…», 1826), зафиксированными в нескольких вариантах (свидетельства А. С. Хомякова, Д. В. Веневитинова, П. В. Нащокина, С. П. Шевырёва и др.). Сводки данных по этой теме: Бартенев. 1925. С. 31, 34, 92–94; Лернер. 1929. С. 94–107; Пушкин в воспоминаниях современников. 1974. Т. 2. С. 373–374; Березкина. 2010. С. 76–138; Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Ленинград, 1948. Т. 3, ч. 1. С. 875–880, комментарии А. С. Бодровой. Опыт реконструкции цикла: Ивинский. 2019.

Первоначально данный текст обсуждался в комментариях (см. например: Пушкин А. С. Сочинения и письма А. С. Пушкина. Санкт-Петербург, 1903. Т. 2. С. 395–396), в «большом» и «малом» академических изданиях он включён как несомненно пушкинский в раздел «Отрывки» (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 3, ч. 1. Ленинград, 1948. С. 461; кн. 2. С. 1055; Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Москва, 1950. Т. 2. С. 358, 443). Редакторы новейшего академического издания вновь перенесли его в комментарии, вслед за В. М. Есиповым (Есипов В. М. «К убийце гнусному явись…», 1998. С. 131–132; Есипов. 2006. С. 166), считая не только текст, но и авторство Пушкина «неустановленными» (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Санкт-Петербург, 2019. Т. 3, кн. 1. С. 460, 876–877, 882, 886; ср. опыт обсуждения проблемы, не затрагивающий специально тему пушкинского авторства: Бодрова А. С. 2020. С. 387).

Версия, согласно которой «Восстань, восстань, пророк России…» является не финалом «Пророка», а частью какого-то другого стихотворения Пушкина (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Санкт-Петербург, 2019. Т. 3, кн. 1. С. 880–881), представляется чисто умозрительной (ср.: Благой. 1950. С. 169).

Тема, интерпретации, влияние

Аллегорический характер стихотворения «Пророк» исключает его рассмотрение в одной смысловой плоскости: в произведении соотнесены религиозно-метафизический, исторический и литературный планы.

Стихотворение часто воспринимается исследователями в качестве литературной декларации, входит в один ряд и в разной мере перекликается с такими произведениями, как «Свободы сеятель пустынный…» (1823), «Подражания Корану» (1824), «Разговор книгопродавца с поэтом» (1824), «Андрей Шенье» (1825), «Поэт» (1827), «Поэт и толпа» (1828), «Поэту» (1830), «В часы забав иль праздной скуки…» (1830), «С Гомером долго ты беседовал один…» (1832), «Странник» (1835), «Из Пиндемонти» (1836), «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1836). Этой теме посвящены работы: Лернер Н. О. Примечания к стихотворениям 1826–1828 гг. // Пушкин А. С. Собрание сочинений. Санкт-Петербург, 1910. Т. 4. С. VI; Фридман. 1946; Гуревич. 1961; Старк. 1991; Михайлова. 1999. С. 153–168 и многие другие.

 Об опыте рассмотрения «Пророка» как стихотворения, не связанного с темой поэта и поэзии см.: Вацуро. 1994. С. 7–16. О связи стихотворения с декабристским контекстом наиболее уверенно высказался А. Мицкевич после отъезда из России (Mickiewicz A. L'église officielle et le messianisme. Paris, 1845. T. 1. P. 40).

Первые переводы «Пророка» – на итальянский [граф Миньято Риччи (1792–1860), 1828] и немецкий [К. К. Яниш (Павлова), не позднее 1833] языки.

Влияние «Пророка» отмечалось в поэзии Е. А. Боратынского, М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова, В. С. Соловьёва, В. Я. Брюсова, А. А. Блока, Андрея Белого, В. В. Маяковского, В. Хлебникова, М. И. Цветаевой и др.

Стихотворение положено на музыку Н. А. Римским-Корсаковым («Пророк», 1897).