«Неврю́ева рать», карательный поход отряда монгольских войск на Северо-Восточную Русь в 1252 г.

Причины похода

Согласно русским летописям, причиной прихода «Неврюевой рати» стал отказ великого князя владимирского Андрея Ярославича выполнить некие приказы каанов (великих ханов) Монгольской империи. Андрей Ярославич предпочёл «бегати, нежели цесаремъ служити» [Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 1. Стб. 473].

В отечественной историографии, опиравшейся преимущественно на русские источники, причиной «Неврюевой рати» традиционно считалась политика вмешательства монгольских властей в дела Северо-Восточной Руси. Часть исследователей приписывала организацию похода деятельности князя Александра Ярославича Невского, якобы продолжившего традицию «наведения поганых» в ходе междоусобной борьбы князей (В. Н. Татищев, первый введший в оборот это мнение; С. М. Соловьёв, А. В. Экземплярский, В. В. Каргалов и др.). Другая часть, отрицая роль Александра Невского (например, Н. М. Карамзин, считавший «вымыслом» сообщение В. Н. Татищева о якобы поданном Батыю «доносе» Александра Невского на своего младшего брата Андрея Ярославича), тем не менее признавала события «запланированной акцией хана в рамках действий против не подчиняющихся ему князей» (Горский. 2004. С. 221) и даже рассматривала их как проявление борьбы русских князей против власти монголов (А. Н. Насонов, В. А. Кучкин и др.; см. сводку мнений историков в книге: Хрусталев. 2013. С. 292–295).

Согласно монгольским источникам, на период правления во Владимире Андрея Ярославича (1247–1252) пришлись объявления общеимперских переписей («числа»), причём от двух каанов – Гуюка и Мункэ. Согласно официальной хронике монгольской династии Юань (1271–1368) – «Юань ши» (1370) – в декабре 1247 г. такую перепись объявил Гуюк: «год дин-вэй (1247) … зимой, в двенадцатой луне… внесение податных дворов в реестр» (Юань ши. 1997. С. 39), а в конце 1251 г. уже и Мункэ объявил об общеимперской переписи. Таким образом, именно от двух каанов в 1248 г. и 1252 г. Андрею Ярославичу пришли приказы о переписях, и оба приказа он не выполнил. При этом, если не выполняя первый приказ о переписи, великий князь владимирский ещё мог надеяться на то, что отдавший его Гуюк уже умер (в апреле 1248), а Батый, находившийся на грани войны с умершим кааном, не будет ничего требовать с правителя Северо-Восточной Руси, то перепись от нового каана грозила серьёзными неприятностями, поскольку с великого князя владимирского могли потребовать отдать долги за все годы. Таких средств у Андрея Ярославича не было, поэтому он решил бежать, как и его бояре, которые также не хотели отвечать перед монголами своей казной.

В «Основных записях» (анналах правления) Мункэ сказано: «в начальной луне года гуй-чоу (31 января – 28 февраля 1253), 3-го года [правления]… Посланный с поручением [каана] битикчи Берке внес в реестр количество дворов и населения русских» (Юань ши. 1997. С. 46). «Внесение в реестр» – термин монголо-китайской канцелярии, означавший перепись населения и составление реестра его повинностей. Такая запись в «Основных записях», согласно принципам составления китайской династийной истории, означает, что составители «Юань ши» имели на руках текст документа, подписанного самим кааном (формуляры подобных документов известны из официальных сводов династии Юань, например «Юань дянь-чжан», 1322). Датировки событий, которые брались авторами «Юань ши» для помещения в анналы каанов – это даты документов, представлявшихся каану. Таким образом дата «начальная луна года гуй-чоу» (февраль 1253) в них означает, что в этом месяце доклад был представлен каану и он дал свою резолюцию. В связи с этим датировка самого события на Руси должна быть отодвинута по времени назад, по крайней мере на 5–6 месяцев (т. е. время, ушедшее на прибытие сведений из Сарая в Каракорум и их обработку в канцелярии каана). Сведения общеимперской канцелярии каанов не могут нести в себе ошибки в хронологии ввиду датировки циклическими знаками (цикл составляет 60 лет), которые нельзя исказить, тем более при явной датировке началом 3-го года правления Мункэ.

Таким образом, не ранее середины 1252 г. направленный на Русь из Каракорума битикчи (писарь, дьяк) Берке должен был провести «внесение в реестр». При этом русские летописи знают только одно событие этого года, связанное с монголами – «Неврюеву рать».

Ход событий

Весной 1252 г. к Батыю прибыли «численники» – отвечавший за перепись битикчи Берке в сопровождении небольшого военного отряда. Из русских летописей известно имя предводителя этого отряда – «Неврюнъ» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 524). Почти в той же форме («Неврюнь») оно упоминается в близком по времени к событиям «Житии Александра Невского», датируемом 3-й четвертью 13 в. (Бегунов. 1965. С. 174). В более поздних списках летописей «Неврюнъ» трансформировался в «Неврюй». Летописный «Неврюнъ» надёжно представляет русское написание имени Нюрын/Нюрин, поскольку в русских текстах 12–15 вв. тюрко-монгольские звуки -юу/-уу передавались через сочетание -ев. Имя Нюрын (в вариациях его произношения в старомонгольских диалектах у разных племён монголов) наличествует среди монгольских документов 13 в. (например: Рашид ад-Дин. 1952. С. 97). Из всех упоминаний Нюрынов 13 в. на роль главы отряда 1252 г. наиболее подходит полководец Мункэ – салджиут Нюрын (ум. 1263). Его жизнеописание в «Юань ши» (Цзюань 129: Юань ши. 1997. С. 3143–3144) приводит к мысли, что именно он и есть летописный «Неврюнъ»: там сообщается, что Нюрын участвовал вместе с отцом и дедом в походе под началом Мункэ на кипчаков и алан (Юань ши. 1997. С. 3143–3144), т. е. в монгольском нашествии 1236–1242 гг. Соответственно, ему были хорошо известны природные особенности Северо-Восточной Руси.

Вскоре битикчи и сопровождавший его отряд узнали о том, что великий князь владимирский вместо организации переписи решил бежать. Дальнейшие события точно реконструируются, исходя из знания тогдашних законов монголов: они практиковали солидарную ответственность – т. е. отвечал за преступление не только владетель территории вместе со своей семьёй, но его люди, их жёны и слуги со всем имуществом. В терминах монголо-китайской канцелярии это называлось «вынести приговор главному» и описывалось следующим образом: «Они [черные татары] наказывают смертью тех, кто преступит закон... Их жены, дети и скот конфискуются и поступают в распоряжение семей, потерпевших от [этих] разбойников... Это называется вынести приговор главному» (Пэн Да-я. 1940. С. 16а). Этот принцип применялся и к уклонявшимся от переписи [см., например, указ Чингисхана от 1222: «[тех, кто] под ложным предлогом… скрываются от регистрации в качестве плательщиков чайфа (все виды налогов – Р. Х.), судить, определять вину и вынести приговор главным» (Ван Го-вэй. 1940. С. 16а)].

Выполнение экзекуции в рамках «вынести приговор главному» по отношению к Андрею Ярославичу и его боярам и было поручено отряду во главе с Нюрыном, который отправился в Переяславль (Залесский; ныне Переславль-Залесский), т. е. в домениальные земли великого князя владимирского. По сообщению Лаврентьевской летописи, монголы пошли за Андреем Ярославичем «в след его» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473). В ходе похода монголами была захвачена в плен и убита первая жена младшего брата и союзника Андрея Ярославича, князя Ярослава Ярославича, захвачены в плен дети Ярослава Ярославича, убит воевода Жидослав, «людии бещисла поведоша до конь и скота» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473).

Результаты похода

Добыча, захваченная Нюрыном в Переяславле и в смежных русских землях, вызвала серьёзные разногласия между Нюрыном с одной стороны, и битикчи Берке с правителем Орды Батыем – с другой стороны.

Причины этого проистекали из финансовых и политических неурядиц в Монгольской империи, вызванных как проблемами получения «выхода» от русских князей (не исполнивших приказы каанов), так и противоречиями между Батыем и Джучидами в целом (владельцами крупного удела империи) и кааном, стремившимся остановить неконтролируемые расходы представителей династии Чингисидов (в частности, Батыя и других Джучидов), на которые они, с одной стороны, требовали огромные средства от общеимперской казны, а с другой – сами не отдавали в Каракорум нормативных поступлений от «внесения в реестр» в их уделах.

Именно этими факторами, по всей видимости, объясняется то, что Берке отчитался о переписи как о полностью выполненной, а также, что сообщение о «внесении в реестр», отправленное в Каракорум, не отражало всех событий 1252 г. Неполный отчёт мог быть отправлен только по настоянию Батыя, взявшего под свою защиту битикчи Берке. В пользу этого говорит дальнейшая судьба Берке, который уже не вернулся в столицу империи. Нюрын же, после возвращения в Каракорум в 1253 г., сообщил Мункэ о реальном положении дел – что перепись в действительности не выполнена, а отчёт Берке неполон и неточен.

Это привело к скандалу. Когда прибывший от Батыя в том же 1253 г. Тобчак предъявил Мункэ запрос Батыя на 10 тыс. дин серебра и жемчуга (эквивалентно 18,5 т серебра), то каан приказал написать Батыю ярлык, выдержанный в резком тоне: «Богатства Тай-цзу и Тай-цзуна (Чингисхана и Угэдэя – Р. Х.) подобным образом были израсходованы, как можно одарить чжувана таким пожалованием! Вану (то есть Батыю; ван и чжуван – титулы владетельных и удельных государей в Юань – Р. Х.) следует хорошенько вникнуть в это. Серебра, что [ему] выдали, это только то количество, которое разрешено к пожалованиям на нынешний и будущий год» (Юань ши. 1997. С. 47). В итоге Тобчаку выдали под этот указ только 1000 дин (Юань ши. 1997. С. 47). Для Батыя, который только два года назад возвёл на престол Мункэ и с тех пор считал себя «делателем царей» (Ala-ad-Din Ata-Malik Juvaini. 1958. Vol. 2. P. 594), это стало настоящей пощёчиной.

Последовало охлаждение отношений между Сараем и Каакорумом, которое было урегулировано только в 1256 г. – после поездки сына Батыя Сартака к каану и получения от последнего как инвеституры (в качестве наследника умершего Батыя), так и точной доли Джучидов от общеимперских доходов, которая была определена на курултае начала 1256 г.: «Государь сделал большой сбор всех князей и нойонов в местности Урмэгт… пожаловал золотом и шелками согласно рангам, в результате чего установил ежегодное пожалование чжуванов деньгами и зерном» (Юань ши. 1997. С. 49). Тогда же был урегулирован вопрос и с неоконченной переписью Руси: битикчи Берке опять назначался главой переписчиков, но к нему теперь был приставлен имперский комиссар от каана Мункэ. Именно в таком составе эти переписчики зафиксированы и в русских летописях под 1257 г. – «сыроядци Берка и Касачик» (Новгородская первая летопись ... 1950. С. 310). Более того, стремясь установить дополнительный контроль над Джучидами, доставившими ему неудовольствие в 1252 г., Мункэ поставил над указанными лицами чиновника высшего ранга: «В девятой луне (8 октября – 7 ноября 1257)... [Мэнгу] сделал Китая, сына зятя каана Лачина, даругачи (то же что по-тюркски баскак – Р. Х.) по умиротворению и охране порядка у русских» (Юань ши. 1997. С. 50).

В результате «Неврюевой рати» занимавший владимирский стол Андрея Ярославич был вынужден бежать из Северо-Восточной Руси, в итоге оказавшись в Швеции. Новым великим князем владимирским стал Александр Ярославич Невский (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473).

Исходя из сведений монгольских источников, сохранившихся в архивах Юань, традиционная концепция отечественной историографии, представляющая «Неврюеву рать» как глобальный разгром Северо-Восточной Руси в рамках карательной политики монголов, представляется недостаточно обоснованной. Фактически «Неврюева рать» представляла собой карательную экспедицию небольшого отряда монголов против домена провинившегося князя.