«Га́млет» («Трагическая история о Гамлете, принце датском», «The Tragedy of Hamlet, Prince of Denmark»), трагедия У. Шекспира.

Датировка и первые издания

Время и место создания точно неизвестны. Первые косвенные упоминания можно найти в предисловии Т. Нэша к роману «Менафон» (1589) Р. Грина, в котором говорится о Гамлете с «пригоршнями трагических монологов» (Thompson. 2006. P. 44), а также в дневниках известного антрепренёра Филипа Хенслоу, где спектакль «Гамлет» отнесён к 1594 г. Таким образом, эта ранняя пьеса, которую литературоведы условно именуют «Пра-Гамлет», была поставлена в Англии не позднее 1589 г. Произведение считается утерянным, хотя, возможно, одна из версий – «Трагическая история принца Гамлета» из Первого кварто (1603). Текст в 2,2 тыс. строк составляет чуть больше половины объёма других, более пространных вариантов трагедии. Некоторые действующие лица иначе поименованы (например, не Полоний, а Корамбис), их характеристики обладают существенными отличиями, влияющими на сюжет. Прежде всего это касается матери Гамлета, которая, по версии Первого кварто, определённо не знала, что Клавдий – убийца Гамлета-старшего, а услышав об этом от сына, проявила готовность помогать ему.

Известный ныне текст «Гамлета» базируется на двух лондонских публикациях (рукописей не сохранилось): отдельной книгой – Второе кварто (1604–1605) и в составе тома «комедий, хроник и трагедий У. Шекспира» – Первое фолио (1623). Их различия между собой не столь значительны: Второе кварто содержит 230 строк, которых нет в «Гамлете» Первого фолио, а 90 строк из последнего отсутствуют в кварто. Ещё чуть более тысячи строк различаются отдельными словами, иногда словосочетаниями (Tronch-Péres. 2002. P. 16). Большинство последующих изданий трагедии в целом повторяют текст Первого фолио с вкраплениями из кварто – вплоть до 1934 г., когда английский литературовед Дж. Довер Уилсон (1881–1969) предложил брать за основу Второе кварто, и только с конца прошлого века издатели-шекспироведы начали отдельно публиковать различные изводы «Гамлета» (Murphy. 2003).

Первая письменно зафиксированная постановка «Гамлета» состоялась на корабле «Красный дракон» 5 сентября 1607 г. (Thompson. 2006. P. 53–54). Согласно регистрационным записям гильдии издателей и книготорговцев и тексту на обложке Первого кварто, ранее трагедия была поставлена в Лондоне, Оксфорде или Кембридже, вероятно в 1600–1601 гг., однако свидетельств о конкретном спектакле пока обнаружить не удалось (Cambridge. Vol. 2. Toronto, 1989. P. 725).

Прообраз Гамлета

Исторические корни трагедии прослеживаются и в Античности, и в Средневековье. Почти все элементы сюжета «Гамлета» вместе с аналогами большинства его ведущих персонажей содержатся в третьей книге латинской хроники Саксона Грамматика «Деяния Данов» («Gesta Danorum», завершена до 1208), которая включает историю о неком Амлете (Amlethus, Amleth, Amlodi). Значение этих вариантов имени неизвестно, но есть предположение (Collinson), что все они восходят к имени шута Admlithi из древнеирландской легенды «Разрушение дома да Дерга» («Togail Bruidne Dá Derga»), что означает «морской водоворот». Такая этимология хорошо соотносится и с сюжетом шекспировского «Гамлета», где герой впадает в «шутовское настроение» (1.5.178, «antic disposition»), и с сюжетом Саксона Грамматика, где Амлет прикидывается слабоумным, чтобы отомстить за отца своему дяде, женившемуся на вдове убитого им короля и узурпировавшему власть в стране. Легенда была впервые напечатана в 1514 г. в составе «Героических историй датских правителей» («Danorum Regum Heroumque Historiae»), затем, переведённая на французский язык и переработанная в стиле новелл М. Банделло, опубликована в пятом томе популярных сборников Франсуа де Бельфоре (1530–1583) «Трагические истории» («Histoires tragiques», 1570). Обе книги изданы в Париже и были доступны Шекспиру. Хотя в версии Саксона Грамматика отсутствуют аналоги Лаэрта и его сестры, сходящей с ума и кончающей жизнь самоубийством, Озрика, могильщиков и актёров, остальным главным персонажам трагедии (обоим Гамлетам, обоим Фортинбрасам, королю Клавдию, королеве Гертруде, Полонию, Горацио, Розенкранцу и Гильденстерну) находятся прямые эквиваленты. Бельфоре добавил Гамлету меланхолию, его матери – связь с братом короля ещё до гибели последнего, кроме того, в его версии легенды неясно, знала или нет королева об убийстве её первого мужа (или даже помогала в этом).

Приём «сцена на сцене» предположительно заимствован из «Испанской трагедии» Т. Кида (Кид. 2007. C. 87–91; Boas. 1927), хотя, возможно, сам Кид почерпнул его из «Пра-Гамлета» (Thompson. 2006. P. 70).

Античное влияние

Происхождение ключевой фабульной схемы и таких важнейших образов пьесы, как Призрак отца Гамлета и друг принца Горацио, связано с античными источниками, прежде всего с трилогией Эсхила «Орестея» (458 до н. э.), затем – с трагедиями «Электра» (413 до н. э.) и «Орест» (408 до н. э.) Еврипида, «Электра» (поставлена около 415 до н. э.) Софокла и «Агамемнон» Сенеки, где в начале пьесы появляется призрак убитого Фиеста, взывающий к отмщению. При сопоставлении пьесы Шекспира с древнегреческими трагедиями, основанными на мифах орестовского цикла, обнаруживается общее сюжетное ядро (месть сына убийце отца, узурпировавшему власть), сходство в системе персонажей (сын-мститель, убийца-«отчим», жена, предавшая мужа либо память о нём, друг-конфидент главного героя), а при сравнении «Гамлета» непосредственно с «Орестеей» добавляется ещё близость проблематики обоих произведений (правомерность подготавливаемой либо уже совершённой мести), перекличка отдельных мотивов (скитальчество героя, любовь к отцу, страдание из-за его негероической кончины, угроза бунта под предводительством мстящего сына) и сцен (начало «Агамемнона» и «Гамлета», суд сына над матерью) (Murray. 1927; Schleiner. 1990). Показателен общий для обоих произведений мотив колебания героя, призванного совершить отмщение, – эпизодический, но крайне важный в «Хоэфорах» Эсхила и сквозной в трагедии Шекспира.

Связь между «Гамлетом» и античной трагедией эпохи высокой классики (5 в. до н. э.) поддерживается и масштабом конфликта, который не может быть разрешён лишь силами героя, поскольку ему противостоит мир в переломный момент истории. В трилогии Эсхила таким моментом стала смена материнской оси родства на отцовскую, у Шекспира – укрепление гуманистической этики в борьбе с традиционными родовыми нормами кровной мести. Противоречивость задачи, поставленной перед Орестом (требование отомстить убийце отца и запрет на убийство матери), позволяет афинскому трагику вынести на суд зрителей проблему: как сочетается долг кровной мести и необходимость возмездия за попрание законов справедливости? Этот вопрос решается у Эсхила благодаря вмешательству высших сил: судьбу Ореста и его мучительниц эриний определяют Аполлон и Афина. В распадающемся мире «Гамлета» главному герою не дано опереться на высшие силы и трагический конфликт становится фактом его личного бытия. Гамлет вынужден принять на себя ответственность за состояние универсума, чтобы воспрепятствовать его сползанию в хаос. Постановка этой титанической задачи преобразует сложившийся в елизаветинской драматургии под влиянием Сенеки жанр трагедии мести (Bowers. 1940) и делает произведение Шекспира трагедией в том понимании жанра, какой был закреплён за ним его древнегреческими основоположниками.

Важнейший компонент античной трагедии, наряду с протагонистом, – хор (Ярхо. 2000. С. 107–114). В «Гамлете» реликты хора представлены часовыми и Горацио, который выступает в качестве корифея, а отношения Гамлета и Горацио строятся по модели герой/хор в античной драме. Горацио и часовые открывают пьесу, знакомя зрителей с ситуацией в королевстве. Гамлету и до, и после сцены «Мышеловки» необходима поддержка Горацио для принятия решения. «Хоровая» функция Горацио проявляется и в финале трагедии – ему предстоит выразить объективную точку зрения на произошедшие события.

William Shakespeare. The tragedy of Hamlet Prince of Denmarke. London, 1611 (Уильям Шекспир. Гамлет, принц Датский). Титульный лист второго издания в формате in quarto.William Shakespeare. The tragedy of Hamlet Prince of Denmarke. London, 1611 (Уильям Шекспир. Гамлет, принц Датский). Титульный лист второго издания в формате in quarto.

Основные мотивы, сюжет и проблематика

Сюжет «Гамлета» основывается на средневековой легенде о принце Амлете и мифологическом комплексе древнегреческой трагедии, связанном с Орестом и его местью матери за убийство отца (Агамемнона). Но внутреннее содержание трагедии Шекспира преодолевает мифоподобный сюжет. Структура этого содержания задаётся тремя стартовыми репликами трагедии. Первая реплика («Кто там?») связана с важнейшим для любой религии вопросом о загробном мире. Вторая реплика («Нет, сам ответь: встань и открой себя») предрешает проблему ответственности героя и становления его личности. Третья реплика («Да здравствует король!») вводит политическую составляющую пьесы: управление страной и проблемы престолонаследования. Эта тройственная проблематика содержания развивается в пьесе и параллельно, и последовательно.

Вопрос об инобытии – сквозной в трагедии, при этом политическая реальность тоже влияет на героя. В монологе «Быть иль не быть» (3.1.57–91) проблема загробного мира приходит в столкновение со здешним миром, неправедно и бестолково управляемым. Принцу Гамлету, по его же словам, «недостаёт повышения» (3.2.355) в прямой связи с тем, что на том свете мучается дух его отца: и карьерные соображения, и высший долг мести одновременно давят на героя.

Единство проблематики в любой точке развития сюжета дополняется последовательной сменой её доминанты. Не случайно «Мышеловка» – сцена, представленная приезжими актёрами, располагается в самом центре трагедии и в прямом, и в переносном смысле: она решающая для героя. До этой сцены в сюжете доминирует вопрос о Призраке и о потустороннем мире, после неё Гамлет приступает к выполнению своего долга на «этой бренной половине мира» (1.1.95. перевод А. И. Кронеберга), т. е., выяснив, кто есть кто в здешнем, посюстороннем мире, в частности кто убийца его отца, герой начинает борьбу, которая лишь отчасти соотносится с местью. Проблема личности выходит на поверхность сюжета лишь в самом финале: исполняя свой политический и моральный долг, Гамлет предпочитает погибнуть физически, чтобы родиться личностно, пусть и за пределами своего земного существования (в циклично удваивающем трагедию рассказе Горацио). Роль Горацио связывает античный генезис трагедии с её проекцией на будущее развитие художественной литературы, прежде всего предопределяя влияние «Гамлета» на формирование жанра современного романа.

Религиозные мотивы пьесы прежде всего связаны с исчезновением чистилища (Greenblatt) из картины загробного мира при окончательном переходе от католицизма к специфически британскому варианту протестантизма – англиканству, который был осуществлён в 1534 г. Призрак убитого короля появился в трагедии незадолго до сорока дней своего пребывания в чистилище, в момент, когда решается, в какой из кругов ада или рая его определят. Однако Гамлет, гуманист Виттенбергского университета, одного из центров протестантизма, сомневается в природе Призрака, подозревая, что тот есть дьявол, принявший чужой облик. Гамлет решает устроить Призраку проверку: если подтвердится, что дядя героя (король Клавдий) – убийца законного короля (своего брата), то «честный дух» (1.5.137) пришёл из чистилища, если нет, то это обманщик-дьявол, желающий погубить его душу. Средством такой верификации Гамлет выбирает театральную постановку, а сам становится соавтором, обработчиком некой старой пьесы «Убийство Гонзаго». Знаменитый «спектакль в спектакле» становится своего рода мистерией, в которой косвенно решился конфессиональный спор – явно в пользу традиций католицизма. Это одна из причин по которой публикации «Гамлета» начались только после восшествия на английский престол Якова I Стюарта, поначалу более лояльно относившегося к католикам.

Однако запрет «Гамлета» в елизаветинское время имел и собственно политические причины. Исследователи видят в трагедии отголоски британских событий конца 16 в. (Brigden. 2000. P. 364), прежде всего мятежа Эссекса. Фаворит Елизаветы I граф Эссекс впал в немилость после провала своего ирландского похода в 1599 г., а неудачная попытка поднять в Лондоне восстание привела его к гибели на плахе (1601). Аналоги этим событиям в пьесе – мятеж Лаэрта, опала Гамлета при дворе Клавдия и тайный приказ последнего казнить принца в Англии (J. Venema). В более широком смысле отражение текущей политики можно уловить в феномене заката королевы: постепенное умирание безбрачной Елизаветы I в последние годы её царствования, с одной стороны, и моральное разложение королевы Гертруды и её смерть в финале трагедии, с другой стороны (Mullaney. 1994). Англии рубежа 16–17 вв. предстояла не просто смена правителя, а смена правящей династии. Ожидание катастрофы в Лондоне вполне соответствовало атмосфере безвременья в «Гамлете».

В целом и политическая интрига, и религиозная подоплёка трагедии оказываются лишь средством становления героя в условиях «смутного времени». Сцена фактической коронации Клавдия (1.2) демонстрирует разницу между лицемерием окружения Гамлета и полнотой его переживаний (горе от потери отца). Возникшая тема конфликта настоящего и кажущегося закрепляется в первом солилоквиуме. Попытку сохранить видимость жизни демонстрирует третья сцена, когда влюблённой в Гамлета Офелии её брат Лаэрт и отец Полоний (1.3) по очереди преподносят уроки лицемерия. В финале первого действия (1.4–1.5) окончательно проявляется вся эфемерность и бессердечная кукольность королевского двора. Слова Призрака о тайном убийстве расшатывают и внешний, и внутренний мир Гамлета. Его безумие – столь же сознательная игра, сколь и бессознательная необходимость, способ уцелеть. Чтобы понять жизнь, Гамлет с меланхолическим шутовством отстраняется от неё. Потеряв себя в творческом безумии (Neely. 1991), он находит ключ к пошлому безумию жизни. После постановки «сцены на сцене», когда Призрак утверждается в правах, а дядя Гамлета выдаёт себя как преступника, герой начинает действовать. Попытка открыть матери глаза на короля Клавдия, нечаянное убийство Полония, отправление на казнь вместо себя Розенкранца и Гильденстерна, схватка с Лаэртом и, наконец, убийство Клавдия – этапы борьбы, в результате которой Гамлет-автор превращается в героя-протагониста собственной трагедии. На пересечении этического и эстетического зарождается титаническая личность, идеал Возрождения (Аникст. 1986. С. 124–131). Сражаясь с целым миром, Гамлет гибнет, но с помощью Горацио он оставляет после себя механизм рождения личности, который отныне может быть доступен всем, «желающим узнать» (5.2.357).

Возможно, именно история рождения личности, становления человека как автора (Kimmelman. 1999) в широком смысле слова делает эту трагедию Шекспира одним из самых влиятельных произведений мировой литературы.