Ба́ршев Серге́й Ива́нович [17(29).9.1808, Москва – 7(19).3.1882, там же], учёный-правовед, специалист в области уголовного права, доктор права (1835), ректор Императорского Московского университета (1863–1870), тайный советник (1869). Автор первого русского курса уголовного права «Общие начала теории и законодательств о преступлениях и наказаниях» (1841).

Родился в семье священника И. В. Баршева, настоятеля храма апостолов Петра и Павла при Мариинской больнице в Москве. Брат Я. И. Баршева. Обучался сначала в московском Заиконоспасском духовном училище, затем окончил Московскую духовную семинарию (1826, по 1-му разряду), в 1826–1829 гг. – в Московской духовной академии. Был одним из трёх выпускников академии, избранных для изучения юридических наук при Втором отделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, где под руководством М. М. Сперанского в те годы было образовано подобие юридического факультета. Преподавателями Баршева были А. П. Куницын (гражданское право), тайный советник М. Г. Плисов (законы государственного благоустройства) и государственный деятель В. Е. Клоков (вопросы государственного права). Некоторые лекции, например по римскому праву, Баршев слушал при Петербургском университете. Отучившись 2 года, Баршев сдал необходимые экзамены и в октябре 1831 г. был отправлен для продолжения образования в Берлинский университет, где преподавателями права были Ф. К. фон Савиньи, К. Ф. Эйхгорн и др. Вернувшись в Россию спустя 3 года, Баршев получил степень доктора права (1835) и был определён преподавателем уголовных и полицейских законов в Московский университет, где проработал более 40 лет. В 1835 г. утверждён экстраординарным профессором, в 1837 г. – ординарным (Фельдштейн. 1908. С. 4–5). Секретарь (1836–1837), декан (1847–1863) юридического факультета.

Цензор Московского цензурного комитета (1842–1845), директор Московского коммерческого училища (1845–1849), в 1849 г. работал инспектором классов Александрийского сиротского института.

Основатель Московского юридического общества, в 1863–1873 гг. его председатель, в 1873–1882 гг. – почётный член.

В 1875 г. был одним из инициаторов проведения в Москве первого съезда русских юристов. Принял участие в создании Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (1863), Московского археологического общества (1867). Содействовал организации первой в России кафедры педиатрии (1866) в Московском университете и учреждению клиники нервных болезней на базе госпитальной терапевтической клиники в Екатерининской больнице (1869).

Научная деятельность и основные труды

В труде «О мере наказаний» (1840) Баршев сделал фундаментальный вывод: «…как ни священна для Государства обязанность быть строго правосудным, но всё лучше освободить даже десять виновных, нежели подвергнуть опасности и одного невинного» (Баршев. 1840. С. 252). В этой работе он провёл идею о применении наказания «с осмотрительностью» и в зависимости от опасности и вреда, причиняемого преступлением, или виновности преступника. При наказании соучастников необходимо учитывать меру участия каждого в совершении преступления. Наиболее строгому наказанию должны подлежать главные виновники преступлений, т. е. исполнители или те, кто таковыми не являются, но имеют непосредственный интерес в преступлении (Баршев. 1840. С. 132). На увеличение (усиление) наказания должны влиять такие обстоятельства, как повторное совершение преступления, совершение нескольких преступлений одним действием, а также способ совершения преступления (особенная хитрость, жестокость в исполнении).

В то же время Баршев полагал, что наказание должно смягчаться (уменьшаться) для малолетних и престарелых преступников, а также при наличии аффекта (состояния внезапной страсти). При этом он отличал от состояния аффекта нетрезвое состояние, которое не может снижать наказания. К иным обстоятельствам, которые могут являться основанием для снижения наказания, относил душевную болезнь, угрозы со стороны третьих лиц, возмещение причинённого вреда, явку с повинной и признание преступника в начале следствия.

В 1841 г. Баршев издал работу «Общие начала теории и законодательств о преступлениях и наказаниях» в двух разделах, которые долгое время были единственным руководством по русскому уголовному праву. Первый раздел посвящён рассмотрению отдельных элементов института преступления (понятие; виды; о лице, совершающем преступление; соучастие; вина), второй, более объёмный, – наказания (о его сути и отдельных видах наказания).

Ряд идей из труда «Общие начала...» Баршева, несмотря на недостаточную методологическую разработку, не только не устарели, но и не утратили своей актуальности и поныне:

1. Баршев выступал против ответственности корпораций, т. к. они не обладают разумной свободной волей. Вопрос об уголовной ответственности юридических лиц в России является одним из самых дискуссионных в современной уголовно-правовой доктрине. Многие учёные выступают против признания юридического лица субъектом преступления.

2. Являлся противником аналогии в уголовном законе. Восполнять недостатки закона, по его мнению, должен законодатель, а не судья. Ныне запрет на применение уголовного закона по аналогии закреплён в ч. 2 ст. 3 Уголовного кодекса РФ.

3. Считал, что преступление должно заключать в себе нарушение какого-либо права, а не просто нарушение нормы.

4. Говорил о невозможности покушения на преступление по неосторожности, считая, что покушение может быть только злонамеренным. Современная уголовно-правовая доктрина и судебная практика считают возможным совершение покушения на преступление только с прямым умыслом.

5. Считал, что лишение свободы как вид наказания не должно быть слишком продолжительным, обосновывая это тем, что при длительных сроках заключённый теряет надежду на перемену своего положения и приходит в отчаяние или так привыкает к нему, что не желает ничего лучшего. Ресоциализация осуждённых к длительным срокам лишения свободы – один из сложных вопросов и в современном мире. При этом Баршев был сторонником смертной казни и доказывал её справедливость, т. к. считал, что есть опасность, которая не может быть уничтожена иначе, чем уничтожением самого преступника.

6. Один из главных инструментов исправления видел в религиозно-нравственном воспитании.

Баршев занимал интересную позицию относительно возраста привлечения лица к уголовной ответственности: считал, что в каждом случае необходимо устанавливать детский возраст, т. е. возраст привлечения к ответственности, в связи с разным уровнем развития детей.

Обосновывал применение телесных наказаний (не калечащих) к лицам низших классов тем, что их заключение в тюрьму прерывает их занятие ремеслом и ведёт к разорению их семей. Лица же, принадлежавшие к высшим сословиям, должны были, по его мнению, быть освобождены от наказаний подобного рода.

Труд Баршева «Чтения по предмету уголовного законоведения. Часть особенная: О преступлениях и наказаниях в особенности» является одним из первых научных произведений, где содержится разбор преступлений против веры, государственных и служебных (должностных) преступлений, преступлений против жизни («О нападениях на жизнь») и здоровья, об истреблении чужого имущества и др. Рассматривая такое преступление, как убийство (смертоубийство), автор обосновывает, что оно возможно только в отношении живого человека, при этом вне зависимости от того, сколько ему осталось жить «по приговору врачей или уголовного суда» (Баршев. 1850. С. 211). Позиции, что жизнь – наивысшая ценность, вне зависимости от состояния здоровья потерпевшего, придерживаются большинство современных учёных, выступающих против легализации эвтаназии, которая в соответствии с Уголовным кодексом РФ признаётся убийством. 

Подход Баршева к пониманию и толкованию права тесно связан с нравственностью и верой. Наказание за преступление, по его мнению, является возмездием, которое основывается на нравственном законе справедливости, лежащем в основании всякого нравственного порядка. И само преступление, по его мнению, деяние, прежде всего безнравственное.

Критика

Труды Баршева, как и его научный и преподавательский таланты, нередко оценивались критически (но в то же время умеренно объективно) его современниками и учениками: В. Н. Лешковым, А. Ф. Кони, В. Д. Набоковым, Б. Н. Чичериным, учёным-правоведом и криминалистом Г. С. Фельдштейном (1868–1930), С. А. Венгеровым и др.

«Легенда, образовавшаяся вокруг его научного имени, свидетельствует, что он является чуть ли не отцом русской криминалистики. Даже самые ожесточённые порицатели Баршева признают, что, при значительной доле самомнения его, выразившегося, между прочим, в классической фразе "русская криминалистика представляет собой пустынное поле, на котором выросли два роскошных цветка: я и мой брат Яков", Баршев всё-таки "являлся представителем серьёзности европейской юридической науки" и "что до Баршева не было ни одного русского курса уголовного права"» (Фельдштейн. 1908. С. 97). «…Баршев является не самостоятельным работником, но скорее компилятором определённой группы уголовно-правовых учений, притом компилятором, не всегда отчётливо различающим между чужим и своим. Кроме случаев заимствований без указания источника, Баршев прибегал к положительно недостойным для учёного приёмам в видах выставления в ложном свете своей эрудиции» (Фельдштейн. 1908. С. 134–135).

«…Чисто историческое, конечно, значение можно признать только за "Общими началами теории и законодательств о преступлениях и наказаниях", в которые почти целиком вошла и диссертация "О мерах наказаний" и пространная актовая речь "О вменении в праве". Пресловутая фраза Баршева о пустынном поле и двух цветках, в 70-х годах, когда русская криминалистика, помимо разных второстепенных деятелей, могла выставить такие имена, как Спасович, Кистяковский, Таганцев, была, конечно, забавным вздором. Но в 30-х и 40-х годах справедливость первой половины Баршевской фразы умеряла гиперболичность второй её половины. Роскошными цветками ни Сергей Баршев, ни тем менее брат его Яков, никогда не были уже по тому одному, что своего собственного запаха или цвета никто из них не имел. Но если вспомнить, что до Баршева не было ни одного русского курса уголовного права, то самомнение его получит если не оправдание, то объяснение» (Венгеров. 1891. С. 203).

По словам Б. Н. Чичерина, уголовное право Баршев «читал по дрянному, им самим сочинённому учебнику, который студенты обязаны были покупать и который он приправлял разными анекдотами. <…> Разумеется, его преподавание неспособно было не только возбудить любовь и интерес к предмету, но и дать о нём надлежащее понятие» (Чичерин. 1929. С. 64).

Однако в современной литературе можно встретить противоположное мнение о вкладе Баршева в юридическую науку: «Оценка С. И. Баршева как учёного-правоведа должна с непреложностью учитывать прежде всего тот факт, что на обширном поле науки русского уголовного права он был первопроходцем! Ему выпала трудная задача, и он решил её в меру своих сил. Мог ли кто-нибудь в конце 30-х – начале 40-х годов XIX века создать более совершенный курс русского уголовного права, чем создал он? Вряд ли!» (Томсинов. 2015. С. 306).

Последние годы

В декабре 1870 г. Баршев ушёл с поста ректора Московского университета, а через 6 лет покинул и сам университет. В отставку с государственной службы ушёл в чине тайного советника.

В последние годы жизни состоял почётным опекуном Московского присутствия Опекунского совета, заведовал детской больницей, странноприимным домом графа Шереметьева и другими подобными учреждениями.

Скончался на 74 году жизни. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Признание

Награждён орденами Анны 3, 2 и 1-й степени (1846, 1851, 1865), орденом Владимира 3-й степени (1854), орденом Святого Станислава 1-й степени (1861), орденом Александра Невского (1876).

В 1882 г., вскоре после смерти Баршева, московский адвокат А. М. Фальковский писал: «С. И. Баршев первый из московских профессоров посвятил 45 лет своей жизни преподаванию уголовного права, судоустройства и судопроизводства по двум главным формам последнего – обвинительной и следственной, придерживаясь историко-догматической методы и пользуясь данными сравнительного законоведения. Ревностный защитник единения нравственных и юридических начал, он считал своею главною задачею утвердить в слушателях должное уважение к отечественным постановлениям и ознакомить их с практическим приложением уголовных законов» (Фальковскiй. 1882. С. 277). При всех своих недостатках научные труды Сергея Ивановича Баршева содержат немало мыслей, сохраняющих и ныне своё значение (Томсинов. 2015. С. 306).