Аль-Джуна́йд аль-Багда́ди (Абу-ль-Касим аль-Джунайд ибн Мухаммад аль-Хаззаз аль-Каварири аль-Багдади; араб. أبو القاسم الجنيد ابن محمد الخزاز القواريري البغدادي) (816 или 826, Багдад или Нехавенд, Иран – 909 или 910, Багдад), прославленный багдадский суфий, родоначальник «трезвого» направления в суфизме.

Биография

Перс по происхождению. Его предки происходили из Нехавенда в Иране. Занимался торговлей шёлком-сырцом (хаззаз), поэтому, в отличие от многих суфиев, всю жизнь располагал значительными денежными средствами. Его дом в Багдаде был центром для местных суфиев.

Аль-Джунайд начал своё обучение с фикха и хадисов. В фикхе его учителем был знаменитый багдадский правовед Абу Саур аль-Кальби (ум. 854). В мистицизме его наставляли два крупнейших идеолога багдадской школы суфизма – Сари ас-Сакати (ум. 867) и аль-Харис аль-Мухасиби, а также Мухаммад аль-Кассаб (ум. 888), мистик, о котором сохранились лишь скудные сведения. Одним из его учителей был также известный багдадский шайх Абу Ахмад Мусаб аль-Каланиси (ум. 882). Аль-Джунайд был связан с выдающимися мистиками из других частей мусульманского мира, посещавшими Багдад: Абу Хафсом аль-Хаддадом (ум. 873), Яхьей ибн Муазом (ум. 872), Йусуфом ибн аль-Хусайном (ум. 916). Современники не раз отмечали, что он был сведущ в различных науках своего времени.  

Аль-Джунайд не любил иметь дело с политикой. Когда Гулям Халиль обвинил группу багдадских суфиев во главе с Абу-ль-Хусайном ан-Нури (ум. 907) в ереси, аль-Джунайд избежал суда как правовед, связанный с Абу Сауром. Возможно, этот суд стал причиной того, что суфий основывал своё учение на Коране, хадисах и Сунне. Он не преподавал своё учение публично, ограничив круг своих учеников двадцатью последователями. Аль-Джунайд утверждал, что обсуждение суфийских идей допустимо только между близкими сподвижниками. Соблюдая осторожность, он держался в стороне от экзальтированного аль-Халладжа и называл себя факихом. Это привело к его популярности среди несуфиев, традиционалистов и даже рационалистов. Например, мутазилитский лидер Абу аль-Касим аль-Кааби (ум. 931) назвал аль-Джунайда несравненным проповедником, к которому «писатели идут за его речениями, философы – за тонкостью его концепций, мутакаллимы – за мастерством его знаний» (цит. по Melchert. 1996. P. 66–67). Согласно сочинению «Пища сердец» («Кут аль-кулуб») Абу Талиба аль-Макки, аль-Джунайд стал последним багдадским суфием, обучавшим суфизму. Традиция называла его господином общины (саййид ат-таифа), шейхом шейхов (шейх аль-машаих) и павлином бедняков (таус аль-фукара).

Взгляды

Аль-Джунайд редко фиксировал свои мысли на бумаге, предпочитая устную передачу. Опасаясь обвинений, он не доверял самые сокровенные идеи записям. По словам Хатиба аль-Багдади, аль-Джунайд даже завещал захоронить все свои книги вместе с телом. Его единственное сохранившееся произведение – «Послания» («Расаиль»), включающее небольшие трактаты по мистицизму и комментарии к отдельным аятам Корана, адресованные некоторым братьям: Яхье ибн Муазу, Абу Бакру аль-Кисаи ад-Динавари, Амру аль-Макки, Йусуфу ибн аль-Хусайну ар-Рази и др. В «Посланиях» аль-Джунайд был весьма осторожен и прибегал к многочисленным намёкам (ишарат). Его язык был настолько специфичен и насыщен суфийской терминологией, что понять смысл самих высказываний непосвящённым было крайне затруднительно. Фрагменты устных проповедей аль-Джунайда, темы его лекций дошли до нас в различных суфийских сочинениях.

Аль-Джунайд воспринял учение аль-Хариса аль-Мухасиби, а также опирался на идеи Абу Саида аль-Харраза (ум. около 899), наиболее оригинального мыслителя багдадской школы суфизма, и Бистами. Он собрал речения аль-Бистами, сгладив присущие им крайности. Основные пункты учения аль-Джунайда заимствованы у аль-Харраза: единобожие (таухид), уничтожение (фана) и пребывание (бака) в Боге. У аль-Бистами аль-Джунайд заимствовал идею об уничтожении в Боге (фана). Аль-Джунайд разработал специальную мистическую терминологию, которая стала канонической для последующего поколения суфиев.

Аль-Джунайд определяет суфизм как смерть своей индивидуальности и жизнь в Боге. Он разработал полновесное учение о мистическом единении с Богом. Из-за пропасти между Богом и миром человек должен отделиться от сотворённого через самооочищение, чтобы приблизиться к Творцу. Важным пунктом учения аль-Джунайда является обоснование единства Бога (таухид). Реальным бытием обладает только один Бог, поэтому оно возможно лишь через Него. В Боге нет человеческих атрибутов, поскольку эти атрибуты не постоянны, а относительны. Атрибуты Бога истинны, человеческие – лишь отпечатки (расм). На самом деле все атрибуты принадлежат Творцу. В этом смысле суфизм «по сути – атрибут Бога, но по образу – атрибут человека» (Ġunaid. 1962. P. 66). Багдадская суфийская традиция заложила важнейшие принципы апофатического богословия ещё до аль-Джунайда. В его наследии мы находим ряд глубоких формулировок единства Бога и его апофатических свойств. Это единство мистик должен осознавать на протяжении всей своей жизни. Ему необходимо преодолеть своё отделение от Него (тафрик) или первое отделение (аль-фарк аль-авваль), вернуться к первоначальному состоянию через добровольную бедность (факр) и очищение. Во время очищения он утрачивает собственные атрибуты и теряет человеческие потребности. Мистик, который хочет достичь единства с Богом, должен быть как труп в руках Бога.

Аль-Джунайд унаследовал концепцию Сари ас-Сакати о дихотомии страха перед Богом (хауф) и человеческой надежды (раджа). Он первым сравнил эти понятия со сжатием (кабд) и расширением (баст), двумя известными духовными состояниями (ахваль) суфиев. 

В период жизни аль-Джунайда оформляется разрыв между экстатическими и умеренными суфиями. Сначала идеи экстатических переживаний входили в систему каждого выдающегося мистика. Но Бистами, ан-Нури и особенно аль-Халладж создали бездонную пропасть между суфиями, которые скрывали подобные идеи, опасаясь обвинений, и мистиками, которые проповедовали их открыто. Аль-Джунайд первым заявил, что испытал мистический экстаз как первую стадию, но преодолел его. Согласно его учению, возвращение к Богу происходит в два этапа. Первый – это самоуничтожение внутри божественной Сущности (фана) и потеря человеческих атрибутов, или «выход из тесноты временных определений в пространство вечного уничтожения» (li-Abī Naṣr al-Sarrāj. 1960. P. 29). Это путь Бистами.

Фана аль-Джунайда состоит из трех этапов. Первый – «моральное» уничтожение человеческих качеств, когда верующий выполняет свои религиозные обязанности и преодолевает человеческие слабости. Второй – «умственный», отстранение от всех мирских удовольствий, даже от наслаждения собственными добрыми делами, связанными с послушанием Богу. Последний этап – это уничтожение сознания на финальной стадии близости к Богу. Верующий полностью отказывается от творения и возвращается к подлинному, божественному бытию. Он уничтожает свои атрибуты и свои потребности в Боге. Мистик следует от Бога к Богу, для Бога и в Боге (Ġunaid. 1962. P. 66).  Однако комментаторы аль-Джунайда считали, что фана не означает уход в бытие Бога, поскольку такая идея поддерживает воплощение (хулуль) и приводит к христианству. Фана аль-Джунайда означает только уход человеческой воли в божественную. Это не хулуль, а один из этапов таухид. Фана предполагает, что, несмотря на то что мистик утрачивает свою индивидуальность, между ним и Богом сохраняется завеса. Он продолжает искать Бога, скорбит и переживает бедствия (баля). Но этот процесс носит положительный характер, потому что душа интенсивно продолжает стремиться к познанию Бога и искать божественной близости. Баля даёт почувствовать вкус бедности, а значит, и духовных наслаждений. 

Однако аль-Джунайд не признаёт фана конечной целью. Мистик должен быть возвращён из состояния уничтожения через любовь к Богу. Он вновь обретает себя, но изменённым и преображённым, в подлинном, божественном существовании. Это пребывание в Боге (бака), второе разделение (аль-фарк ас-сани), или естественное разделение (аль-фарк ат-таби), подлинное единение (джам аль-джам). Он присутствует в Боге и в то же время сам отсутствует, отсутствует и присутствует в одно и то же время. Так мистик осознаёт себя, теряясь в единстве Бога (вахданийа). 

Это путь трезвости (сахв), в отличие от опьянения (сукр) и экстаза (галаба) Бистами. Аль-Джунайд упрекал суфиев, принимающих новейшие идеи, в том, что они утратили здравомыслие и исказили идею фана. Он считал, что те, кто призывает к отказу от благочестивых дел, впадают в смертный грех. Даже тот, кто крадёт или прелюбодействует, всё равно находится в лучшем состоянии, чем придерживающийся подобного мнения. Благодаря трезвости мистик может поставить всё на свои места и правильно оценить. Его личные качества сохраняются в нём, а его действия в этом мире становятся образцом для его ближних. Эта доктрина была принята большинством последующих суфийских наставников, которые противопоставили бака фана как серьёзную духовную борьбу претенциозному состоянию незрелых умов.

Мистик возвращается в общество, чтобы служить людям и распространять то, что получил от Бога. Таким образом он преодолевает изоляцию состояния фана. С другой стороны, опыт фана сохраняется им как тайное сокровище внутри состояния бака и излучается в манере его речи на протяжении всей жизни. Таким образом, он живёт одновременно в Боге и в обществе. Но опыт фана настигает его волнами (как различные состояния). Душа постоянно скорбит, и это состояние становится его нынешней реальностью. Тоска по божественной реальности (состояние, которое мистик обрёл, но потерял) становится одной из ведущих идей всей последующей суфийской традиции. Истинный мистик внутренне опьянён Богом, а внешне трезв по отношению к миру. Таким образом аль-Джунайд преодолел дихотомию фана и бака и в корне изменил направленность багдадской школы.

Аль-Джунайд включил в своё учение идею о предсуществовании человеческих душ и концепцию предвечного договора (мисак). На неё оказала влияние аналогичная идея Сахля ат-Тустари. Души приняли Бога как своего Господа ещё до сотворения мира, с любовью и преданностью. Но когда они соединились с земными телами, то забыли Творца и погрузились в земные страсти. Цель человеческой жизни – вернуться к своему Господу и восстановить изначальное состояние.

Эта позиция уравнивает познание всех людей, как духовно избранных (хасса), так и простых (амма), поскольку у всех один объект познания. Познание различается по приоритетам и по уровню. У духовно избранных ступень гораздо выше, но достичь финала в процессе познания Бога невозможно.

В отличие от большинства суфиев, аль-Джунайд не различал два вида знания – ильм и марифа. Инструментом обоих видов является человеческий разум (акль). Знание имеет две степени – первое (дискурсивное) и второе (интуитивное) знание. Мистик должен преодолеть обе ступени и утратить свою индивидуальность в единобожии. Его разум становится бесполезным. Бог открывает ему часть Своего знания, называемую марифа, как новое видение Своего единства. Эта марифа отличается от марифа как объекта человеческого разума. Мистик не может полностью достичь единобожия без этого знания. Знающий (ариф) утрачивает свою природу в единобожии, как сосуд, принимающий цвет воды. Он становится «сыном мгновения (вакт)», т. е. находится вне временности. После возвращения в состояние бака мистик обретает новую индивидуальность с человеческими качествами, сохраняя опыт единобожия.

Аль-Джунайд разделял показательные для багдадских суфиев взгляды на любовь (махабба). В процессе любви, учил он, качества возлюбленного приходят на смену качествам любящего. 

Традиционалисты относились к аль-Джунайду лояльно. Сохранились некоторые конкретные свидетельства о разногласиях между аль-Халладжем и аль-Джунайдом. Эти цитаты отражают идеологическое расхождение между «умеренным» и экстатическим суфизмом.

Доктрина трезвости аль-Джунайда была принята большинством суфиев его времени. Он создал новый сложный язык, отличный от языка экстатических суфиев, трезвый язык «второго разделения». Этот язык был далёк от экстатических речений ан-Нури и аль-Халладжа, провоцировавших традиционалистов.

Поскольку фигура аль-Джунайда никогда не вызывала нападок факихов, большое число суфийских братств возводили генеалогии (силсила) именно к нему во избежание обвинений в неверии. Это привело к тому, что аль-Джунайд превратился в почитаемую фигуру не только у умеренных суфиев, но и у явных почитателей Бистами и аль-Халладжа.