«Живо́й» ого́нь, ритуальный огонь, получаемый архаичным способом, обычно трением одного куска дерева о другой в целях его [огня] ежегодного обновления, очищения жилого пространства, а также для предотвращения эпидемий людей и скота. Известен у многих европейских (славян, германцев, шотландцев, ирландцев), финно-угорских, тюркских народов, в Индии, Японии, а также у индейцев Северной и Южной Америки. Иногда «живым» считался огонь, зажжённый от ударов камня о камень (южнослав.), молотка по холодному металлу на наковальне (серб. гвоздени огањ ‘железный огонь’) или от попадания молнии в дерево (польск., белорус., серб.). Если дерево загоралось от удара молнии, в Родопах во всех очагах села тушили огонь и брали «живой» огонь от этого дерева.

Названия «живого» огня подчеркивают его сакральный статус. Он осмыслялся как новый: рус. новый огонь, болг. нов огън; молодой: болг. млад огън; божий: польск. boży ogień; святой: белорус. сьвяты агонь, польск. święnty ogień; дикий: болг. див огън, серб. дивља ватра; нем. wilde Feuer. У русских также известны наименования самородный, деревянный, небесный огонь. Сам способ получения огня называется вытирать огонь (рус.), вадити, извиjати ватру ‘вытаскивать, извлекать огонь’ (серб.).  

Технологии добывания «живого» огня варьировались в разных традициях. Обычно для этого использовали сухие куски или брёвна берёзы, дуба, ясеня, реже сосны, можжевельника, боярышника или осины. У славян огонь часто получали с помощью деревянных частей домашней утвари – полозьев саней, скалок, которыми раскатывают бельё, или жердей, на которых в овине сушат сено. У ряда народов, в частности, у восточных славян для получения огня использовались специальные приспособления (белорус. агневица, северно-рус. вертушок), самыми простыми из которых были два сухих ясеневых бруска длиной в один метр, положенных друг на друга крест-накрест. В небольшой желобок в нижнем бруске закладывался кусочек берестяного трута. Бруски тёрли друг о друга, пока трут не загорится. В других случаях (у славян, шотландцев) огонь добывали трением верёвки, перекинутой через палку: двое мужчин попеременно тянули за концы верёвки, пока палка не начинала тлеть. В шотландской традиции верёвка должна быть новой или взятой с виселицы. Часто огонь добывался с помощью различных вариантов коловорота – деревянный стержень вставлялся в отверстие в обрубке бревна или углубления в двух параллельно стоящих бревнах и разными способами (руками, накрученной на стержень веревкой, специально сделанным луком) приводился в движение, пока не появлялся огонь. У шотландцев в состав подобных механизмов входило колесо от телеги или прялки – его надевали на девять дубовых осей и вращали с востока на запад.

Чтобы огонь обладал сакральной силой, важное значение имели обстоятельства, при которых его получали. Общим правилом было отсутствие любого «старого» огня в селе, иначе новый огонь не зажжётся, поэтому предварительно в домах тушили все огни, включая огонь в лампадах. Обычно огонь зажигали на улице, но в ряде случаев это должен быть особый локус: чужое или ничейное пространство, например, перекрёсток, межа, лес, холмы, остров на реке или место, где не слышно пение петухов. У болгар в Родопах использовалось место в селе, куда можно прийти, не пересекая водной преграды. В некоторых местах Сербии «живой» огонь зажигали в тёмной комнате. Важным могло быть и время: полночь или момент перед восходом солнца.

Лица, добывающие «живой» огонь, должны удовлетворять ряду требований, наиболее частым из которых было условие половой чистоты: в обряде участвовали мужчины, некоторое время воздерживавшиеся от сексуальных отношений или целомудренные юноши. В ряде случаев при добывании такого огня женщинам было запрещено присутствовать (рус., серб.). Иногда в течение всего процесса требовалось сохранять молчание. У южных славян, в Шотландии, Германии «живой» огонь зажигали близнецы, братья, люди с одинаковыми именами или родившиеся в один день («однодневники»). В Силезии близнецы должны были срубать дерево для разжигания такого огня. У южных славян, реже у русских появление «живого» огня осмыслялось как его «рождение», поэтому в обряде его добывания имелись мотивы брачного соединения: огонь зажигали лица противоположного пола (мальчик и девочка, парень и девушка, мужчина и женщина), раздетые догола или до нижнего белья. У болгар использовались куски деревьев, имеющих мужскую и женскую символику, например, дуба и лещины, ясеня и шелковицы.

Ритуал добывания «живого» огня мог быть окказиональным, совершавшимся по мере надобности, и календарно приуроченным, связанным с представлениями о необходимости ежегодного обновлении огня. У русских новый огонь зажигался накануне первого сентября (т. е. накануне нового года по допетровскому календарю) или в день Ивана Купалы (24 июня/7 июля) – от такого огня разжигали купальские костры, через которые для профилактики болезней прогоняли скот и перепрыгивали сами. У карпатских украинцев для здоровья скота «живой» огонь добывался на Юрьев день (23 апреля/6 мая). Поляки на Страстную субботу от «живого» огня зажигали большой костёр, освящали его, а головешками от него зажигали огни в домах. С семантикой обновления, приписываемой «живому» огню, связан обычай зажигать его в новом доме или при перенесении села с одного места на другое. В Карпатах пастухи зажигали «живой» огонь на горных пастбищах в начале каждого сезонного выпаса во избежание несчастий со скотом.

«Живому» огню приписывалась очистительные и охранительные свойства, поэтому он широко использовался для остановки и профилактики эпидемических болезней, особенно при падеже скота. В последнем случае у восточных и южных славян, а также у финно-угров Поволжья «живой» огонь разводили в овраге или специально прорытом сквозь холм тоннеле, по которому через костёр прогоняли весь скот. Дымом от этого огня окуривали скот и людей от болезней, а в Швеции им окуривали плодовые деревья для лучшего урожая. Золой от «живого» огня умывались, посыпали поля от вредителей, её разводили в воде и пили от болезней, а угли разносили по домам для разведения нового огня. В случае неурожая «живой» огонь мог использоваться для опознания ведьмы как виновницы этого несчастья – через него должны были перешагнуть все жители села. Кто не смог или отказался это сделать, считался ведьмой (рус.).