«Всешуте́йший, всепьяне́йший и сумасбро́днейший собо́р», пародийная организация, существовавшая при дворе Петра I в конце 17 – 1-й четверти 18 вв., очевидно, придуманная государем для своего развлечения, но также использовавшаяся им как инструмент психологического контроля над собственным окружением.

История «Всешутейшего собора»

Состав и иерархия «чинов» соборян

Номинальным главой «Всешутейшего собора» являлся «князь-папа», т. е. шутовской патриарх. Эта пародийная должность была пожизненной; её последовательно занимали троюродный дед Петра I окольничий, с 29 июня (9 июля) 1690 г. боярин М. Ф. Нарышкин (из рода Нарышкиных) [вероятно, 1689/1690 – 6(16) ноября 1691; см.: Куракин. 1890. С. 71; Poe M. The Russian elite in the seventeenth century. Vol. 1. Helsinki, 2004. С. 306, 317; среди соборян именовался «Милак»; см.: Семевский. 1885. С. 313]; наставник Петра I думный дворянин Н. М. Зотов [по уточнённым данным, 1691/1692 – 1717; избран 27 декабря 1691 (6 января 1692), «поставлен» 1(11) января 1692; см.: Гордон П. Дневник, 1690–1695. Москва, 2014. С. 94, 122; согласно письму Петра I комнатному стольнику князю Ф. Ю. Ромодановскому от 19(29) июня 1695, именовался «великий господин святейший кир Ианикит, архиепускуп Прешпурский и всея Яузы и всего Кокую потриарх»; см.: Письма и бумаги императора Петра Великого (ПБПВ). Т. 1. 1887. № 41]; боярин П. И. Бутурлин (из рода Бутурлиных) [1717/1718 – август/сентябрь 1723; избран 28 декабря 1717 (8 января 1718), «поставлен» 10(21) января 1718; см.: Семевский. 1885. С. 310; Дневник камер-юнкера Берхгольца. Ч. 3. Москва, 1860. С. 195]; стольник обер-провиантмейстер И. П. Строев [избран, по уточнённым данным, 9(20) января 1725; см.: [Донесение французского посланника Ж. де Кампредона государственному секретарю иностранных дел Франции Ш.-Ж.-Б. Флёрьо, графу де Морвилю, от 23 января 1725 по н. ст.] // Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 52. Санкт-Петербург, 1886. № 108. С. 406; сообщение ганноверского и британского дипломата Ф. К. Вебера, жившего в России в 1714–1719, о выборах 23 декабря 1724 (3 января 1725) является ошибочным; см.: Weber F. C. Des veränderten Russlandes zweiter Teil … Hannover, 1739. S. 190].

Фактически руководил деятельностью «Всешутейшего собора» сам Пётр I, именовавшийся в нём последовательно «диаконом» [письмо царя комнатному стольнику Ф. М. Апраксину, датируемое началом 1695 (ПБПВ. Т. 1. № 35)], «иеродиаконом» [письмо Н. М. Зотова Петру I от 22 июля (2 августа) 1698 (ПБПВ. Т. 1. С. 730)], «протодиаконом» [известно много документов за разные годы, где он именуется таким образом, например письма Зотова Петру I от 23 февраля (5 марта) 1699 (ПБПВ. Т. 1. С. 759) и от 9(20) апреля 1707 (ПБПВ. Т. 5. 1907. С. 467), письмо П. И. Бутурлина Петру I от 5(16) января 1709 (Семевский. 1885. С. 290–291)] и «архидиаконом» [письмо Зотова Петру I от 16(27) марта 1700 (ПБПВ. Т. 1. С. 805–806), письмо П. И. Бутурлина Петру I, вероятно, лето 1710, после взятия российскими войсками Выборга (Российский государственный архив древних актов. Ф. 9. Оп. 3. Отд. 2. Кн. 11. Л. 188)]. Смена «титулатуры», скорее всего, свидетельствует о повышении Петра I в пародийных «чинах». Среди соборян Пётр I также фигурировал под именем Пахом и обычной для себя фамилией Михайлов (по деду, царю Михаилу Фёдоровичу) (Семевский. 1885. С. 316).

Постоянным участником многих церемоний «Всешутейшего собора» был «князь-кесарь», который, очевидно, высмеивал фигуру монарха как такового, – в этой роли выступали князь Ф. Ю. Ромодановский (до смерти в 1717), а затем его сын, комнатный стольник князь И. Ф. Ромодановский.

Судя по нескольким сохранившимся спискам, изданным историком М. И. Семевским и филологом В. М. Живовым (Семевский. 1885. С. 315–317, 319; Живов. 2002. С. 411. Примеч. 19), частично зафиксировавшим состав «Всешутейшего собора», в него входило несколько десятков человек. Среди соборян известны как члены ближнего круга Петра I (в частности, бояре Ф. А. Головин, И. А. Мусин-Пушкин и Т. Н. Стрешнев; постельничий, с 1709 канцлер Г. И. Головкин; стольник, с 1712 боярин П. И. Бутурлин), так и лица, игравшие роль шутов [комнатный стольник, с 1710 боярин князь Ю. Ф. Шаховской (из рода Шаховских) и думный дворянин П. А. Ушаков (Русский архив. 1865. Вып. 5/6. Стб. 673–674)]. Соборяне имели пародийные «чины» и «должности» – «митрополитов» (в других документах высшие чины «Всешутейшего собора» назывались «архиереями», «архижрецами», «кардиналами») (И. А. Мусин-Пушкин – Иоанникий, «митрополит Киевский и Галицкий»; окольничий князь М. Ф. Жировой-Засекин – Мисаил, «митрополит Казанский и Свяжский»; Т. Н. Стрешнев обладал несколькими «титулами», в частности «митрополит Новгородский»; комнатный стольник князь Я. И. Лобанов-Ростовский, вероятно, именовался «митрополитом Дербентским и Мидским»), «попов» (например, Ф. А. Головин, комнатные стольники князь М. М. Оболенский и И. Р. Стрешнев) и «ключарей» (к примеру, по уточнённым данным, окольничий, с 1709 боярин П. М. Апраксин; стольник Ф. И. Протасьев), «диаконов» (в том числе Г. И. Головкин, стольник Л. Ф. Воейков, садовник Р. Ронов) и «иподиаконов» (сторож, затем служитель царского дома Степан Медведь, исполнявший обязанности «посошника», т. е. слуги, носившего «посох» «князя-папы»; стольник, с 1712 думный дворянин С. Я. Тургенев и др.).

Во «Всешутейшем соборе» также участвовали женщины, носившие «чины» «архиигумений» [Д. Г. Ржевская, урождённая Соковнина, супруга стольника И. И. Ржевского (в 1717/1718 – 1720; «пожалована» П. И. Бутурлиным в день его избрания «князем-папой»), затем не позднее 1723 Стрешнева (скорее всего, Н. Л. Стрешнева, урождённая Вельяминова-Зернова, вдова И. Р. Стрешнева) (Семевский. 1885. С. 314, 319)], «князь-игумений» [Ржевская (не позднее 1712 – 1717/1718), затем княгиня А. П. Голицына (урождённая княжна Прозоровская, супруга стольника князя И. А. Голицына из рода Голицыных) (Семевский. 1885. С. 334, 314)], «игумений» [Ржевская (не позднее 1708 – не позднее 1712) (Семевский. 1885. С. 333, 334)], «диаконис» (Семевский. 1885. С. 303, 304).

Деятельность соборян

Основным объектом пародирования «Всешутейшего собора» являлись структура и обрядность Церкви – православной и католической. Прозвища и ряд «титулов» соборян включали обсценную лексику. Деятельность «Всешутейшего собора» заключалась в проведении постоянных шумных собраний, сопровождавшихся обильными возлияниями, а также в устройстве различных комических церемоний: «славлений» преимущественно на Святки, пародийного шествия на «осляти» в праздник Входа Господня в Иерусалим (Вербное воскресенье), избрания «князя-папы» и «поставления» «архижрецов» и других членов Собора, шутовских свадеб. Соборяне участвовали и в разных маскарадах – как в ежегодных (в частности, приуроченных к Масленице), так и в устраивавшихся по определённым поводам (например, в августе/сентябре – сентябре 1723 маскарадом отметили годовщину заключения Ништадтского мира 1721). Участие в церемониях «Всешутейшего собора» очень часто было недобровольным, нередко унизительным, а вовлечение в эти церемонии многих подданных (дворян, купцов и др.) становилось для них обременительной обязанностью.

Члены «Всешутейшего собора» носили особые костюмы, пародировавшие облачения православных и католических священнослужителей: так, по свидетельству князя Б. И. Куракина, «князь-папа» надевал жестяную «митру», походившую по форме на католическую митру (уплощённую, заострённую кверху), с изображением «Бахуса на бочке», а панагию представляла глиняная фляга «с колокольчиками»; специальные жестяные шапки были и у других членов «Всешутейшего собора». В церемониях мог использоваться особый пародийный реквизит: например, Евангелие и Апостол изображали деревянные ящики, сделанные каждый в виде книги, в которых находилось несколько десятков склянок с водкой – к 1737 г. сохранилось 10 бутылочек в одном и 72 в другом соответственно (Куракин. 1890. С. 71; Забелин И. Е. Опыты изучения русских древностей и истории. Ч. 2. Москва, 1873. С. 190–191. Примеч. 2; пародийное «Евангелие» ныне находится в собрании Музеев Московского Кремля).

«Всешутейший собор» в оценках современников и исследователей

Уже современники задумывались над тем, по какой причине Пётр I учредил «Всешутейший собор». Согласно одному объяснению, он был устроен царём для развлечения. Из современников такого мнения придерживался, например, прусский дипломат И. Г. Фоккеродт (Фоккеродт. 1874. С. 19). В дальнейшем это суждение разделяли многие российские (в том числе М. И. Семевский, С. М. Соловьёв, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов), советские (Н. И. Павленко) и иностранные (Л. Хьюз) историки (Семевский. 1885. С. 282; Соловьев С. М. Сочинения. Кн. 8, т. 15/16. Москва, 1997. С. 583; Ключевский В. О. Сочинения. Т. 4. Москва, 1989. С. 38–39; Платонов С. Ф. Петр Великий. Ленинград, 1926. С. 65–66; Павленко Н. И. Петр I. Москва, 2000. С. 75; Hughes L. Russia in the age of Peter the Great. New Haven ; London, 1998. P. 256).

В соответствии с другим объяснением «Всешутейший собор» был задуман Петром I как сатира на Церковь – православную и католическую [князь Б. И. Куракин, неизвестный автор «Рассказов о российском дворе», в котором ряд исследователей видят персону вице-адмирала Н. П. (Ф.) Вильбоа (Рассказы о подлинной причине смерти царя … 1991. С. 196), отчасти Ф. В. фон Бергхольц, считавший, однако, основной целью «Всешутейшего собора» осмеяние пьянства]. В дальнейшем И. И. Голиков высказал мнение, что насмешки над папой Римским и патриархом Московским и всея Руси имели целью их дискредитацию ([Голиков И. И.] Дополнение к Деяниям Петра Великого. Т. 10. Москва, 1792. С. 233–236). Филологи Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский в начале 1980-х гг. писали, что осмеяние Церкви (одновременно православной и католической) нужно было Петру I для дискредитации древнерусского идеала святости и замены его новым, подчиняющим святость государственности (Лотман Ю. М. Отзвуки концепции «Москва – Третий Рим» в идеологии Петра Первого / Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский // Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. Санкт-Петербург, 2002. С. 356–357).

Л. Н. Семёнова видела в деятельности «Всешутейшего собора» одновременно забаву и орудие политики Петра I – сатиру на «ревнителей старины» и «нерасторопных или нерадивых помощников» (Семенова. 1982. С. 198). В. М. Живов, подчёркивая символическое значение пародийных обрядов, указывал на то, что участие в них, по-видимому, переживалось как отступничество от обычаев допетровской Руси, что, в свою очередь, должно было сделать невозможным возврат назад, а значит, свидетельствовало о необратимости петровских преобразований (Живов. 2002. С. 412–413).

Американский историк Э. Зицер считает основной задачей «Всешутейшего собора» сплочение приближённых Петра I вокруг монарха, видя в пародийных церемониях и документах барочный символический язык, на котором они выражали своё понимание абсолютной власти царя (Зицер. 2008. С. 10–12, 180–182).

Отражение «Всешутейшего собора» в современном ему изобразительном искусстве

С членами «Всешутейшего собора» историки искусства (Н. М. Молева и др.) связывают т. н. Преображенскую серию парсун, созданных, очевидно, мастерами Оружейной палаты в 1690–1700-х гг. для деревянного Нового Преображенского дворца Петра I (не сохранился) в Преображенской солдатской слободе близ Москвы (ныне в черте города). В эту серию включается ряд парсун соборян: «князей-пап» М. Ф. Нарышкина (по уточнённым данным, не позднее 1691; ныне в Русском музее, Санкт-Петербург) и Н. М. Зотова (не сохранилась); «князя-кесаря» Ф. Ю. Ромодановского (не сохранилась); Жирового-Засекина [ныне хранится в Русском музее; очевидно, «митрополит» князь М. Ф. Жировой-Засекин; в 19 в. изображение атрибутировано П. Н. Петровым как портрет стольника князя И. А. Жирового-Засекина (Каталог Исторической выставки портретов лиц XVI–XVIII вв. Санкт-Петербург, 1870. С. 8. № 21)].