Клычко́в Серге́й Анто́нович [5(17).7.1889, деревня Дубровки, Калязинский уезд, Тверская губерния, ныне Талдомский городской округ, Московская область – 8.10.1937, Москва], русский поэт, прозаик, переводчик.

Из крестьянской семьи старообрядцев австрийского толка. Окончил земскую школу в селе Талдом. С 1900 г. учился в московском реальном училище И. И. Фидлера.

В 1905 г. участвовал в Декабрьском вооружённом восстании в Москве. С 1906 г. печатал стихотворения в московских журналах и альманахах, в 1907 г. опубликовал первую стихоподобную прозу – рассказ «Красные Крылья».

В 1908 г. поступил в Московский университет; учился на естественном, на историко-филологическом факультетах, затем перешёл на юридический факультет; в 1913 г. отчислен за неуплату.

В 1908 г. С. А. Клычков познакомился с М. И. Чайковским, при финансовой поддержке которого совершил путешествие по Италии. На о. Капри познакомился с М. Горьким и А. В. Луначарским. В 1910 г. (также при участии Чайковского) выпустил в издательстве «Альциона» первый поэтический сборник – «Песни: Печаль-Радость. Лада. Бова» (на титульном листе 1911). Среди откликов на книгу были рецензии В. Я. Брюсова, М. А. Волошина, С. М. Городецкого, Н. С. Гумилёва, г. В. Иванова, Л. Н. Столицы.

В 1913 г. в «Альционе» вышел второй поэтический сборник Клычкова – «Потаённый сад». В стихах первой книги преобладала интерпретация народной мифологии, поэтика сборника «Потаённый сад» была обогащена пейзажной лирикой, мотивами претворения видимого мира в таинственный, гаммой чувств, размышлением о жизненном пути. По словам В. П. Полонского, Клычков ‒ «прелестный и нежный поэт. У него безукоризненная рифма, певучая легкость стиха, непринужденная песенность размеров» (Новая жизнь. 1913. № 12. С. 198). В первых книгах Клычкова романтический лиризм сочетался с фольклорной и символистской образностью.

Поэт посещал собрания кружка «Молодой Мусагет», Общества свободной эстетики, салон Л. Н. Столицы «Золотая гроздь». В круг его знакомых входили С. М. Городецкий, А. М. Кожебаткин, Б. А. Садовской, Д. Н. Семёновский, С. М. Соловьёв. О поисках Клычковым своего стиля свидетельствует его письмо к Садовскому от 2 апреля 1912 г., в котором он иронично писал об избыточной образности в стихах Л. Н. Столицы.

В письмах 1912 г. к Садовскому и университетскому другу П. А. Журову (поэту, впоследствии литературоведу) С. А. Клычков писал о своей любви к природе и народу, при этом отмечая угрюмость крестьян, губительную и безмерную волю в русском характере, собственную обречённость, что отразилось как в его лирике, так и прозе 1920-х гг. С духовными исканиями Клычкова было связано его паломничество в 1913 г. к озеру Светлояр, а также в Пешношский во имя святителя Николая Чудотворца монастырь.

В связи с Первой мировой войной 1914–1918 гг. был мобилизован (в сентябре 1914), в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) прошёл обучение в школе прапорщиков, затем воевал на Западном фронте и позже, в звании прапорщика, в составе 4-го осадного артиллерийского полка был переведён в Балаклаву. Жизнь на войне запечатлена в его прозе и поэзии; тема стихотворения «Ко мне мертвец приходит…» (1929) ‒ мучительные воспоминания об убийстве лирическим героем «безвестного ворога» (Клычков. 2000. Т. 1. С. 202). 1 января 1917 г. Клычков писал Журову: «...пустыня души, которая у меня как-то съёжилась, завяла с первого дня этой войны» (Русская литература. 1971. № 2. С. 154).

Февральскую и Октябрьскую революции 1917 г. С. А. Клычков, не состоявший ни в партиях, ни в объединениях, принял с романтическим воодушевлением. Оставив военную службу, решив целиком посвятить себя творчеству, он покинул Крым и в 1918 г. поступил на службу в канцелярию московского Пролеткульта. Погрузившись в литературную жизнь Москвы, Клычков принял участие в организации издательства «Московская трудовая артель художников слова», вошёл в состав комиссии Российского союза советских журналистов по разработке нового авторского права.

В 1921 г. благодаря А. В. Луначарскому ему была выделена комната в писательском «доме Герцена» (Тверской бульвар, 25); по свидетельству Э. Герштейн (Герштейн Э. Г. Мемуары. Санкт-Петербург, 1998), у Клычкова сложились дружеские отношения с проживавшим там же О. Э. Мандельштамом.

С 1922 г. Клычков работал в редакции журнала «Красная новь». В периодике публиковались его стихотворения. В трёх книгах: «Потаённый сад» (1918), «Бова» (1918) и «Кольцо Лады» (1919) – были частично переизданы стихи из первых книг – «Песни: Печаль-Радость. Лада. Бова» и «Потаённый сад». В поэтических сборниках «Дубравна» (1918) и «Домашние песни» (1923) романтическая и символистская образность вытеснена реальным и непосредственным восприятием мира. Клычков выразил в поэзии душевные глубины современника – неразумного и бессильного в минуту, когда «Как на покойницу убор, / Легла на землю тень от плахи» (Клычков. 2000. Т. 1. С. 153). Однако крестьянская, мифологическая, религиозная тематика стихотворений не отвечала идеологии времени. Д. А. Фурманов записал в дневнике 18 ноября 1923 г.: «Там стихи о лампадках, троеручицах и прочей благодати. Написаны часто великолепно, но по содержанию и настроениям совсем нам чужие» (Фурманов Д. А. Собрание сочинений. Т. 4. Москва, 1961. С. 331).

В 1920-е гг. С. А. Клычков приступил к созданию девятикнижия «Живот и смерть», но закончены и изданы было только 3 романа: «Сахарный немец» (1925, 1929, 1934), «Чертухинский балакирь» (1926, 1928), «Князь мира» (1928; под заглавием «Тёмный корень» в 1927). Неомифологическая проза Клычкова относится к магическому реализму. Стилистически романы представляют собой сплав сказа и «прозы поэта», с характерным для неё ритмом, внутренними рифмами, строфикой, лейтмотивами, тропами и т. д.

Романная хронология выстроена вспять – от 1-й мировой войны к временам крепостного права. Сквозная тема – крестьянский мир между Богом и нечистой силой. Выразитель авторской концепции мироустройства ‒ леший Антютик. Клычков понимал Бога как целостность высшей плоти и нескончаемого духа, что созвучно известным ему идеям Оригена Александрийского («О началах», между 220 и 230). Мысли героев и рассказчика заняты вопросами о неразделимости плоти и души, соответствии вселенского и земного. В романах решаются проблемы зла и теодицеи. Простодушные персонажи пытаются согласовать любовь Бога к человеку с всесилием зла, склонны верить в свою богооставленность, высказывают гностическую идею о Боге, сотворившем мир, и дьяволе, завершившем его.

Клычков не сводил зло к преступному состоянию мира, он считал, что не следует менять мир по своей мерке, и видел корень зла в слабости духа человека, грубости нрава, искушении неразменным рублём и ересью. Мечты крестьян о земном рае, счастливом Сорочьем царстве, по его мнению, утопичны. В «Чертухинском балакире» говорится о наступающей экологической и онтологической катастрофе: «земля будет похожа сверху не на зеленую чашу, а на голую бабью коленку», «чёрт… привертит человеку на место души какую-нибудь шестерню или гайку с машины» (Клычков. 2000. Т. 2. С. 15. С. 86).

В поздней лирике С. А. Клычкова («Талисман», 1927; «В гостях у журавлей», 1930; не публиковавшиеся стихи 1930-х гг.) усилились религиозно-философские мотивы. Со 2-й половины 1920-х гг. настойчивее звучали экзистенциальные темы. Клычков искал ответ на вопрос об онтологическом смысле победившего зла, считал, что человеку следует всё «приять и перенесть» (Клычков. 2000. Т. 1. С. 158). Он писал о любви к миру: «Как хорошо склониться ниц / Пред ликом вечного сиянья, / Пред хором бессловесных птиц…» (Клычков. 2000. Т. 1. С. 178). Лирический герой радовался труду, дому, семье, природе, женщине и не боялся естественной смерти. Но зазвучали мотивы покинувшего божницу Спаса, одиночества и усталости «от хулы и коварства», от сердца – «курной избы», души – берлоги и души – «тесного ущелья», от напрасной борьбы за счастье, от человека, что страшнее зверя; мотивы ухода из жизни; своей маргинальности в «человечьем стаде»: «Должно быть, я калека, / Наверно, я урод: / Меня за человека / Не признает народ!» (Клычков. 2000. Т. 1. С. 185, 183, 187, 211). При этом поэт чувствовал, что его творческие силы не исчерпаны: «Ещё мной не промолвлено слово» (Клычков. 2000. Т. 1. С. 186)

Говоря о романе «Сахарный немец» в письме к Н. И. Бухарину от 13 июля 1925 г., М. Горький настаивал на «нещадной» критике «идеологии мужикопоклонников и деревнелюбов» (Известия ЦК КПСС. 1989. № 1. С. 246‒247). Клычкова обвиняли в реакционности, мистике, кулачестве и пр. (Л. Л. Авербах, О. М. Бескин, П. И. Замойский, Г. Лелевич, В. А. Карпинский и др.); высокая эстетическая оценка его произведениям дана в статьях А. К. Воронского, Д. А. Горбова, А. З. Лежнева, В. П. Полонского. В связи с полемикой о литературном языке 1934 г. проблемой для Клычкова стал его стиль. В статьях Горького начала 1930-х гг. («О социалистическом реализме», «О языке» и др.) прозвучал призыв к очищению языка от «словесного хлама», «борьбе за простоту и ясность»; под «словесным хламом» понимался стиль «мужикопоклонников» и писателей Серебряного века, например Велимира Хлебникова и Андрея Белого (Горький М. О литературе. Москва, 1955. С. 657) . В статьях «О зайце, зажигающем спички» (Литературная газета. 1929. 30 сентября), «Свирепый недуг» (Литературная газета. 1930. 21 апреля), в выступлениях на сессиях и пленумах Союза писателей СССР Клычков заявлял о догматизме критиков и необходимости творческой свободы. Не имея возможности публиковать свои произведения, он занялся переводами мансийского, киргизского эпоса, марийской, грузинской лирики, следуя принципу: «Точность в переводе есть одно из самых неточных понятий» (Клычков. 2000. Т. 2. С. 536).

Взгляды С. А. Клычкова на современность схожи с идеями почвенников. В его прозе, поэзии, эстетических приоритетах главную ценность представляет органическое начало культурной, хозяйственной, религиозной жизни народа; стремительное переформатирование основ народной жизни, «почвы», он расценивал как умерщвление того живого и перспективного, что в ней заложено. Он не высказывался против промышленного развития страны, в целом против европейской культуры, не был апологетом крестьянской общины и высоко ценил личность как таковую.

С. А. Клычков арестован 31 июля 1937 г., расстрелян 8 октября того же года, в день памяти своего духовного покровителя – Сергия Радонежского.