Иоа́нн VII Грамма́тик, Иоанн Морохарзамий (греч. ᾿Ιωάννης Ζ΄  ὁ Γραμματικός, ᾿Ιωάννης τῶν Μωροχαρζαμίων) (около 780 – до 867, Константинополь), игумен Сергие-Вакхова монастыря (815–837), патриарший синкелл (829–837), патриарх Константинопольский (837–843). Главный богослов и, по сути, автор 2-го иконоборчества, советник и приближённый трёх последних императоров-иконоборцев. Иоанн – и мирское, и монашеское его имя. Прозвище Грамматик, которое он имел ещё до начала 2-го иконоборчества, указывает на его научные интересы и занятие преподаванием. В иконопочитательских источниках носит прозвища: Ианний (греч. ᾿Ιαννής) – искажение имени Иоанн до имени одного из ветхозаветных магов, противников Моисея; Илила (греч. ῾Υλιλᾶς) – по толкованию иконопочитателей, «предтеча и сообщник дьявола» («Лев Преступник». 2014. С. 95), прозвище происходит из апокрифа (от еврейского эквивалента греч. βέβηλος, которое в Иез 21:30 обозначает нечестивого первосвященника); Блюдогадатель – от обвинений в колдовстве и гаданиях, которым противники объясняли дар убеждения и учёность Иоанна.

Биография

Иоанн родился, видимо, в Константинополе. Происходил из армянского рода Морохарзаниев (или Морохарзамиев, греч. τῶν Μωροχαρζαμίων). Его отец – Панкратий (Баграт, арм. Բագրատ), возможно, был придворным астрологом императора Константина VI (790–797); брат, Арсавир имел чин патрикия; племянник, Лев Философ, стал иконоборческим архиепископом Фессалоники (840–843), а после 855 г. – главой Магнаврской школы в Константинополе.

Выходец из знатной семьи, Иоанн получил хорошее образование, что впоследствии позволило ему успешно вести богословские диспуты с иконопочитателями и стать учителем императора Феофила; его познания в науках, остроту ума и искусство ведения спора признавали даже крайне враждебные к нему агиографы иконоборческой эпохи. Сначала деятельность Иоанна проходила в миру, возможно, в качестве частного преподавателя; родившись до 780 г., он мог начать преподавать около 800 г. Если именно ему адресованы три письма Феодора Студита «к Иоанну Грамматику», то он славился учёностью уже в 810-х гг.: Феодор обсуждал с ним богословские вопросы и хвалил за мудрость, красноречие и проницательность.

При патриархе Никифоре (806–815) Иоанн постригся в монахи, но сделать церковную карьеру, видимо, не стремился, т. к. к 814 г. был лишь чтецом при столичном монастыре Богородицы Одигитрии (рядом с храмом Святой Софии). Патриарх Фотий в своей 15-й гомилии утверждал, что Иоанн профессионально занимался иконописанием; если это так, получается, что близкое знакомство с иконами в конечном счёте привело Иоанна к борьбе с их почитанием.

Иоанн стал главным богословом 2-го иконоборчества и был в фаворе у всех трёх императоров-иконоборцев той эпохи. Взлёт его карьеры начался после воцарения Льва V Армянина (813–820). Начав склоняться к иконоборчеству, Лев V созвал группу из клириков и мирян, которые должны были представить дело так, будто вопрос об иконах на VII Вселенском соборе (787) решён неудовлетворительно и продолжает вызывает сомнения у верующих. В группу вошли Иоанн, несколько синклитиков (сенаторов) и духовных лиц, возглавил её епископ Силейский Антоний (Антоний I Кассимата), будущий иконоборческий патриарх (821–837). Иоанн наряду с Антонием был одним из двух ведущих членов комиссии. С июня до декабря 814 г. группа разыскивала в книгах цитаты, подходящие для ниспровержения иконопочитания. Когда попытка склонить патриарха Никифора и его единомышленников к диспуту с противниками икон не удалась, Лев V в 815 г. различными обещаниями и дарами склонил к иконоборчеству некоторое число архиереев и клириков, вынудил Никифора оставить кафедру и отправиться в ссылку, а затем хотел сделать патриархом Иоанна, но встретил внезапное сопротивление синклитиков, которые заявили: «Он молод и неизвестен, и не дóлжно нам, старцам, поклоняться и припадать перед ним» («Лев Преступник». 2014. C. 107). Это подтверждает дату рождения Иоанна около 780 г.: не достигший 40 лет и не сделавший церковной карьеры, он действительно мог казаться пожилым синклитикам «молодым и неизвестным». Не желая конфликта с синклитом, Лев V согласился поставить патриархом придворного чиновника Феодота Мелиссина, а Иоанна возвысил, сделав игуменом придворного монастыря Святых Сергия и Вакха, где принимали постриг лица из благородных семей; священнослужители монастыря входили в состав дворцового клира.

После смерти патриарха Феодота в 821 г. император Михаил II Травл (820–829) отдал Константинопольскую кафедру Антонию Силейскому – возможно, опять как более почтенному по возрасту. Иоанн продолжал управлять Сергие-Вакховым монастырём, а также стал учителем императорского сына и соправителя Феофила. В это время Феофилу было 15–16 лет, и Иоанн должен был учить его не грамматике и арифметике, а давать образование более высокого уровня: риторика, музыка, астрономия, геометрия, философия. В начале царствования Феофила (829), Грамматик был назначен патриаршим синкеллом и выполнял дипломатические поручения императора, в том числе руководил византийским посольством в Аббасидский халифат (832). Принимал участие в гонениях на иконопочитателей: в том числе святых Иоанна Психаита, Макария Пелекитского, Никиты Мидикийского, братьев Феофана и Феодора Начертанных. После смерти патриарха Антония (837) Иоанн сменил его на Константинопольской кафедре.

После смерти Феофила (20 января 842) его вдова Феодора вернула из ссылок и тюрем всех иконопочитателей, и они стали убеждать её восстановить иконопочитание и извергнуть из сана всех иконоборческих клириков. Регенты при малолетнем Михаиле III до последнего не желали предавать Иоанна противникам, надеясь сохранить его в качестве патриарха и избежать сильных церковных потрясений. В конце концов требования иконопочитателей о низложении иконоборческого клира были удовлетворены. В марте 843 г. Иоанн был низложен, поскольку отказался принять иконопочитание. В том же году он был предан анафеме. В житии святого Кирилла (в миру Константина), просветителя славян, содержится рассказ о том, что император Михаил III послал его к ссыльному Иоанну ради диспута об иконах и юный Константин легко посрамил старого еретика, однако этот эпизод носит легендарный характер. После низложения Иоанн был отправлен в ссылку, но недалёкую и комфортную: какое-то время пробыв в Клейдийском монастыре, он до конца дней мирно жил в собственном имении в местечке Психá на европейском берегу Босфора. Дата смерти Иоанна неизвестна, но есть предположения, что он ещё здравствовал в 856 или даже в 863 гг.; точно известно лишь, что к 867 г. его уже не было в живых.

По сообщению Симеона Логофета, при Михаиле III (856–867) останки Иоанна вместе с костями императора Константина V Копронима вынули из могил и сожгли; при этом Иоанн был извлечён из гроба вместе со своим омофором. Значит, несмотря на анафему и низложение в 843 г., Грамматик был похоронен спустя много лет как архиерей, – очевидно, все эти годы у него были друзья, сторонники и почитатели среди духовенства и мирян. Иконоборцы оставались достаточно многочисленны в течение нескольких десятилетий после восстановления иконопочитания и подвергались осуждению на константинопольских соборах 861, 867 и 869 гг. Видимо, акт уничтожения останков двух главных иконоборческих богословов, Константина V и Иоанна Грамматика, должен был лишить всё ещё активных иконоборцев возможности почитать могилы своих кумиров.

Сочинения

Из богословского наследия Иоанна сохранилась малая часть: три отрывка, дошедшие в составе двух анонимных антииконоборческих трактатов (Gouillard. 1966), и эпиграмма против иконопочитания (Lauxtermann. 2003. P. 278). Кроме того, Иоанн должен был участвовать в создании Определения иконоборческого собора 815 г. (Alexander. 1953).

Учение иконоборцев о богопознании, которого придерживался Иоанн, согласуется с платонизмом и с его христианской версией, выработанной Оригеном и развитой Евагрием Понтийским, и с учением о символах Псевдо-Дионисия Ареопагита. В первом из трёх сохранившихся фрагментов Иоанн рассуждает о вселении Бога «в здешнюю жизнь», но при этом избегает говорить о приходе Бога на землю как о его явлении во плоти (на что делали акцент иконопочитатели, указывая, что Бога, ставшего человеком, можно изобразить как любого человека). Иоанн представляет Бога-Слово как свет и называет целью Его прихода в этот мир явление себя в качестве света, который верующие теперь могут созерцать умом, – причём ступенью к этому является постижение сущих и созерцание истинной природы вещей, помимо которого невозможно взойти к божественному свету. Подобные воззрения восходят к Евагрию Понтийскому, согласно которому человек достигает внутреннего Царства Небесного через созерцание, а все творения суть «знаки», которые наподобие букв сообщают о силе и мудрости Творца; поэтому разумные создания, пока находятся в земном мире, должны приближаться к постижению умопостигаемых творений через понимание творений видимых. Во втором и третьем фрагментах Иоанн использовал сочинения Аристотеля и Василия Великого, чтобы обосновать платоновскую по происхождению идею, что дать какому-либо существу точное и адекватное описание, позволяющее его идентифицировать, можно только словесно, а не с помощью живописного изображения, которое для этой цели недостаточно, поскольку не содержит в себе истинного знания.

Эпиграмма Грамматика содержит акростих «Христа страдание – надежда Иоанна» и направлена против иконописания. Иоанн прославляет тех, кто описывает Христа словесно, согласно с изречениями пророков, не видя его земными глазами: это и прежние богословы, жившие после земной жизни Христа, и сами иконоборцы, которые не могли видеть его воочию и пишут о нём согласно со словами пророков, видевших его очами ума. Слово «надежда» занимает центральное место в акростихе эпиграммы: суть христианской веры заключается в надежде, дарованной людям через спасительное страдание Христа на кресте. Согласно иконоборческому богословию, истинные верующие не смотрят на материальные образы Бога, но через веру восходят к умственному созерцанию Божества; иконоборцы отвергали иконы, поскольку те отвлекают ум человека от умственного служения, подобающего Богу, следуя в этом Оригену, который поддерживал платоническое разделение духовного и материального и считал, что образом Божиим в человеке является созерцающий ум – соединительная нить с Богом, оставшаяся в человеке от его первоначального бестелесного состояния. Но эпиграмма Иоанна может иметь и более радикальное прочтение: в земной жизни о Боге вообще можно рассуждать, только опираясь на библейские слова, и те, кто не видел Христа земными глазами, живут лишь верой в его искупительное страдание, надеясь узреть Бога после смерти. Культ икон был привлекателен прежде всего для мирян, которые не занимались умной молитвой и созерцанием сущих, и Иоанн предлагал им вместо поклонения иконам взирать на крест и, размышляя о спасительной жертве Христа, уповать на небесные блага.

Другим аргументом иконоборцев против иконопочитания было учение о душе Христа как посреднице между его божеством и плотью при воплощении, восходящее к антропологической схеме Платона, согласно которому ум не может без посредства души соединиться с телом (Платон. Тимей. 30ab; Федр. 247b; Федон. 81c). Посредническая роль души подчёркивалась иконоборцами, т. к. душу невозможно изобразить на иконе, а значит, иконописец изображает лишь бездушное тело и иконопочитатели, поклоняясь «бездушным образам», не отличаются от идолопоклонников. Феодор Студит рассказывает о беседе святого с Иоанном, который спросил Феофана: «Когда тело Христа лежало во гробе, где было божество?» (Феодора, игумена Студийского, Слово ... 2015. C. 221) – говоря, что в теле, в котором нет души, божество почивать не может, а значит, нет его и в иконах, которые изображают лишь тела, а не души. Иоанн развивал своё богословие в русле платонического учения о материи как онтологическом полюсе бытия и о невозможности её непосредственного обожествления; это учение было включено в христианский контекст также благодаря Оригену и Евагрию.

Таким образом, Иоанн по богословским взглядам был христианским платоником. Можно предположить, что какие-то из книг, которые могли быть обнаружены им и его соратниками в 814 г. во время поиска аргументов в пользу иконоборчества, послужили впоследствии протографами для рукописей упомянутой т. н. «платоновской» группы, составившей наиболее значительную часть созданной в 9 в. «философской коллекции» (см.: Ronconi. 2012). Платонические и иконоборческие мотивы встречаются также у Льва Философа (около 800 – после 870) и у его ученика – Льва Хиросфакта (около 840 – после 913); несмотря на официальное торжество иконопочитания, идеи Иоанна и его единомышленников благополучно сохранились в Византии до 10 в.

Влияние

Иоанн стал главным антигероем сочинений иконопочитателей, которые считали его автором всего 2-го иконоборчества, «предтечей бедствий», обрушившихся на сторонников икон, который «постоянно трудился над их изобретением, колдовством и колдовскими хитростями обманывая легкомыслие властителя [Льва V] и ввергая в свою пропасть» (цит. по: Сенина. 2015. С. 33–34). Феодор Студит в письмах называл его «нечестиеначальником» (ἀσεβάρχης), авторы житий святых поносили как «ересеначальника», «изворотливого в речах», «пустослова», «обольстителя» и т. п. Эта ненависть имела под собой основания: Иоанн обладал богословскими познаниями, красноречием, способностью к диалектике и даром убеждения, поэтому Лев V посылал к нему иконопочитателей для идеологической обработки. Речам Иоанна покорялись столь многие, что позднейшая традиция приписала эту силу влияния не его образованности и разуму, а «чародейству». Когда в 843 г. понадобилось публично реабилитировать покойного Феофила, вину за его пребывание в ереси иконопочитатели возложили на Иоанна, который якобы дурно влиял на императора словесно и колдовством.

В «Послании Псевдо-Дамаскина императору Феофилу» (836) говорится, что Иоанн и Антоний Силейский – это «новые Ианний и Иамврий, фараонские колдуны, маги и астрологи»; подобные обвинения в адрес Иоанна стали у иконопочитателей общим местом. Есть предположение, что магическими действиями могли счесть какие-то научные опыты Иоанна, возможно, частично оккультные или алхимические. Иоанн мог изучать возможности влиять на «стихии», т. е. элементы материального мира, подобно легендарному мудрецу Аполлонию Тианскому, которого византийцы считали способным предсказывать будущее и создавать талисманы и статуи, управляющие «стихиями», благодаря глубокому познанию сил природы. Иоанн мог интересоваться и астрологией, особенно если его отец в самом деле занимался ею профессионально; астрология в Византии была фактически неотделима от астрономии, и ею увлекались многие образованные люди.

Влияние личности Иоанна было столь велико, что, несмотря на потоки ругательств, которые сохранились в источниках, встречаются и положительные отзывы о нём. Продолжатель Феофана (10 в.) писал, что любовь императора Михаила II и честь учить его сына Иоанн заслужил своей «необыкновенной учёностью», а император Феофил «любил его и отличал больше всех остальных» потому, что «он был исполнен гражданского благочиния» и «владел искусством спора» (Продолжатель Феофана. 2009. C. 104, 66–67). Хронист Михаил Глика (12 в.) даже называл последнего иконоборческого патриарха «великим Иоанном» (Michael Glycas. 1836. P. 541С).

Иоанн является одним из главных героев романа Т. А. Сениной «Кассия» (Москва, 2010; Санкт–Петербург. 2015), посвящённого истории Византии первой половины 9 в., и повести К. А. Прохорова «Лев V, Иконоборец» (Idar-Oberstein. 2020).