«Голла́ндская боле́знь» (англ. Dutch Disease), негативное влияние, которое избыточное укрепление национальной валюты, возникающее в результате экспортного бума в одном отдельно взятом секторе экономики, оказывает на экономическое развитие страны в целом. Теоретически причина бума не имеет значения, однако на практике этот негативный эффект связан, как правило, с ростом цен на экспортируемую продукцию добывающих отраслей и притоком в страну доходов, выраженных в иностранной валюте, который, в свою очередь, обеспечен открытием и освоением месторождений полезных ископаемых.

По сути, «голландская болезнь» представляет собой иллюстрацию т. н. теоремы Рыбчинского (1955), которая, в свою очередь, является составной частью модели внешней торговли Э. Хекшера – Б. Улина. Сформулированная британским экономистом Т. Рыбчинским теорема гласит, что рост предложения одного из двух факторов производства приводит к непропорциональному увеличению производства того товара, в котором интенсивно задействован данный фактор, и, наоборот, к снижению производства второго товара, в производстве которого указанный фактор используется менее интенсивно.

Название «голландская болезнь» указанное экономическое явление получило потому, что теорема Рыбчинского была впервые доказана на примере Нидерландов, где после открытия нового Гронингенского месторождения в 1959 г. имел место существенный рост добычи и экспорта газа. Впервые термин «голландская болезнь» был использован 26 ноября 1977 г. в публикации журнала The Economist, описавшего связь между ростом добычи природного газа и снижением промышленного производства в Нидерландах. Соответственно, «голландскую болезнь» нередко называют «эффектом Гронингена».

Экономическая модель «голландской болезни» была разработана в 1982 г. австралийским экономистом У. М. Корденом (род. 1927) и ирландским П. Нири (1950–2021). В рамках этой модели экономика подразделяется на три сектора: сектор неторгуемых товаров и услуг; бурно растущий сырьевой сектор; нерастущий сектор торгуемых товаров (как правило, промышленных). В краткосрочном периоде при развитии «голландской болезни» трудовые, финансовые, технологические ресурсы перемещаются из промышленного сектора в сырьевой сектор. Одновременно растущие доходы бенефициаров компаний сырьевого сектора, их работников стимулируют рост их потребления и, как следствие, спрос на неторгуемые товары и услуги. Это, в свою очередь, также приводит к росту цен на них и росту занятости в этой сфере. Как следствие, в промышленности наблюдается падение производства. Таким образом, «голландская болезнь» порождает двойной эффект – прямую и косвенную деиндустриализацию. Структурные изменения экономики, выражающиеся в увеличении в составе валового внутреннего продукта доли добывающего сектора и сокращении доли обрабатывающего сектора, вызванные укреплением национальной валюты, и получили название «голландской болезни».

В долгосрочном плане «голландская болезнь» способствует существенному снижению конкурентоспособности национальной промышленности; страна становится уязвимой для негативных последствий колебаний мировых цен на энергоресурсы. Из-за укрепления реального курса национальной валюты экспорт перерабатывающей и наукоемкой промышленности становится невыгоден, а поступательно растущие на волне роста экспорта доходы соответствующих компаний и работников позволяют наращивать объемы импорта промышленных товаров, становящихся для страны относительно дешевыми. В результате сектор промышленного производства теряет конкурентоспособность и на внутреннем рынке.

В ряду наиболее значимых негативных эффектов «голландской болезни» и провоцируемой им деиндустриализации – ослабление стимулов к накоплению человеческого капитала в сталкивающихся с проблемами высокотехнологичных отраслях, ориентированных на экспорт и на внутренний рынок. Снижение качества человеческого капитала делает более сложным не только генерацию инноваций, но даже их заимствование. Соответственно, в долгосрочном периоде страна, подверженная «голландской болезни», будет сильно отставать от конкурентов в технологическом развитии. К негативным последствиям «голландской болезни» также относятся существенный рост безработицы в промышленности и рост цен на неторгуемые товары.

Наиболее распространенными симптомами «голландской болезни» могут служить именно рост добычи полезных ископаемых, существенный рост цен на ископаемые ресурсы, рост в конкретной стране сектора услуг, рост объемов импорта ею потребительских товаров. Примерами «голландской болезни» могут считаться последствия роста цен на нефть в середине 1970 – начале 1980-х гг. прошлого столетия в Саудовской Аравии, Мексике, Нигерии. Впрочем, как утверждали У. М. Корден и П. Нири, их анализ в равной степени применим и к случаям, когда быстро развивающийся сектор не связан с добычей полезных ископаемых: эффекты «голландской болезни» проявляются, например, при вытеснении старой промышленности технологически более продвинутыми видами постиндустриальной экономики, как это имело место в Ирландии, Японии или Швейцарии.

Достаточно эффективным лекарством от «голландской болезни», как показала практика, могут считаться, во-первых, налогообложение экспортно-сырьевого сектора для сдерживания его бурного роста и накопление экспортных доходов в суверенном (стабилизационном) фонде, чтобы сглаживать последствия колебаний цен и предотвращать чрезмерное укрепление обменного курса национальной валюты, снижающее конкурентоспособность национальной промышленности; во-вторых, власти могут перенаправлять доходы от экспорта энергоресурсов на расширение инфраструктурных инвестиций, финансирование инноваций, развитие человеческого капитала в отраслях, работающих на внутренний рынок и на экспорт. Также в целях преодоления «голландской болезни» используются протекционистские меры поддержки промышленности, включая субсидирование производства экспортной продукции и соответствующее таможенно-тарифное регулирование, направленное на поддержку национальных производителей.

В качестве иллюстрации «голландской болезни» поучителен пример Норвегии. Хотя в результате «голландской болезни», начавшейся в стране на рубеже 1990-х и 2000-х гг., существенно пострадала национальная судостроительная отрасль, усилиями правительства за счет средств заработавшего в 1996 г. Глобального государственного пенсионного фонда Норвегии (Statens pensjonsfond utland) в сфере нефтегазодобычи были внедрены инновации и модернизированы отраслевые технологии; рост технической экспертизы в морском бурении превратил Норвегию в мирового экспортера технологий, одновременно способствуя развитию других наукоемких отраслей. В конечном счёте это создало мультипликативный эффект, постепенно распространивший инновации на такие отрасли национальной экономики, как черная и цветная металлургия, машиностроение, химическая и целлюлозно-бумажная промышленность. В результате экономика Норвегии, преодолевшей «голландскую болезнь», не сделалась менее сложной, а, наоборот, приобрела устойчивый статус высокотехнологичной.

Являются ли природные ресурсы безусловным «проклятием» или, напротив, «благословением» для национальной экономики, попытался в 2011 г. выяснить известный нидерландский экономист Ф. ван дер Плуг (род. 1956); накопленные им эмпирические данные свидетельствуют, что возможны оба сценария течения «голландской болезни». По его мнению, расширение экспорта ресурсов приводит к укреплению реального обменного курса, создает риски деиндустриализации и оборачивается снижением темпов экономического роста не везде, но главным образом в нестабильных странах с неэффективными институтами, высоким уровнем коррупции и слаборазвитыми финансовыми системами. Кроме того, ресурсный бум усиливает риск монополизации экспортной ренты.

Однако, подчеркивал ван дер Плуг, динамическая модель последствий «голландской болезни», связанных как с эффектом изменения производительности, так и с эффектом перемещения трудовых, технологических и финансовых ресурсов между сырьевым, производственным и сервисным секторами, заставляет корректировать прежние выводы. В частности, эффект перемещения ресурсов предполагает, что сами по себе последствия роста добычи полезных ископаемых в большинстве случаев оказываются положительными для экономики. Ресурсный сектор, как это имело место в той же Норвегии, выступает в качестве двигателя роста всей экономики. Зато последствия значительного конъюнктурного роста экспортных цен на добываемое сырье невысоких переделов не столь однозначны; как указывал ван дер Плуг, богатые природными ресурсами развивающиеся страны зачастую неспособны успешно преобразовать свои невозобновляемые ресурсы в другие производственные активы.