Эпистеми́ческая отве́тственность (англ. epistemic responsibility), в современной аналитической эпистемологии – ответственность агента за те убеждения, которых он придерживается, а также состояние его интеллектуального характера.

Истоки понятия «эпистемическая ответственность» восходят к эссе «Этика убеждения» («The Ethics of Belief») английского философа и математика У. К. Клиффорда, ставшего одним из основоположников современной нормативной эпистемологии (Клиффорд. 2019; Clifford. 1999). Название эссе уже указывает на стремление Клиффорда совместить в одном философском проекте две традиционно различные субдисциплины – этику (или моральную философию), занимающуюся нормативными вопросами о должном и хорошем, и эпистемологию (или философию знания), преимущественно занимающуюся описанием и объяснением наших познавательных процессов. Для Клиффорда эпистемическая ответственность – это ответственность агента за убеждения или мнения, которых он придерживается. Формируя некое убеждение, агент обязан озаботиться предоставлением свидетельств и данных, обосновывающих это убеждение.

Иллюстрируя свои аргументы, Клиффорд опирался на знаменитый пример с затонувшим кораблём.

Представим себе, что некий судовладелец собирается отправить в морское путешествие своё пассажирское судно, совершившее немало плаваний и нуждающееся в ремонте. Судовладелец сомневается в том, что судно не затонет во время плавания, и раздумывает, не отдать ли его в ремонт, но последний обойдется ему в немалую сумму денег. После долгих раздумий судовладелец отбрасывает свои сомнения и отправляет корабль в путешествие, надеясь, что оно завершится благополучно. Однако в ходе плавания судно всё-таки тонет, унося жизни всех путешественников. Виновен ли судовладелец в смерти находившихся на судне людей?

Для Клиффорда ответ на этот вопрос является строго утвердительным: хотя судовладелец искренне верил в безопасность корабля и не ожидал катастрофы, на деле он «не имел права иметь такое убеждение, в силу тех свидетельств, что у него имелись» (Клиффорд. 2019. С. 38). Более того, Клиффорд предлагал рассмотреть альтернативную концовку этого примера, в которой судно, вопреки своему состоянию, успешно завершает плавание. В этом случае (как и в первом) судовладелец виновен в формировании безосновательного и ничем не подкреплённого убеждения. Подход Клиффорда к этике убеждений связан с современными дискуссиями, поскольку имеет явный деонтический характер – всякое убеждение оценивается в нём с точки зрения определённой обязанности (англ. obligation) или долга (англ. duty) агента: «Никакое простодушие или пребывание во мраке невежества не избавляет от всеобщего долга исследовать все убеждения, которых мы придерживаемся» (Клиффорд. 2019. С. 42). Описанный императив является одним из оснований эвиденциализма как подхода в современной эпистемологии.

Точное значение понятия «эпистемическая ответственность» остаётся дискуссионным. В последние десятилетия в академической литературе сложились два подхода, предлагающих разные способы его описания. Один из них связан с деонтологическими теориями эпистемологии, другой – с динамично развивающимся полем эпистемологии добродетелей.

Эпистемическая ответственность в деонтологической эпистемологии

Деонтологические подходы в современной эпистемологии имеют глубокие истоки: согласно некоторым исследователям, их можно проследить вплоть до теорий Дж. Локка и Р. Декарта, в которых эпистемическое обоснование понималось в деонтологическом смысле (Plantinga. 1993). Философская программа Клиффорда также может быть помещена в эту традицию как вдохновившая нормативное мышление об эпистемологии в терминах долга и обязанностей в 19–20 вв.

Деонтологические подходы концептуализируют эпистемическую ответственность как то, что атрибутируется агентам в случаях, когда они заслуживают похвалы (англ. praise) или осуждения (англ. blame) за убеждение p. Согласно этому взгляду, утверждая, что агент ответственен за p, мы тем самым утверждаем, что его можно похвалить или осудить за p; в свою очередь, если бы он не был ответственен за p, сделать это было бы невозможно. В рамках этого подхода ответственность за некое убеждение трактуется как владение им (Fernández. 2013). Следовательно, если мы желаем атрибутировать агенту ответственность за p, мы должны удостовериться, что p подлежит какой-либо эпистемической оценке [в том числе нейтральной (Peels. 2017)].

Описанную рамку можно расширить путём включения понятия эпистемической ответственности в различные теории эпистемического обоснования (англ. epistemic justification), что также характерно для деонтологических подходов. В целом деонтологизм можно назвать присущим любым теориям, занимающим интерналистскую позицию в споре о природе эпистемического обоснования: «эпистемическая ответственность [интерналистами], в свою очередь, понимается в терминах эпистемического долга или обязательства. Следовательно, такая широкая концепция обоснования называется «деонтологической концепцией эпистемического обоснования» (Greco. 1990. P. 246).

В таком случае ответственность будет пониматься несколько более широко – не только как маркер владения убеждением p, но и как важное условие успешного обоснования p. Таким образом, познающий агент, стремящийся быть эпистемически ответственным, должен: (а) считать p обоснованным, только если он имеет для этого хорошие основания или доводы; (б) совершать, при необходимости, те действия, которые позволяют приобрести основания или доводы в пользу p. В случае несоответствия действий и позиций агента двум указанным критериям его следует назвать эпистемически безответственным, что, в свою очередь, указывает на эпистемическую необоснованность p (Kornblith. 1983; Corlett. 2008). Кроме того, в оптике ряда теорий успешное следование пункту (б) конституирует исполнение агентом своих эпистемических обязательств (англ. epistemic obligations) или своего эпистемического долга, требующего обосновывать все формируемые им мнения и убеждения. В этом случае эпистемическая ответственность понимается и как результат (или маркер) добросовестного соблюдения агентом своих обязательств. Некоторые авторы указывают также и на возможность выделения «разделяемой эпистемической ответственности» (англ. shared epistemic responsibility), атрибутируемой некой группе людей в том случае, если совместное нарушение эпистемических обязательств приводит эту группу к совместному принятию ложного или ошибочного убеждения (Millar. 2021).

Эпистемическая ответственность в эпистемологии добродетелей

В течение последних десятилетий понятие эпистемической ответственности стало главным основанием респонсибилистского подхода в эпистемологии добродетелей. C точки зрения респонсибилизма, эпистемическая ответственность – это интеллектуальная или эпистемическая добродетель, т. е. постоянно выражаемая черта интеллектуального характера агента, позволяющая ему успешно достигать обоснованных убеждений. Многие представители подхода считают эпистемическую ответственность ключевой и наиболее всеобъемлющей интеллектуальной добродетелью, достижению которой совместно служат различные добродетели первого порядка (такие как непредвзятость, открытость новому знанию, интеллектуальная скромность и др.).

В целом для респонсибилизма характерен фокус скорее на нормативной оценке черт характера агента, проявляющихся в его познавательной деятельности, нежели на атрибуции вины или похвалы за конкретные убеждения, которых он придерживается. Понятие эпистемической ответственности используется в нём именно для того, чтобы описать диспозиции агента, выражаемые в процессе обретения убеждений. По этой причине ключевые современные представители респонсибилизма определяют эпистемическую ответственность либо как добродетель, выражающуюся в ответственном участии агента в практиках приобретения и обоснования убеждений (Code. 2020), либо как состояние владения убеждением (англ. belief ownership), которое атрибутируется агенту как обладателю тех или иных убеждений, интеллектуальных добродетелей и пороков (Montmarquet. 1992).