Структу́рное наси́лие (англ. structural violence), бессубъектное насилие, проявляющееся в различных формах социального неравенства, а также неравномерного распределения власти и ресурсов. Понятие было предложено норвежским социологом, специалистом по конфликтологии Й. Галтунгом. По сути, структурное насилие является системным эффектом, т. е. феноменом второго порядка, несводимым к сумме конкретных насильственных проявлений и возникающим благодаря их сосуществованию и взаимовлиянию. В этом качестве структурное насилие легитимирует личное насилие – т. е. причинение боли, убийства или психологическое насилие, – которое, в свою очередь, помогает поддерживать этот системный эффект.

Галтунг описал структурное насилие в 1969 г. в статье «Насилие, мир и исследования мира» («Violence, Peace, and Peace Research»). Оно напрямую связано со специфическим определением насилия, которое дает автор: насилие «имеет место, когда в результате некоего воздействия фактическая соматическая и ментальная реализация людей находится ниже ее потенциального уровня» (Galtung. 1969. P. 168). «Потенциальный уровень реализации» в этом определении означает максимально достижимые в некотором пространстве, времени и культуре уровень телесного и психического здоровья человека, возможности отправления им базовых потребностей, а также профессиональной и творческой самореализации. Основополагающая черта структурного насилия – в нём отсутствует субъект, поскольку оно действует на уровне общества в целом. В первую очередь имеются в виду различные формы социального неравенства: неравномерное распределение власти, доходов, образования, грамотности, доступа к медицинским услугам и транспорту. Это неравенство прямо отражается на физическом существовании людей, провоцируя болезни, высокую смертность, низкую продолжительность жизни. Вместе с тем структурное насилие обусловлено реальным наличием у общества тех или иных ресурсов: например, смерть от туберкулеза в 18 в., когда его ещё не умели лечить, не насилие, но в 20–21 вв. из-за недоступности медицинской помощи – насилие.

Объектами структурного насилия могут выступать как отдельные люди, так и группы людей (ср. дискриминация, ксенофобия, расизм, сексизм) и даже государства, ограниченные в возможностях развития самим устройством международной системы, отношением со стороны международного сообщества, невыгодным географическим положением, отсутствием ресурсов и т. д. Например, сексизм подпадает под определение структурного насилия, поскольку ограничивает возможности профессиональной и творческой самореализации женщин, жизненный мир которых насильственно сводится к семье, детям и поддержанию «домашнего очага». В предельных случаях женщины лишаются права самим выбирать сексуального партнера или свободно передвигаться.

Понятие структурного насилия позволяет выделять и описывать паттерны личного насилия (personal violence): семейное и полицейское насилие, системные злоупотребления в тюрьмах, армии, школах-интернатах. Во всех этих случаях насилие обусловлено нерефлексивным габитусом его агентов, т. е. складывающихся в структуру интернализованных норм, практик и убеждений. Поэтому, например, уровень семейного насилия в отдельно взятой стране – устойчивый показатель, несводимый к ряду конкретных прецедентов и инвариантный по отношению к его исполнителям и жертвам. Так, Галтунг отмечает, что когда отдельно взятый муж бьёт жену – это насилие личное, но когда миллион мужей бьёт миллион жён – уже структурное.

Отсутствие в структурном насилии субъекта обусловливает ещё одну его отличительную черту, а именно невидимость: из-за особенностей своего воспитания и образования люди могут полагать его чем-то естественным, «тяжкой долей», «человеческим состоянием» или «крестом» (в христианстве). На устойчивое восприятие «естественности» структурного насилия также влияют конкретные формы социального устройства (например, феодализм, тоталитаризм), а также различные идеологические либо религиозные системы. С этим же связана стабильность структурного насилия – у него нет резких проявлений и пиков, но оно не исчезает и не смягчается без экспликации и активной борьбы.

Понятие структурного насилия имеет оценочный и прикладной характер, будучи направленным на анализ социальной несправедливости, борьбу с ней и в конечном счёте на достижение «мира как отсутствия насилия» (Galtung. 1969. P. 167). Поскольку личное и структурное насилие взаимно обусловливают друг друга, для достижения мира, по мнению Й. Галтунга, необходимо равно противостоять проявлениям личного насилия и добиваться социального равенства.

Впоследствии Галтунг использовал и отчасти развивал свою концепцию структурного насилия в работах «Мир: Исследование, образование, действие» (Peace: research, education, action. 1975), «Мир мирными средствами: Мир и конфликт, развитие и цивилизация» («Peace by peaceful means: peace and conflict, development and civilization», 1996) и «В поисках мира: Путь к преодолению» («Searching for peace : the road to transcend»; совместно с К. Г. Якобсеном, 2000). Также под его редакцией (совместно с Ч. Уэбелом) в издательстве Routledge вышло фундаментальное «Руководство по исследованиям мира и конфликта» (Handbook of peace and conflict studies. 2007). В частности, в книге 1996 г. он достроил модель личного и структурного насилия до треугольника, добавив в неё понятие культурного насилия, которое является «всегда символическим и представлено в религии и идеологии, языке и искусстве, науке и праве, СМИ и образовании» (Galtung. 1996. P. 2).

Концепция Галтунга обнаруживает пересечения с рядом других понятий в социальных науках – например, «символическим насилием» П. Бурдьё, «власти-знания» и «дисциплинарной власти» М. Фуко, а также с трёхчастной моделью субъективного, символического и системного насилия, предложенной С. Жижеком в книге «О насилии» (On Violence, 2008). Аналогично с ней сближаются другие концепции системного насилия – например, классового угнетения в марксизме, колониального насилия или патриархата в феминистском дискурсе. В исследованиях терроризма часто подчёркивается невыгодное социальное положение террористов, которое вызывает чувство отчаяния и подвигает на убийства, либо их дуалистическая религиозная картина мира («космическая война» М. Юргенсмейера). Выводы норвежского социолога в плане системной обусловленности насилия подтверждаются знаменитыми исследованиями по социальной психологии: Стэнфордским тюремным экспериментом Ф. Зимбардо (результаты которого были изложены им в работе «Эффект Люцифера»), а также исследованиями насилия вследствие подчинения авторитету С. Милгрэма (представленными в работе «Подчинение авторитету»). Наконец, ценностные и перформативные аспекты этого понятия сближают его с рядом других работ, посвящённых социальной несправедливости; в качестве примера можно назвать книгу немецкого исследователя Т. Погге «Глобальная бедность и права человека: космополитическая ответственность и реформы» (World Poverty and Human Rights: Cosmopolitan Responsibility and Reforms, 2008).