Танеев смеётся. «Первое, что поразило меня, был его смех – громкий и как бы "икающий", в себя… Этот характерный смех Сергея Ивановича хорошо знала музыкальная Москва. Тем более что он любил смеяться и смеялся часто», – вспоминал ученик С. И. Танеева – Л. Л. Сабанеев (Сабанеев Л. Л. Воспоминания о Танееве. Москва, 2003. С. 59). Танееву было свойственно подмечать почти в каждом жизненном явлении юмористические детали.

Характеризуя своего ученика, коллегу и друга, П. И. Чайковский писал С. И. Танееву: «…будущего твоего биографа будет необыкновенно приятно поражать всегдашнее отражение бодрого, здорового, оптимистического отношения к задачам жизни» (Чайковский П. И. Письма / П. И. Чайковский, С. И. Танеев. Москва, 1951. С. 173).

Танеевские шутки и курьёзные ситуации, в которые он попадал и которые придумывал сам, коллекционировала и записывала вся музыкальная Москва. Среди современников С. И. Танеева, оставивших воспоминания о смешных моментах, связанных с композитором: С. Н. Василенко, А. Б. Гольденвейзер, В. Р. Бакалейников, Н. Н. Черепнин, В. П. Зилоти (жена А. И. Зилоти), В. А. Булычёв, Ю. Н. Померанцев, Л. Л. Сабанеев, П. И. Васильев, Н. Г. Райский, А. Л. и С. Л. Толстые, С. С. Прокофьев, А. Н. Александров, родственники Танеева и многие другие.

Под стать С. И. Танееву была его нянюшка – Пелагея Васильевна Чижова. Она обладала природным чувством юмора, её шутки передавались из уст в уста, записывались самим Танеевым и его учениками. Встречая новый, 1908 год, они вместе читали рассказ «Клавесин» в газете «Русские ведомости», где оба фигурировали под вымышленными именами. Автором этого небольшого рассказа был писатель П. Д. Боборыкин – давний знакомый семьи Танеевых. Несмотря на всю серьёзность революционных событий 1905–1907 гг., описываемых в рассказе, автор подметил, что «смех у него [главного героя, для которого Танеев послужил прототипом. – Е. Ф.] поразительно юный» (Боборыкин П. Д. Клавесин // Русские ведомости. 1907. № 102).

Самые близкие друзья С. И. Танеева – семья дворян Масловых – прекрасно вписывались в жизнь композитора благодаря не только постоянной помощи в житейских делах, но и желанию шутить. Вместе с композитором они участвовали в выпусках рукописного литературно-музыкального бесплатного журнала «Захолустье» (выходил в 1876–1889). Родиной «Захолустья» была деревня Селище, где располагалось имение Масловых (Карачевский уезд Орловской губернии, ныне Навлинский район Брянской области). Там же (в имении Масловых) появилось и меткое слово «захолустничать», что означало сочинять литературные и музыкальные шутки, которые впоследствии помещались в журнал «Захолустье», а также исполнять юмористические вокальные произведения вместе с друзьями. «Захолустничать» Танееву хотелось не только в Селище, но и в Москве, и даже во время поездок заграницу. Все создатели и участники журнала имели шуточные псевдонимы; танеевский звучал особенно остро – Эхидон Невыносимов (или Ядовитов). Именно под этими псевдонимами выходили его музыкальные приложения к журналу «Захолустье», в том числе сочинения на слова Козьмы Пруткова, с творчеством которого Танеев был хорошо знаком – хоры «Специалист подобен флюсу» и «Фонтан» (оба написаны в 1880), терцет «Однажды к попадье…» (не датирован).

Узнав о кончине С. И. Танеева, С. В. Рахманинов написал очень искренние, согретые любовью слова в память о своём учителе: «К нему на квартиру, в его домик-особняк, стекались самые разнокалиберные, по своему значению несоединимые люди: от начинающего ученика до крупных мастеров всея России. И все чувствовали себя тут непринуждённо, всем бывало весело, уютно, все были обласканы, все запасались от него какой-то бодростью, свежестью, и всем, сказал бы я, жилось и работалось после посещения "танеевского домика" легче и лучше» (Русские ведомости. 1915. 16 июля (№ 137). С. 4).

По прошествии многих лет, вновь вспоминая образ своего учителя, Рахманинов говорил: «Какой это был удивительный человек! Как он умел смеяться! Звонко, как счастливый ребенок!» (Воспоминания о Рахманинове. Т. 2. Москва, 1962. С. 211).