Наукоуче́ние (учение о науке; нем. Wissenschaftslehre, от Wissenschaft – наука и Lehre – учение), термин, введённый И. Г. Фихте для обозначения философии как учения о принципах научного знания, «науки о науке вообще». Наукоучением также называют всю систему философии Фихте или корпус (часть корпуса) его трудов.

Фихте вводит понятие «наукоучение» в программной работе «О понятии наукоучения, или так называемой философии» («Über den Begriff der Wissenschaftslehre oder der sogenannten Philosophie», 1794; см. Фихте. Т. 1. 1993. С. 7–64). Этот термин уже здесь обнаруживает претензию на вытеснение термина «философия».

По мысли Фихте, наукоучение – это такая наука, которая призвана ответить на вопрос о том, как возможна сама наука. Иными словами, наукоучение – это наука о науке вообще. Фихте считает, что философия – это наука, а наука должна иметь систематическую форму и быть некоторым целым. Систематичность, впрочем, не является достаточным условием научности: сама по себе она не цель для науки, а только средство. То, что дополняет систематичность как условие научности, – это достоверность как характеристика знания. Фихте полагает, что для того, чтобы имела место наука, систематическая связь положений должна включать в себя хотя бы одно безусловно достоверное положение, которое могло бы сообщить свою достоверность другим положениям данной системы. Такое безусловно достоверное положение Фихте именует основоположением (Grundastz) науки. Каждая наука должна иметь основоположение, она может даже состоять из одного только основоположения, но не может иметь более, чем одно основоположение.

В ведении наукоучения, таким образом, оказываются вопросы о том, (1) как возможно обосновать достоверность самого основоположения и (2) как возможно обосновать право выводить из него другие положения системы.

Ответам на эти вопросы соответствует прояснение двух принципиальных моментов: (1) возможности внутреннего содержания науки, под которым подразумевается то, что содержит в себе абсолютно достоверное основоположение всякой науки, и (2) как возможна форма науки, т. е. то, как основоположение передаёт другим положениям это содержание. Именно наука, в которой будет дан обоснованный ответ на эти вопросы, и станет наукой о науке вообще.

Такая наука имеет две ключевые характеристики. (1) Утверждение, что наукоучение – это наука о науке вообще, означает, что основоположения всех прочих наук (а они не могут быть доказаны в самих этих науках) подлежат обоснованию только в нём. Тем самым функция наукоучения состоит в обосновании всех прочих наук. Она исполняется за счёт (a) обоснования возможности основоположений вообще и (b) собственно доказательства основоположений всех других наук. (2) Само наукоучение есть наука.

Фихте следующим образом подытоживает конститутивные черты наукоучения и его функции по отношению ко всем прочим наукам. (1) Наукоучение должно быть наукой всех наук. (2) Наукоучение должно давать всем прочим наукам их основоположения. (3) Наукоучение должно давать всем прочим наукам их форму. (4) Наукоучение само есть наука, а именно как «система человеческого знания вообще» (Фихте. Т. 1. 1993. С. 35).

Из четвёртого пункта следует, что «оно также поэтому должно иметь основоположение, которое в нем не может быть доказано, но должно быть предположено как условие его возможности как науки» (Фихте. Т. 1. 1993. С. 24). Такое основоположение должно быть основоположением не только наукоучения, но и всех обосновываемых в нём наук. Оно не может быть сведено ни к какому более фундаментальному положению или быть доказанным из такового. «Оно достоверно, потому что оно достоверно» (Фихте. Т. 1. 1993. С. 25); так что об основании его достоверности нельзя спрашивать без противоречия. Мы знаем его непосредственно; а именно, как только мы вообще что-то знаем. Наукоучение также не должно заимствовать форму науки у других наук; напротив, оно задаёт форму всем другим наукам. В нём же самом форма подходит только его содержанию, а содержание только – его форме. Основываясь на этом, Фихте приходит к выводу, что наряду с безусловным основоположением у наукоучения может быть два обусловленных основоположения. В результате, можно усмотреть три основоположения наукоучения: (1) абсолютное, безусловное через самого себя как по форме, так и по содержанию; (2) определённое через самого себя только по форме, (3) определённое через самого себя только по содержанию.

Реконструировать конкретное содержание основоположений наукоучения удобнее всего по одному из самых проработанных текстов Фихте – «Основе общего наукоучения» («Grundlage der gesamten Wissenschaftslehre», 1794/1795; см.: Фихте. Т. 1. 1993. C. 65–337).

Первое основоположение: Я = Я, Я есмь Я (см. Я и не-Я).

Оно означает, что Я есть то единственное, что полагает себя самого в своём бытии. Стало быть, в формуле Я = Я (в отличие от формулы А = А) полагается не только тождество того, что связывается этой формулой, но и его существование. Возможность такого полагания задана тем, что Я изначально является делом-действием (Tathandlung), такой деятельностью самополагания, которая есть свой собственный результат, и таким фактом, который есть не что иное, как производящая его деятельность. Я как дело-действие полагает себя безусловно: «Я полагает себя самого, и оно есть только благодаря этому самоположению» (Фихте. Т. 1. 1993. С. 78). Такое Я Фихте называет абсолютным субъектом. Я, занимающее в первом основоположении формальное место субъекта, он именует безусловно полагаемым Я, тогда как Я, занимающее здесь формальное место предиката, – сущим Я.

Второе основоположение: Я безусловно противополагается некоторое не-Я.

Благодаря второму основоположению обнаруживается специфическое противоречие: с одной стороны, всякое полагание возможно только в Я и благодаря Я, а именно, благодаря его самополаганию. С другой стороны, противополагаемое Я не-Я отрицает Я. Получается, что Я и полагается, и не полагается. Поэтому второе основоположение можно записать в следующих формулировках: Я = не-Я и не-Я = Я. Разрешение данного противоречия и составляет основную задачу наукоучения.

Третье основоположение: Я противополагает в Я делимому Я делимое не-Я. Делимость Я и не-Я, как она мыслится в третьем основоположении наукоучения, задана понятиями границы и ограничения. В этом положении речь идёт, таким образом, уже не об абсолютном Я, поскольку противополагаемое ему не-Я «являет собою безусловное ничто» (Фихте. Т. 1. 1993. С. 94), а об ограниченном Я: ему противополагается ограниченное не-Я, которое «будучи противопоставленным ограниченному Я …знаменует собою отрицательную величину» (Фихте. Т. 1. 1993. С. 94).

Результатом всех трёх основоположений наукоучения является положение: «Я и не-Я определяют друг друга взаимно» (Фихте. Т. 1. 1993. С. 244). Характерно, что экспозиция этих основоположений у Фихте выступает также и дедукцией первых трёх категорий наукоучения: реальности, отрицания, ограничения (Фихте начинает с кантовских категорий качества). Дальнейший ход наукоучения представляет собой попытку дедуцировать прочие чистые понятия рассудка.

Три указанных основоположения наукоучения Фихте называет соответственно (1) основоположением тождества, (2) основоположением противоположения и (3) основоположением основания.

В последнем из них заключены две логические возможности взаимного отношения Я и не-Я:

(1)   Я полагает себя как определяемое через не-Я.

(2)   Я полагает себя как определяющее не-Я.

Первое из них выступает, согласно Фихте, первым положением теоретической философии; второе – первым положением философии практической. Данные формулировки нацелены на то, чтобы показать, что в сфере теоретической философии разум ограничен тем, что ему противостоит и что Фихте трактует как результат полагающей деятельности того же самого абсолютного субъекта, который производит и ограниченное Я. Не-Я у Фихте, таким образом, приходит на смену «вещи в себе» у И. Канта, для которой конститутивными оставались самобытность и независимость от субъективности. В сфере практического, напротив, у Фихте разум через свободное действие определяет, даже преобразует и преодолевает то, что ему противостоит. В его философии усиливается кантовский тезис о приоритете практического разума над теоретическим, так что именно первый является тем, что преодолевает ограниченность Я через-не Я в сфере теоретического разума, разрешая противоречие между Я и не-Я, а за счёт этого и завершая всю систему философии в целом.

 Важным новаторством по сравнению едва ли не со всей предшествующей историей философии у Фихте является понимание структуры наукоучения не только как архитектонической (основанной на едином безусловном основоположении взаимосвязи всех прочих относительных основоположений и положений других наук), но и как циклической. Фихте считал, что исчерпывающая система наукоучения как система человеческого знания вообще будет построена тогда и только тогда, когда в ней будет исчерпано его основоположение и все положения, выведенные из него, будут разрешены обратно в это основоположение (см.: Фихте. Т. 1. 1993. С. 37).

Считается, что самому Фихте не удалось соблюсти названное методологическое требование, поскольку его понимание деятельности практического разума как определения не-Я через свободное деяние привело к идее бесконечного морального прогресса. В таком прогрессе, с одной стороны, Я преодолевает не-Я. Но, с другой стороны, не-Я (в силу второго основоположения) снова полагается для Я, и Я снова вынуждено его преодолевать и т. д.

Фихте в дальнейшем неоднократно предпринимал новые попытки разработать и завершить систему наукоучения, в том числе и с целью дать ей более популярное изложение. Среди работ, в которых философ обосновывает наукоучение или разъясняет его идею, обращают на себя такие, как «Очерк особенностей наукоучения по отношению к теоретической способности» («Grundriss des Еigenthümlichen der Wissenschaftslehre: In Rüksicht auf das theoretische Vermögen», 1795; см.: Фихте. Т. 1. 1993. С. 339–433), «Наукоучение nova methodo» («Wissenschaftslehre nova methodo»; сохранились только конспекты лекций 1796/1797; 1797/1798 и 1798/1799 учебных годов; см.: Fichte. 1978; Fichte. 1994; Fichte. 2000), «Опыт нового изложения наукоучения» («Versuch einer neuen Darstellung der Wissenschaftslehre», 1797/1798; см.: Фихте. Т. 1. 1993. С. 547–562), «Первое введение в наукоучение» («Erste Einleitung in die Wissenschaftslehre», 1797; см.: Фихте. Т. 1. 1993. С. 443–476), «Второе введение в наукоучение для читателей, уже имеющих философскую систему» («Zweite Einleitung in die Wissenschaftslehre [für Leser, die schon ein philosophisches System haben]», 1797; см.: Фихте. Т. 1. 1993. С. 477–546), «Наукоучение 1801 г.» («Darstellung der Wissenschaftslehre», 1801; см.: Фихте. 2000), «Наукоучение, вторая версия 1804 г.» («Die Wissenschaftslehre, 1804/2»; см.: Fichte. 1978), «Наукоучение 1805 г.» («Die Wissenschaftslehre», 1805; см.: Фихте. 2006. С. 349–481), «Сообщение о понятии наукоучения и прежних его судьбах» («Bericht über den Begriff der Wissenschaftslehre und die bisherigen Schicksale derselben», 1806; см.: Фихте. 2015. С. 27–69), «Наукоучение 1807 г.» («Die Wissenschaftslehre», 1807; см.: Фихте. 2015. С. 79–253), «Наукоучение в его общих чертах» («Wissenschaftslehre in ihrem allgemeinen Grundrisse», 1810; см.: Фихте. Т. 2. 1993. C. 771–789), «Наукоучение 1813 г.» («Die Wissenschaftslehre, 1813; см.: Фихте. 2006. С. 481–554), «Наукоучение 1814 г.» («J.G. Fichtes letzte Bearbeitungen der Wissenschaftslehre, Ende 1813, Anfang 1814»; см.: Фихте. 2006. С. 555–586) и др.

На рубеже 18–19 вв. в мышлении Фихте происходит своеобразный поворот, сопровождающийся дополнением чисто эпистемологической проблематики ранних версий наукоучения онтологической и даже философско-теологической проблематикой. В более поздних версиях наукоучения Фихте склоняется к тому, чтобы сближать понятие знания с созерцанием, соответственно, само наукоучение трактуется им не как «система или связанная цепь положений, а единственно лишь некоторый единичный и неделимый взгляд» (Фихте. 2000. С. 13). А само это созерцание приобретает статус манифестации абсолютного бытия, в котором противоположность между субъективным и объективным, знанием и бытием не имеет места.

В философии после Фихте термин «наукоучение» также использовался, но уже нередко в контекстах, далёких от фихтевской философии. В качестве наиболее показательных примеров здесь можно указать на употребление данного термина у Б. Больцано и Э. Гуссерля. У Больцано наукоучение трактуется как наука, «которая учит нас излагать другие науки в их собственных учебниках» (Больцано. 2003. С. 54). Для Гуссерля наукоучение – это дисциплина, которой он приписывает статус логики как «нормативной и практической дисциплины, имеющей дело с идеей науки» (Гуссерль. 1994. С. 186).