Лю́бечский съезд 1097, один из важнейших княжеских съездов, оформивший раздел территории Древнерусского государства между князьями Рюриковичами. Состоялся в октябре 1097 г. в г. Любеч (ныне посёлок городского типа Любеч Черниговского района Черниговской области, Украина).

Непосредственными причинами Любечского съезда послужили: во-первых, краткое (май 1096 – март 1097), но крайне кровопролитное междоусобие между киевским князем Святополком Изяславичем и переяславским князем Владимиром Всеволодовичем Мономахом с одной стороны, и вернувшим себе в 1094 г. Чернигов князем Олегом Святославичем – с другой; во-вторых, разорительный набег половцев на предместья Киева в июне 1096 г. Неслучайно в «Повести временных лет» решения съезда представлены как установление мира между князьями для отпора половцам. Основой этого династического мира был провозглашён принцип «каждый да держит отчину свою», согласно которому закреплялось то распределение волостей, которое сложилось после 1094 г. (когда Владимир Мономах уступил Олегу Святославичу Чернигов), за одним исключением – князь Давыд Святославич утрачивал Смоленск.

Согласно решениям Любечского съезда за Святополком Изяславичем закреплялся Киев (включая Туровскую и Берестейскую волости), за Владимиром Мономахом – Переяславль (Южный; ныне Переяслав Бориспольского района Киевской области, Украина) с рядом других волостей (Ростовом, Смоленском, Новгородом). Олег и Давыд Святославичи удерживали за собой Черниговское княжество, Давыд Игоревич – принадлежавший его отцу Владимир (Волынский), Володарь Ростиславич и Василько Ростиславич – земли на юго-западной окраине Древнерусского государства [Перемышль (ныне Пшемысль Подкарпатского воеводства, Польша) и Теребовль (ныне Теребовля Тернопольского района Тернопольской области, Украина) соответственно], которые, вполне вероятно, в своё время принадлежали их отцу – князю Ростиславу Владимировичу, старшему внуку Ярослава Владимировича Мудрого.

Состоявшийся раздел фиксировал ведущее положение Владимира Мономаха (который, судя по всему, и был идейным вдохновителем съезда и его решений) и только косвенно восходил к разделу по завещанию Ярослава Мудрого (1054): сверх владений своего отца Всеволода Ярославича Владимир Мономах получал Смоленск и, что особенно показательно, сохранял за собой Новгород, ранее всегда владельчески связанный с Киевом. По всей вероятности, именно на Любечском съезде из числа наследников киевского стола были исключены черниговские Святославичи, причиной чего, вероятно, послужила династическая нелигитимность киевского княжения их отца – князя Святослава Ярославича.

Степень исторической значимости решений Любечского съезда в историографии оценивается по-разному. В советской историографии господствовало убеждение, что провозглашение принципа отчинности являлось началом периода т. н. феодальной раздробленности; династическое значение этих решений было ничтожно (они оказались немедленно нарушены выступлением Святополка Изяславича и Давыда Игоревича против Ростиславичей), тогда как государственно-политическое – эпохально: с Любечским съездом связывали и рывок в формировании феодального законодательства (этап в кодификации Русской правды), и создание летописного Начального свода 1090-х гг. (Б. Д. Греков, Л. В. Черепнин, В. Т. Пашуто). Другое истолкование исторического содержания Любечского съезда идёт от дореволюционных исследователей (С. М. Соловьёв, В. О. Ключевский, А. Е. Пресняков и др.), подчёркивавших собственно династическую природу программы съезда, хотя конкретные реконструкции этой программы историками разнятся.

Любечский съезд не поколебал и не оттеснил на второй план, как иногда считается, принцип генеалогического старейшинства. Установленный на нём династический строй выглядит не радикальным новаторством, а усовершенствованной модификацией возникшего в 1054 г. киевского старейшинства, рассчитанной на поколение внуков (и старших правнуков) Ярослава Мудрого и призванной сохранить систему киевского старейшинства в новых политических условиях. Апелляция к исконно присущей династически-родовому сознанию идее отчинности всего лишь была призвана сделать его решения понятными и удовлетворительными для всех.

Памятник Любечскому съезду установлен в Любече (открыт в 1997, скульптор Г. А. Ершов) на месте несохранившегося детинца древнерусского города.