Кни́жники, в иудаизме должностные ли­ца, переписчики священных текстов, законоучителя. В Новом Завете книжники – противники Иисуса Христа в числе прочих.

Спектр значения слова «софер» (книжник) в древних языках был очень широким. В Ветхом Завете оно в целом близко к тому значению, которое это слово имело в других культурах Древнего Ближнего Востока – писец, учитель, секретарь и т. п.

Происхождение института книжников как учителей закона в позднеперсидское или раннеэллинистическое время связывают с реорганизацией храмового культа Ездрой. В библейском рассказе об этом событии сообщается, что в ответ на просьбу Ездры позволить евреям вернуться в Иерусалим персидский царь Артаксеркс I дал своё согласие и повелел предоставить им все необходимые для возобновления богослужения ресурсы (1 Езд 7:21–22). Ездра должен был поставить «правителей и судей», судить тех, кто «не будет исполнять закон Бога… и закон царя» (1 Езд 7:25–26). В книге Ездры (1 Езд 8–10) он изображён лидером репатриантов, ведомых священниками, левитами и главами семей, но, имея первосвященнический жезл, он не возглавляет богослужение и остаётся лишь религиозным главой народа, тогда как Неемия стал его политическим руководителем (Неем 12:26). Наряду с этой миссией Ездры, подчёркивается также то, что он был законоучителем для народа; левиты при этом помогали людям понять Тору, совершать молитвы и приносить жертвы (1 Езд 8).

Акцент на миссии книжников, связанной с обучением народа понимать Тору, может указывать на то, что уже в служении Ездры (1 Езд 7:11; Неем 8; 12:26) книжники были близки к священническим кругам, т. к. изучение Писания с самого начала относилось именно к задачам священников (ср.: Втор 33:10). Левитские или священнические книжники упоминаются также в книгах Паралипоменон (1 Пар 24:6; 2 Пар 34:13), а позднее – в «Завещании Левия» (8:17; ср.: 13:1–2). Ещё один книжник, о котором говорится в книге Неемии, – Садок, назначенный смотрителем над храмовой сокровищницей (Неем 13:13), связан со священником (Шелемией) и левитом (Федаией).

Но даже если термин «книжник» в рассказе о Ездре употребляется только как указание на персидского писца, секретаря, администратора, то именование Ездры «книжником, сведущим в законе Моисеевом» (1 Езд 7:6), «священником, книжником, учившим словам заповедей Господа» (1 Езд 7:11; ср.: Неем 8:1–2; 12:26, 36), свидетельствует об уже наметившемся переходе к пониманию книжников именно как «учителей закона», которые, подобно Ездре, изучают закон и наставляют в нём Израиль (ср.: 1 Езд 7:10).

Книжникам, разделявшим какие-то функции с другими лидерами народа (священниками, пророками, политическими лидерами и т. п.), в период плена и после возвращения, несомненно, принадлежит определённая роль в составлении и редактировании библейских текстов. Они копировали библейские тексты и занимались их несистематической интерпретацией, результаты которой частично могли быть включены в сами тексты. Неясно, принадлежали ли книжники к кругам, создававшим сами библейские традиции, но, безусловно, они должны были нести ответственность за её передачу.

На то, что книжники могли быть должностными лицами при Иерусалимском храме ещё до 70 г., в частности, указывает «хартия» селевкидского царя Антиоха III Великого, который освободил от налогов «учёных при храме», а также старейшин, священников и певчих (Иосиф Флавий. Иудейские древности. 12. 3. 3).

О существовании представления о книжниках как о священниках и толкователях Торы в хасмонейское и более позднее время свидетельствуют кумранские рукописи, в которых изучение Писания представляется основной задачей садокидского священства (1QS. 5:9, 21–22; 6:6–7; 9:7).

Решающее значение для развития института книжников имел первый (после Ездры) названный по имени учитель закона, Бен-Сира (Иисус, сын Сирахов, начало 2 в. до н. э.). В этой книге описывается мудрец-книжник (Сир 38:24–39:11), его образ заметно отличается от того, который известен по книгам Ездры – Неемии. Он обладает знаниями во многих областях общественной жизни (приглашается на собрание, участвует в суде, изучает литературную мудрость, ср.: Сир 38:39), имеет высокий статус (Сир 39:4), общенародную славу (Сир 39:11–14). Его мудрость – от Бога, потому что главный источник всяких знаний – «закон Всевышнего», «размышление» о котором побуждает мудреца к изучению «мудрости всех древних» и их «пророчеств», сохранению «сказаний мужей именитых» и изучению «тонких оборотов притчей» и их «сокровенного смысла» (Сир 39:1–3).

В этом описании не сказано, что книжник имел какие-либо специфические черты священника (иногда исследователи в этом видят начало тенденции освобождения института книжников от его первоначальной связи с храмом и священством). Но даже если сам Иисус, сын Сирахов, не был священником, его современники всё ещё видели тесную связь между священниками и законоучителями (ср.: Сир 45:6–22, 25–26).

Важной особенностью этой традиции понимания книжников является то, что для сына Сирахова мудрец не только знаток Библии, учёный и учитель, но и высокопоставленный чиновник, советник, относящийся к правящему классу (Сир 39:4). Предпосылкой принадлежности к книжникам является уже не аристократическое (священническое) происхождение, но полученное в ходе изучения знание Писания. Если в книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, между мудрецом и писцом граница и проводится, то трудно различимая (ср.: фразу «мудрость писца», «мудрость книжная» (Сир. 38:24; 38:32–39:11).

Как отдельная группа в период после Вавилонского плена в иудаизме книжники впервые упоминаются в 1-й книге Маккавейской. Здесь сообщается, что в спорах, относящихся к 1-й половине 2 в. до н. э. о легитимности первосвященника Алкима, их задача состояла в том, чтобы «найти» для этого правовые обоснования с опорой на соответствующее предание Торы. Связь книжников с благочестивыми «асидеями» видна также в 1-й книге Маккавейской (1 Макк 2:42), где сообщается, что во время Маккавейского восстания (с 167 до 160 или 142 до н. э. в зависимости от датировки) группа «асидеев», «все верные закону», присоединилась к Маккавеям в их борьбе с Антиохом IV.

Важной особенностью эллинистического периода является тенденция описания библейских персонажей как «книжников». Например, хотя Енох в тексте книги Бытия не обладает никакими характерными для книжников чертами, в книгах енохической традиции он может называться «писцом праведным» [1 Енох 12:3–4; ср.: 15:1 «писец праведности»; первый раздел книги (1 Енох 1–36) датируется домаккавейским временем]. Точно так же, в кумранском тексте Давид, восхваляемый за мудрость и благочестие, назван «книжником» (11QPs^a. 27:2).

Развитие института книжников в раннем иудаизме происходило не прямолинейно. Наряду с доминирующей традицией, с акцентом на изучении Торы (как в целом следует из книг Ездры – Неемии и Иисуса, сына Сирахова), имел место также харизматическо-апокалиптический подход к толкованию закона. В целом он нашёл отражение в раннеиудейских апокалипсисах, иногда опубликованных под именами известных книжников (Ездры, Варуха, Еноха). Носители этой традиции могли называться «маскилим» (разумные, мудрые) (ср.: Дан 11:35; 12: 3, 10; 1 QS. 3:13; 9:12, 21; 1QSb. 1:1; 3:22; 5:20) и имели вполне ясную функцию: «наставлять и учить народ» (1QS. 3:13). Во 2-й книге (сирийском апокалипсисе) Варуха, написанной после разрушения храма в 70 г., писец Варух предстаёт лидером общины, полномочия которого больше, чем у самого пророка Иеремии (2 Вар 2:1; 9:1–10:4). Он осуществляет традиционные для книжников функции, например, пишет послание пленённым, но может, как пророк, получить откровение. В период кризиса община обращается к нему за руководством и чтобы узнать Божию волю. Судя по всему, автор считает книжников наследниками пророков, толкователями Библии и провидцами.

В целом, однако, источники позволяют делать предположение о существовании до 70 г. определённого плюрализма и даже конкуренции между группами книжников. Они были не только среди фарисеев, где играли доминирующую роль, но и среди саддукеев (ср.: Иосиф Флавий. Иудейские древности. 18. 1. 4) и, возможно, среди зилотов (ср.: Иосиф Флавий. Иудейская война. 2. 17. 8). Соперничество между группами книжников в 1 в. н. э. имело продолжение в спорах «домов» Гиллеля и Шаммая.

В Новом Завете книжники рассматриваются как единая группа. Евангелисты-синоптики изображают их как противников Иисуса, при этом никаких других особых характеристик, объединяющих их в отдельную группу, не приводится. Соответствующий акцент поставлен уже в самом начале Евангелия от Марка: Иисус учит «как власть имеющий («как имеющий силу Божию»), а не как книжники» (Мк 1:22; ср.: Мф 7:29). Некоторые книжники, упомянутые в Галилее, по словам евангелиста, пришли из Иерусалима (Мк 3:22; 7:1). Описание споров книжников с Иисусом позволяет предположить, что они были признаны авторитетными еврейскими учителями закона (Мк 1: 22; 9:11).

В синоптических Евангелиях книжники изображаются связанными с другими представителями иерусалимских властей. Так, книжники изображаются в предсказаниях отвержения, страданий и воскресения Иисуса в начале его пути в Иерусалим и во время входа в него (Мк 8:31; 10:33), в истории страстей, где книжники вместе с первосвященниками решают схватить и казнить Иисуса (Мк 11:18, 27; 14:1, 43, 53; 15:31). При этом евангелисты указывают, что книжники вместе со «старейшинами» и/или первосвященниками были членами синедриона (Мк 15:1).

Что касается споров Иисуса с книжниками, то, согласно евангелистам, они с самого начала разгораются вокруг вопроса о божественной «власти», с которой Иисус учит (Мк 1:22), прощает грехи (Мк 2:6), принимает мытарей и грешников (Мк 2:16), совершает исцеления (Мк 3:22) и сообщает волю Божию невзирая на традиции книжников (Мк 1:22; 12:28, 32). Вместе с тем обращение к Иисусу «равви» (ср.: Мк 9:5; 10:51; 11:21; 14:45) показывает, что и он сам считался многими авторитетным учителем-книжником, который, однако, в своей проповеди отличался от книжников именно этой божественной «властью». Нежеланием принять её обусловлены и обвинения Иисуса со стороны книжников в богохульстве (Мк 3:28-29) и служении вельзевулу (Мк 3:22).

Учение и дела Иисуса и его учеников затрагивают вопросы, относящиеся к компетенции книжников как хранителей, толкователей и учителей закона. Это справедливо в отношении экзорцизмов и изгнания торговцев из храма. Особенно это очевидно в учении и действиях, в которых ставится под вопрос авторитет книжников как учителей закона; например, в рассказах о трапезах Иисуса с «мытарями и грешниками» (Мк 2:15-17), нарушающими в глазах его противников заповеди о ритуальной чистоте. Среди предметов критики Иисусом книжников: их претензии на учительский авторитет, почитание, на почётные места в синагогах и на трапезах, на уважение к их субботним одеяниям, а также молитвенная практика и требование оплаты их юридической помощи вдовами.

В Евангелии от Матфея книжники неразрывно связаны с фарисеями, обе группы представляют иудейских учителей закона как таковых. При этом Матфей, жёстко критикующий иудейских книжников, приводит и иной, позитивный образ книжников: в его общине были христианские книжники (Мф 13:51-52), которые, в отличие от иудейских, научены не Торе, а «Царству Божию» и, как таковые, – «подобны хозяину (дома)» – выносят «из сокровищницы своей новое и старое». Евангелист таким образом стремится ясно определить задачу таких книжников: хранить и обновлять «старое», которое отныне воспринимается под знаком «нового».

Тенденция к унификации, при одновременном снижении роли прежних харизматически-апокалиптического и зилотского элементов, обозначилась только после разрушения храма в 70 г. Доминирующей группой в истории позднеантичного иудаизма постепенно стали только книжники, определённые влиянием фарисеев и получившие (например, раввины Йоханан бен Заккай, Гамалиил II) принципиальное значение для раввинистического иудаизма первых христианских столетий. Наряду со школами в Галилее и Вавилонии, центром фарисейской раввинистической традиции понимания Писания отныне стала традиция Ямния.

 Как учителя закона книжники участвовали в процессе обучения и передачи традиции, уже достаточно рано некоторые учителя создали школы (ср.: Сир 51:23, 29), однако на основании источников сделать заключение о существовании уже в дораввинистическое время института учеников книжников нельзя. Своего рода ординация (в форме возложения рук учителями) однозначно засвидетельствована только для раввинистического иудаизма после 70 г. н. э. То же самое относится к обращению к учителю или книжнику как «равви». До 70 г. оно ещё не имеет строгого титулярного смысла, скорее это лишь почётное обращение, подчёркивающее высокий учительный авторитет книжников.

Переписчики продолжали играть большую роль в иудейской общине и в Средние века, пока постепенно значительная часть их функций не перешла в ведение законоучителей-раввинов.