Иша́н (перс. ایشان, буквально – «они»), по­чёт­ный ти­тул ру­ко­во­ди­те­лей су­фий­ских братств в Центральной Азии и Волго-Уральском регионе России для обозначения шейха, муршида (учителя или наставника в суфизме) в отличие от мюрида (ученика), а также для обозначения потомка какого-либо знаменитого суфийского шейха. Использование абстрактного «они» вместо личного имени продиктовано представлением о табуированности произнесения собственного имени ишана. Точное время и обстоятельства зарождения данного термина в настоящее время не установлены. Изначально ишанами именовали потомственного или самобытного главу суфийской общины в Центральной Азии.

 По утверждению исследователя С. Н. Абашина, термин «ишан» был известен в Средней Азии с домонгольского времени, но широко распространился среди местного населения примерно в 15–16 вв. (Абашин. 2006. С. 40). О термине «ишан» академик В. А. Гордлевский пишет следующее: «Человек, принявший новую веру (ислам), но удержавший власть над поверженными богами, среди мусульманских низов заслужил благоговейное уважение. Повторяя слова мюридов… народ почтительно говорил вместо имени шейха "они", употребляя персидское местоимение; так создался тип "ишана", заменивший у среднеазиатских турок (узбеков, казахов и др.) и у татар старого шамана» (Гордлевский. 1934. С. 156–157). Он же замечает, что впервые термин «ишан» применили последователи Накшбанда, который «открыл собою длинную вереницу ишанов». Академик В. В. Бартольд полагал, что впервые данным термином был назван видный деятель ордена накшбандийа в Средней Азии Хваджа-Ахрар (1404–1490).

Впоследствии, в 19–20 вв., ишаны могли относить себя к разным суфийским орденам одновременно (накшбандийа, кадирийа, ясавийа и прочим). По мнению С. Н. Абашина, в среднеазиатских реалиях корректнее говорить о принадлежности ишана не к конкретному братству, а к числу потомков и/или последователей того или иного «святого» (пира, ишана, шейха) (т. н. наследственные, потомственные ишаны – «ишаны мираси»). Потомственные ишаны, по крайней мере со 2-й половины 19 в., суфийской практикой не занимались и жили за счёт традиционных пожертвований (назр, садака) своих почитателей и потомков мюридов своего знаменитого предка. В этот период фиксируется отход ишанов от суфийских практик и идей, деинтеллектуализация суфийской традиции. Именно эта форма суфизма, во многом утратившего свою философско-литературную интеллектуальную составляющую при сохранении обрядовых элементов, именуется «поздним суфизмом», или ишанизмом.

Впоследствии институт ишанов и явление ишанизма закрепились в Волго-Уральском регионе Российской империи. В 18 в. термин «ишан» фиксировался в русскоязычных источниках и широко распространился. Связано это было с тем, что большинство суфийских шейхов-ишанов региона вели силсилу от шейхов Бухары и Кабула. До конца 19 в. в регионе доминировала среднеазиатская образовательная традиция, а «священная Бухара» для тюрок Волго-Уральского региона была источником и центром учёности, что способствовало укоренению как явления ишанизма, так и среднеазиатской религиозной терминологии.

Деятельность ишанов

При всём многообразии ишанизма существует определённый набор качеств, которыми обладали или которые приписывали ишанам их последователи и почитатели. Самобытным, непотомственным ишаном мог быть образованный, знающий человек, отличавшийся высокими духовно-нравственными качествами. В этом случае ишан имел реальный авторитет. Верующие говорили о некоторых своих имамах, называя их «ишанами» и подразумевая под этим не только человека, получившего иджазу (свидетельство, разрешающее ученику-мюриду преподавать), разделяющего суфийские воззрения того или иного ордена, но и духовного авторитета, обладавшего выдающимися нравственными и психофизиологическими качествами.

Ишан – это безусловный лидер, подчинение которому должно быть беспрекословным. Мюрид должен всеми силами предотвращать неприятности, которые могут угрожать наставнику. Дело мюрида – выполнять все желания и наказы ишана.

В народном сознании ишаны считались своеобразными посредниками между Аллахом и простыми смертными. Наиболее почитаемые среди них считались «святыми», «аулия» (араб. أولياء – святые), наделялись свойствами чудотворцев, обладающих сверхъестественными способностями. В глазах верующих близость святого к Всевышнему проявлялась в необыкновенной внутренней силе, благодати (баракат), которая позволяла ему совершать чудеса (карамат) – чтение мыслей, насыщение многих малым количеством еды, перемещение во времени и пространстве, исцеление больных и т. д.

Святость, в свою очередь, закреплялась в культе почитания могил умерших ишанов и святых мест, связанных с деятельностью ишанов (мазаров, суфийских обителей – ханак, средних и высших учебных заведений – медресе, молельных домов), а также нередко распространялась на потомков ишанов, что вызвало к жизни формирование института «потомственных» ишанов, а также смотрителей святых мест. Потомкам ишанов выказывался почёт и уважение верующих, потомки часто выступали в качестве хранителей святых мест (ими могли быть и женщины). Несмотря на репрессии 1930-х гг., традиция почитания ишанов и их потомков не прерывалась и в 20–21 вв., но при этом масштаб её был закономерно меньшим.

Формирование слоя потомственных ишанов, наиболее характерное для Туркестана досоветского периода, также было связано с местной традицией, согласно которой каждый мусульманин должен был иметь своего духовного наставника из числа ишанов (также именовались «пирами»), который, как правило, «доставался» ему по наследству от отца или матери. Считалось, что каждый сельский населённый пункт, городской квартал, род и племя должны иметь своего «святого» из числа представителей местной элиты, который живёт на средства местных жителей и обучает их молитвам и нравственному поведению.

Сфера социальной деятельности ишанов была разнообразной. Помимо духовного, религиозного просвещения, морального наставления, они выполняли функции шариатских судей (кади), оказывали врачебную помощь и помогали нуждающимся. Постоянно открытые для всех места пребывания ишанов служили местом ночлега для путников, питания для бедных, оставшимся без крова – приютом.

Сохранились многочисленные этнографические свидетельства 19–20 вв. о врачебных практиках ишанов, лечивших молитвами, заговорами, травами. Ишаны, практиковавшие исцеление от болезней с помощью духов, встречались в Средней Азии повсеместно. Советский этнограф В. Н. Басилов зафиксировал в среднеазиатских обществах конкуренцию между муллами, ишанами и шаманами (баксами) в вопросах лечения, т. к. и некоторые муллы также лечили изгнанием духов (Басилов. 1992. С. 281). Вместе с тем имело место и сотрудничество, когда шаманы посылали больных к муллам и ишанам, а ишаны в свою очередь предлагали обратиться к шаманам и муллам по тому или иному медицинскому вопросу.

В числе источников дохода ишанов могли выступать вакфы, т. е. земли или предприятия, пожертвованные в пользу разного рода мусульманских учреждений и святых мест. Доходы от этих вакфов освобождались от налогов и распределялись между потомками завещателя. Другим источником доходов были приношения (назр, садака) и обязательные подарки (хак) при проведении обрядов и праздников, предназначавшиеся ишанам и их потомкам. Некоторые особенно уважаемые ишаны в Туркестане имели тысячи и даже десятки тысяч последователей, преимущественно среди низших социальных слоёв, и владели крупными капиталами. Авторитет и влиятельность ишанов среди народов Туркестана стали особенно настораживать российских чиновников в конце 19 – начале 20 вв., после крупнейшего антиколониального восстания в Андижане в 1898 г., которое возглавил последователь ордена накшбандийа Дукчи-ишан (Мухаммед Али Сабиров).

При этом ишаны могли быть не только неформальными, но и формальными (имамы, муфтии) лидерами мусульманских общин. В Волго-Уральском регионе институт потомственных ишанов был значительно менее заметен и масштабен, чем в Средней Азии. Сам социальный слой был более разношёрстным: ишаны могли широко использовать суфийские практики, обращаться к ним в меньшей степени или вовсе пренебрегать ими, сохраняя свою принадлежность к суфизму скорее номинально. Ишан мог оставаться «ортодоксом» или стремиться к модернизации, естественно в рамках предписанного Кораном и Сунной, поэтому ишаны могли являться сторонниками кадимизма или джадидизма. В Волго-Уральском регионе среди ишанов были и те, кто поддерживал реформу мусульманской школы [например, мюрид самого известного ишана З. Расулёва муфтий Центрального духовного управления мусульман Г. Галеев (Баруди)]. В начале 20 в. ряд ишанов и в Волго-Урале, и в Туркестане активно содействовали созданию новометодных (реформированных по европейскому образцу) мектебов.

В конце 19 – начале 20 вв. существовали представления о том, что ишаны делятся на «праведных» и «ложных». «Ложные» ишаны, которых было большинство, не были способны к самостоятельному суждению, не разбирались в религиозных источниках и наживались на неграмотных людях, способствуя распространению невежества и слепого следования авторитетам. Например, татарский богослов Г. Буби так описывал их деятельность: «Одевшись в несуразные одежды, приведя себя в неприличный вид, не выпуская из рук четок, они притворяются отшельниками, обманывают невежественный народ, искаженно толкуют шариат, выказывают пренебрежение к религиозным нормам ислама, клевещут на великий Коран и славные хадисы. Большая часть невежественного народа, обманываясь их внешним [благочестивым] видом, превращают себя в их жертв» (Закиров. 2014. С. 74). Известный туркестанский учёный-географ Н. Г. Маллицкий писал следующее: «…современные ишаны, в огромном большинстве случаев отличаются корыстолюбием и невежеством, они, по истине, суть "вожди слепые", незнакомые ни с достойной изучения философией суфизма, ни с его богатой литературой... Современные ишаны, в огромном большинстве случаев, только эксплуатируют низшие слои туземного населения, разжигают в них фанатизм, да знакомят их с самыми темными проявлениями суфизма, именно, с зикром. В таком же духе действуют ишаны и в Закавказье, но только там деятельность их имеет местный колорит» (Маллицкий. 1898. С. 14).

В 21 в. в связи с ростом интереса к суфизму в государствах Центральной Азии и отдельных регионах Российской Федерации ведётся изучение деятельности ишанов, обустраиваются места почитания аулийа, организуются паломничества.