Ишани́зм, совокупность специфических социальных и духовных практик ишанов и их последователей, связанная с суфийской традицией и бытованием ислама внутри мусульманских сообществ в России и странах Центральной Азии в новое и новейшее время, т. н. поздний суфизм.

Ишанизм как духовное и социальное явление

К специфической характеристике ишанизма относится частичный отказ от философско-мистической составляющей суфизма в пользу обрядовой стороны учения. Сфера деятельности ишанов была разнообразной. Помимо религиозного просвещения, морального наставления, они оказывали врачебную помощь. В народном сознании ишаны считались своеобразными посредниками между Аллахом и простыми смертными. Наиболее почитаемые среди них назывались «святыми» («аулийа», с араб. أولياء‎).

Носители ишанизма – ишаны – были неоднородным элитарным социальным слоем, имели разнонаправленные общественные интересы. Ишаны могли соединять традиционные доисламские представления и практики с т. н. официальным исламом, поддерживаемым структурами духовных управлений.

Изначально ишаны являлись проводниками суфийской традиции различных братств (накшбандийа, кадирийа, ясавийа и др.), выступали в качестве духовных лидеров-наставников (синоним терминов «шейх/шайх», «муршид», «пир»), к помощи одного из которых должен был прибегнуть ученик (мюрид), доверивший ишану свои тело и душу. В противном случае, по представлению суфиев, душа мюрида переходила в распоряжение шайтана или джинна.

Наиболее явно ишанизм проявил себя в 18 – начале 20 вв. в Туркестане и Волго-Уральском регионе Российской империи.

К 18–19 вв. в Средней Азии суфизм эволюционировал в ишанизм, когда деятельность ишанов свелась к врачеванию, изготовлению и выдаче оберегов (тумор), организации регулярных коллективных молитв (зикров), а каждый крупный ишан оказывался основоположником самостоятельной суфийской общины. Этот процесс стал особенно заметным в 19 в., когда среди киргизов, туркмен, узбеков, казахов, таджиков, в меньшей степени у татар, башкир, крымских татар ишаны пользовались большим почётом и влиянием, были состоятельны, но далеко не всегда отличались знанием суфийских постулатов. Несмотря на это, за ишанами признавалась особая духовная сила, многие из них при жизни и после смерти воспринимались в качестве святых, чья могила достойна поклонения. Всё это закрепляло культ святых, способствовало формированию культа святых мест, и, в конечном итоге, вводило в народную религиозную культуру элементы суфизма.

Региональные формы бытования ишанизма не представляли собой единого целого в организационном плане. Суфийская или антисуфийская риторика была частью идентичности семей, родов, политических группировок и государственных образований, а ишанизм как разновидность суфизма мог выступать инструментом мобилизации, легитимации власти и исламизации народной ритуальной практики.

История возникновения и развития ишанизма

Ввиду многозначности явления и разнообразия практик ишанов момент возникновения ишанизма зафиксировать затруднительно. Ишанизм как воплощение суфийской традиции тесно связан с распространением суфизма на территории России. Суфии-шейхи, ишаны часто являлись проводниками многовекового процесса исламизации тюркского населения Средней Азии, Волго-Уральского региона, Западной Сибири и Северного Кавказа.

Центральная Азия

В 18 – начале 20 вв. в Туркестанском регионе были распространены главным образом суфийские братства накшбандийа, ясавийа, кадирийа. Отдельной ветвью были «каляндари» – нищенствующие суфии, отделившиеся от накшбандийа.

При этом мюридами считались не только те, кто непосредственно жил при ишане, в его ханаке (суфийская обитель), но и все, кто признавал над собой духовное руководство данного суфия. Целые казахские (или узбекские, туркменские, кыргызские) роды и племена были духовно связаны с каким-либо ишаном. В регионе также существовали наследственные ишаны («тюри»), которые ежегодно собирали пожертвования верующих на том основании, что предки этих верующих были мюридами отцов этих наследственных ишанов.

Несмотря на жёсткое идеологическое (атеистическое) давление со стороны власти, в советский период ишанизм сохранял свое влияние в Центральной Азии. Ряд потомков ишанов, которые не были репрессированы в 1930-х гг., влились в 1940–1980-х гг. в «официальную» светскую и религиозную элиту. Это касается официального Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана, во главе которого с момента образования в 1943 г. находился муфтий Э. Бабахан, затем его сын и внук (последнего отстранили от должности муфтия в 1989). Во 2-й половине 20 в. ишаны нелегально действовали на всей территории Ферганской долины. Многие ишаны тайно приезжали из Коканда и Андижана в Джалал-Абад к мюридам (ученикам). То же самое происходило и в Таджикистане, в степных северных регионах Казахстана. Деятельность святых семейств и ишанов, паломничество к мазарам, практика проведения обрядов и ритуалов на святых местах до начала антирелигиозной кампании при Н. С. Хрущёве особо не скрывалась. Институт почитания святых мест также сохранялся, несколько видоизменялись лишь практики поклонения.

Принятое в советской науке понимание ишанизма как разновидности суфизма и, как следствие, однозначного «идейного противника» советской власти, подверглось критике в постсоветское время. Суфийские сообщества, как правило представленные кланами, семействами местной элиты, нередко были частью советского религиозного ландшафта: они активно внедрялись в религиозные, государственные и другие органы власти. Отношения между ишанами и государством были гораздо глубже и многообразнее, чем просто подавление одних другим.

В 2010–2020-х гг. в государствах Центральной Азии ишанизм постепенно возрождается, однако пока не является массовым.

Волго-Уральский регион России

Специфичными чертами ишанизма в регионе являются: 1) практически полное отсутствие письменной самобытной философской традиции; 2) воспроизведение в основных чертах среднеазиатской модели бытования ишанизма с учётом особенностей социальной структуры татаро-башкирского общества (отсутствие слоя «наследственных» ишанов, разветвлённой системы мазаров и их смотрителей и др.); 3) деятельность ишанов преимущественно в рамках, обозначенных государством и исторической традицией.

Суфийская традиция проникла в Волжскую Булгарию с арабскими купцами и булгарскими хаджи из Багдада в 12 в. Первыми суфиями, вероятно, были члены ордена кадирийа. В 13–14 вв. – в эпоху Золотой орды – из Туркестана на Волгу попадают суфии из ордена ясавийа. В 15–18 вв. наблюдается проникновение и закрепление среднеазиатских представителей ордена накшбандийа. С 18 в. именно этот орден имел наиболее сильные позиции в регионе. Однако это не означает, что в регионе не были известны суфийские духовные практики народов Северного Кавказа. К началу – середине 19 в. в результате самобытной переработки и усвоения среднеазиатских и османских суфийских традиций произошёл практически полный отказ от ясавийской и шафиитской правовой традиции. В результате на географической периферии мусульманского мира, к которой относится Волго-Уральский регион, суфизм, следуя среднеазиатской модели, принял форму ишанизма.

В 18 – начале 20 вв. ишанизм был особенно популярен в татаро-мишарской среде и в приграничных с Туркестаном районах. Для низших слоев населения в качестве неоспоримых духовных авторитетов выступали ишаны, что иногда приводило к конфликтам между ишанами и официальным духовенством. С ишанизмом также было тесно связано мусульманское миссионерство в отношении нерусских народов края. К началу 20 в. в регионе основная масса ишанов примыкала к суфийскому течению «накшбандийа-муджаддидийа», в меньшей степени было популярно направление «накшбандийа-халидийа», основным деятелем которой являлся шейх З. Расулёв и его последователи.

В 19–20 вв. имела место дискредитация ишанизма и критика ишанов со стороны сторонников модернизации духовной жизни и образовательной системы российских мусульман (Р. Ф. Фахретдинов, Г. Буби, М. Бигиев и др.).

1917–1930-е гг. – период силового давления в рамках общей борьбы с исламом и религией в целом, однако в это время ишанизм и ишаны не являлись специфическим объектом преследования.

Как и в Центральной Азии, 1940–1950-е гг. стали периодом возрождения локальных практик: проводились зикры, коллективные чтения духовных книг, строительство погребальных сооружений (мавзолеев) и массовые поклонения могилам умерших ишанов [село Благодаровка Куйбышевской области (ныне Самарская область) и др.], начало «точечного» преследования активных ишанов (1948, Пермский край, тогда – Молотовская область).

1960–1980-е гг. – время упадка ишанизма под воздействием внешних обстоятельств. Определённая часть не признанных властью имамов (в советских документах они именовались «бродячими» или «дикими» муллами), практиковавших в различных районах Волго-Урала, имели духовную связь с ишанами, считали себя их мюридами. Явных антисоветских настроений и деятельности они не демонстрировали, ограничивая свою деятельность исполнением определённых обрядов и духовных практик. Однако подобные «неофициальные» практики, неподконтрольные духовным управлениям, оценивались государством отрицательно, в отношении них и святых мест, находящихся под покровительством этих имамов, применялись запретительные меры. С подачи Совета по религиозным культам при Совете министров СССР в 1952–1961 гг. духовными управлениями был принят ряд богословских заключений (фетв) с осуждением ишанизма, заявлением о несовместимости практик ишанов с шариатом и «разоблачением» культа святых (1952, 1958 – Духовное управление мусульман Средней Азии; 1961 – Духовное управление мусульман европейской части России и Сибири).

Деятельность большинства поволжских ишанов за редким исключением была локальной, поэтому сведений о масштабном повсеместном влиянии ишанизма как заметного социально-религиозного явления не сохранилось – как на уровне официальных органов власти, так и в исторической памяти тюркских народов. К рубежу 20–21 вв. в регионе возрождение ишанизма как массового явления не наблюдается.