Теорети́ческая и коли́чественная револю́ция в геогра́фии, смена парадигмы развития географии в конце 1950-х – начале 1970-х гг. от преимущественно описательной (идеографической) и качественной к формулирующей закономерности (номотетической) на основе количественно измеряемых характеристик. Несмотря на попытки формализации и математизации, предпринимавшиеся ещё в 19 в., географы оставались в целом неподготовленными к восприятию законоподобных утверждений естественно-научного типа. Статья 1913 г. физика Ф. Ауэрбаха (1856–1933), содержащая формулировку правила «ранг – размер», позднее заново открытого Дж. Зипфом (1902–1950) в 1930-х гг. (и получившего название «правило Зипфа»), не вызвала интереса у учёных-географов.

Резкое изменение интеллектуального климата после Второй мировой войны, утверждение физики в качестве общенаучного лидера привело к физикализации научного знания. Эту тенденцию чётко обозначила статья 1950 г. астрофизика Дж. Стюарта (1894–1972) о социальной физике. В 1954 г. У. Изард (1919–2010) создал Ассоциацию региональной науки во многом под влиянием подобных идей. В региональной науке, как и немного позднее в географии, были подняты на щит «изолированное государство» И. Г. фон Тюнена (1783–1850), теория центральных мест В. Кристаллера (1893–1969) и теория экономического ландшафта А. Лёша (1906–1945).

Новая исследовательская ориентация в географии формировалась прежде всего усилиями Э. Ульмана (1912–1976), встречавшегося с Лёшем и испытавшего его сильное влияние, и У. Гаррисона (1924–2015), возглавлявшего в 1950-х гг. департамент географии Вашингтонского университета в Сиэтле. Именно из этого департамента вышло большинство лидеров нового направления. Это были Б. Берри, стоявший у истоков математического моделирования в географии городов, В. Бунге (1928–2013), обосновавший претензии географии на статус фундаментальной науки, изучающей закономерности, несводимые к процессам, «подведомственным» другим наукам, и предложивший понятие теоретической географии в 1960 г., М. Дейзи (1933–2007), внёсший огромный вклад в формализацию теории центральных мест и применение теории графов, А. Гетис, стоявший у истоков исследований пространственной автокорреляции и существенно обогативший арсенал статистических методов в географии, Д. Марбл, один из зачинателей ГИС-технологий, Р. Морилл, моделировавший миграционные процессы, эволюцию расселения и транспорта, У. Тоблер (1930–2018), разрабатывавший картографические проекции для решения нетривиальных географических задач.

В 1950 г. на шведском языке (на английском в 1952) опубликовано исследование Т. Хегерстранда (1916–2004) о диффузии нововведений, описываемой методом Монте-Карло. Благодаря его научной, педагогической и научно-организационной деятельности к 1960-м гг. теоретическая и количественная революция распространилась из США в Швецию. Чуть позднее она охватила и Великобританию, где первопроходцами выступили Р. Чорли (1927–2002), учившийся и работавший в США в Колумбийском и Брауновском университетах, и П. Хаггет. Вместе с ними в Кембриджском университете работал Д. Харви, опубликовавший в 1969 г. «Научное объяснение в географии» – систематическое изложение теоретических и методологических представлений, сформированных этим мощным сдвигом в географии. Однако через два года он радикально изменил свои взгляды на науку в целом и географию в частности и перешёл на позиции постмодернизма.

В советской географии теоретическая и количественная революция развернулась позже и продолжалась дольше, нежели в англосаксонской. Она началась с работ Ю. В. Медведкова, возглавлявшего отдел географии во Всесоюзном институте научной и технической информации ГКНТ и АН СССР (ныне Всероссийский институт научной и технической информации РАН) и сразу же оценившего плодотворность и перспективность новых методов и концепций. Уже во 2-й половине 1960-х гг. оформилось мощное течение в отечественной науке: многие десятки исследователей активно применяли и распространяли количественные методы исследований и развивали теоретические представления в области пространственного анализа. Лидерами этого направления, наряду с Медведковым, были Ю. Г. Саушкин (1911–1982) и В. М. Гохман (1918–1986). Большой вклад в развитие статистических методов географического анализа и разработку вариавалентных проекций для создания анаморфированных карт внёс Л. И. Василевский (1904–1984). Важным этапом в развитии теоретической географии стали статьи Б. Б. Родомана 1960–1970-х гг. Математизации природно-географических исследований значительно способствовали работы Д. Л. Арманда (1905–1976), Ю. Г. Пузаченко (1940–2018), В. Б. Сочавы (1905–1978). В 1970-х гг. наивысшие отечественные достижения в области развития и применения количественных методов исследований были сопоставимы с достижениями англосаксонской географии, а в области теоретической географии отчасти превосходили их.

Постепенное угасание интереса к теоретической географии (применение количественных методов продолжалось и развивалось, в том числе и в ГИС-технологиях) имело как внешние, связанные с развитием общества, так и внутринаучные причины. Первые стали следствием постиндустриальной трансформации в высокоразвитых странах Запада, повлёкшей отход от классической рациональности и широкое распространение постмодернизма, отрицающего существование объективной истины. Вместо естественно-научного по духу изучения объективных закономерностей стали востребованными исследование различных социальных проблем (например, проблемы мира, голода, неравенства и прочие), слабо поддающихся теоретизации и математизации, либо направления, которые лишь условно можно считать научными, вроде радикальной или феминистической географии.

Вторые, внутринаучные причины связаны с игнорированием высказанного в 1952 г. предостережения Ф. А. фон Хайека (1899–1992) относительно невозможности формулирования в общественных науках законов естественно-научного типа. Законы физики невозможно нарушить, но с законами экономики это совсем не так. Запрет на формулирование законоподобных утверждений естественно-научного типа в социальных науках не носит абсолютный характер: он не распространяется на явления социальной самоорганизации (в географии – пространственной самоорганизации), но работа Хайека вышла до начала синергетической революции. Окончание холодной войны и прекращение геополитического соперничества имело следствием засилье прикладной тематики в исследованиях, что не способствует ни глубоким теоретическим изысканиям, ни смелым экспериментам.

Теоретизация географии в конце 1950-х – начале 1970-х гг. привела к её обогащению теоретическими конструкциями и математическим аппаратом физики, но не повлекла за собой глубокого пересмотра представлений об исследуемой реальности. Географы продолжали оставаться на позициях наивного реализма, полагая, что они открывают объективно существующие законы точно так же, как предшественники открывали острова или проливы. Между тем собственно законы физики были открыты в 19 в. или ранее. В 20 в. результаты формулировались как теории, уравнения, правила, принципы, эффекты. Это свидетельствовало о фундаментальном изменении представлений об исследуемой реальности, отказе от её трактовки как независимой от применяемых познавательных средств. Отход от наивного реализма происходил в неблагоприятной идеологической среде постмодернизма, что привело к распространению представлений об отсутствии объективной истины как таковой.

Дальнейшая теоретизация и математизация географии предполагает не только неизбежный в ряде случаев отход от наглядных представлений как возможности представить явления и объекты с помощью карт или картоидов и переход к чисто математическим конструкциям на более высоком уровне абстрагирования. Она будет связана с деятельностным подходом к исследуемой реальности, постулирующим невозможность судить о ней безотносительно к средствам познавательной деятельности познающего субъекта, не имеющего возможности определить, сколь правильно или ошибочно он отражает объективную картину мира. Критерием же соответствия теоретических построений объективной реальности выступает их бо́льшая или меньшая методологическая плодотворность.