Стату́ты чистоты́ кро́ви (исп. estatutos de limpieza de sangre), правовые акты, свидетельствовавшие о наличии доказательств чистоты крови (pruebas de limpieza). Возникли в Кастилии в середине 15 в. и с разной частотой применения, эффективностью и степенью общественного одобрения действовали в Испании вплоть до 19 в. Их отсутствие закрывало допуск в различные институции (городские муниципалитеты, суды, университеты, монашеские и рыцарские ордена и др.) крещёным иудеям (маранам), крещёным мусульманам (морискам) и их потомкам.

Вследствие серийных погромов и законодательных притеснений в 1391–1412 гг. в Кастилии и Арагоне многие евреи приняли христианство, образовалась значительная (по численности сопоставимая или даже превышающая численность еврейской общины) группа крещёных евреев, именуемых новыми христианами, маранами или конверсо. «Старые христиане» зачастую настороженно или враждебно относились к «новым», которые по-прежнему воспринимались ими как чужие, хотя и утратившие очевидные признаки чуждости и по своему статусу, языку, одежде, месту проживания могли не отличаться от испанцев. Эта враждебность нашла своё выражение в антимаранских погромах и в законодательной дискриминации «новых христиан», призванной ограничить их бурную инфильтрацию в светские и церковные институции и в аристократию (генеалогические трактаты начала 16 в. убедительно демонстрировали, что еврейской кровью были «запятнаны» почти все знатные роды Испании); механизмом этой дискриминации и стали статуты чистоты крови.

Первый статут такого рода был издан в ходе толедского мятежа 1449 г., направленного против фаворита короля Хуана II Альваро де Луны (марранского происхождения), подозреваемого, в частности, в проеврейских симпатиях и создании условий для преобладания конверсо среди городских чиновников. Предводитель мятежа, толедский магистрат Педро Сармьенто, составил документ под названием «Приговор-статут» (Sentencia-Estatuto), который в итоге был принят городским советом Толедо. Документ обвинял многих конверсо еврейского происхождения, прежде всего жителей Толедо, в иудействовании, «принижающем святую католическую веру», в отступлении от христианских законов и обрядов и соблюдении «церемоний старого закона», а также во вражде к «этому городу и "старым христианам", в нём живущим», в обмане короля и присвоении «бесчисленных сумм мараведи и серебра из принадлежащих ему оброков и налогов» и в «ограблении всех самых древних домов "старых христиан" этого города и всего королевства Кастилии». На этом основании все конверсо еврейского происхождения объявлялись «неспособными и недостойными занимать любые должности в городе Толедо и его землях, дающие им возможность властвовать над "старыми христианами"», а также «неспособными и недостойными давать показания и приносить клятву в качестве нотариусов или свидетелей» (Gamero A. M. Historia de la Ciudad de Toledo, sus claros varones y monumentos. Toledo, 1862. P. 1037–1039).

Статут был вскоре осуждён Святым Престолом: папа Николай V издал буллу «Враг рода человеческого» (Humani generis enemicus), в которой объявлял, что «согласно доктрине нашей веры, все католики составляют одно тело во Христе» (Benito Ruano E. Toledo en el siglo XV. Madrid, 1961. P. 199), другой же буллой отлучил Сармьенто и его сторонников от церкви за бунт против короны. Однако король Хуан II, желая положить конец мятежу, одобрил статут, а его преемник Энрике IV дал и другому городу, Сьюдад-Реаль, разрешение не допускать конверсо на муниципальные должности как привилегию. В последующие годы целый ряд кастильских интеллектуалов (юристы, чиновники, епископы, как конверсо по происхождению, так и «старые христиане») выступили с резким осуждением толедского статута и в защиту конверсо [см., например, «Трактат против мадианитов и исмаилитов» Хуана де Торквемады (Tractatus contra Madianitas et Ismaelitas, 1450) или «В защиту христианского единства» Алонсо де Картахены (Defensorium fidei, 1450)].

В 1480–1490-х гг. параллельно началу деятельности инквизиции, многократно усилившей подозрения в отношении «новых христиан» и их тайного иудействования, ряд кастильских институций, в том числе ордена Калатрава и Алькантара, отдельные коллегии Саламанкского и Вальядолидского университетов и доминиканский монастырь Фомы Аквинского в Авиле, приняли статуты чистоты крови, т. е. включили в свои уставы пункты о недопуске конверсо. В 1510-х гг. статуты приняли соборы Бадахоса и Севильи, позднее – соборы Валенсии, Кордовы, Хаэна, Овьедо и некоторых других городов, однако из повторяющихся жалоб каноников следует, что статуты нередко игнорировались. Орден Святого Иеронима в 1495 г., после нескольких скандалов с обнаружением ячеек иудействующих в его монастырях, принял статут о непринятии конверсо, который в середине 16 в. был распространён и на морисков. За иеронимитами последовали францисканцы и доминиканцы (арагонская провинция ордена и отдельные кастильские монастыри), однако новые ограничения не всегда соблюдались. В середине века орден Сантьяго и высшие, выпускающие лиценциатов и докторов коллегии (colegio mayor) ещё нескольких ведущих университетов приняли статуты чистоты крови. Параллельно инквизиция (с 1484) и вслед за ней королевское законодательство (с 1501) проводили сходную, но не тождественную дискриминацию конверсо, осуждённых Святой канцелярией инквизиции, их детей и внуков. Им запрещалось занимать государственные должности, становиться судьями, адвокатами, прокурорами, магистратами, чиновниками палаты мер и весов, нотариусами, казначеями, врачами, хирургами, сборщиками налогов и т. п.

В 1547 г. статут чистоты крови принял Толедский собор, главная церковь империи, сразу после того, как папа назначил каноником конверсо, более того – сына осуждённого инквизицией еретика. Принятие статута вызвало протесты, и его инициатор, архиепископ Толедский, столкнулся с упорным сопротивлением духовенства и городского совета. Указывалось, что статут противоречит каноническому праву и законам королевства, Священному Писанию и разуму, также позорит «многих благородных и видных людей в этих землях» (указание на «запятнанные» еврейской кровью аристократические фамилии) и чреват скандалами и конфликтами (La contradicción hecha por algunas dignidades y canónigos de la santa Iglesia de Toledo a los estatutos de ella al tiempo del Cardenal Siliceo, sobre el examen de los linajes de los que adelante hubiesen de ser recibidos por dignidades, canónigos, racioneros, capellanes y clerizones. Biblioteca Nacional. MS. 1703, ff. 1–17). В итоге принц Филипп (будущий король Филипп II) приостановил действие статута, и он вступил в силу лишь в 1556 г., будучи одобрен королевским советом в отсутствие короля. В 1572 г. статут чистоты крови приняла Святая канцелярия.

Доказательства чистоты крови требовались при занятии определённых должностей. Соискатели должны были предоставить доказательства отсутствия среди своих предков осуждённых инквизицией, евреев и мавров. Если приведённые доказательства считались недостаточными, специальная комиссия могла запросить показания свидетелей о предках претендента. Данный процесс мог длиться долгое время, были распространены фальсификации, лжесвидетельства и взятки.

Уже в 17 в. статуты стали терять своё значение. Те из них, которые не были отменены и продолжали формально действовать, часто не принимались в расчёт или прямо нарушались. Кроме того, желавшие обойти их конверсо нередко шли на подкуп или предоставляли фальшивые доказательства чистоты крови. Государственные деятели эпохи Бурбонов и видные интеллектуалы порицали систему статутов, её противники были в среде высшего духовенства, ордена иезуитов и даже инквизиции, однако отменена она была лишь в 1835 г. На протяжении ещё нескольких десятилетий после этого доказательства чистоты крови требовались для занятия определённых военных и правительственных должностей.

Внедрение системы статутов происходило в то время, когда в Испании формировалось этническое, или расовое, восприятие чужих – по признаку происхождения, а не веры. В частности, в словарях кастильского языка появилось слово «раса», первоначально употреблявшееся в негативном значении в отношении евреев и арабов. Казалось бы, сама концепция чистоты крови и дискриминация «новых христиан» по генетическому признаку подкрепляет теорию, что преследование конверсо в Испании в позднее Средневековье и раннее Новое время, прежде всего инквизиционное, было вызвано не требованиями религиозной унификации, а «расовой ненавистью», этнической дискриминацией (еврейский историк Б. Нетаньяху). В то же время статуты чистоты крови, а также антииудейские трактаты эпохи барокко обличают еврейское происхождение, прежде всего как гарантию склонности к иудействованию, с которым уже связывалась ненависть к христианскому миру и прочие грехи и преступления. Таким образом, новое в восприятии чужих и социальной стратификации оставалось неразрывно связано со старым или, по крайней мере, облекалось в традиционную риторику. Кроме того, за дискриминацией по признаку происхождения, как и за преследованиями по религиозному признаку, могли стоять преимущественно социальные и экономические трения, конкуренция и конфликты (один из ведущих британских испанистов Г. Кеймен). Влиятельный испанский историк литературы и культуры и автор концепции гармоничного сосуществования (convivencia) на Пиренейском п-ове «трёх рас», культур и религий А. Кастро видел в понятии чистоты крови отражение еврейского изоляционизма и ксенофобии, что решительно оспорил Б. Нетаньяху. Г. Кеймен связывал утверждение концепта чистоты крови с динамикой понимания чести в Испании в позднее Средневековье и в раннее Новое время – от сословного к «расовому»: будучи присуща в средневековом представлении аристократии любого народа, к 17 в. честь становится достоянием любого чистокровного испанца, даже простолюдина.

Исследователи также расходятся во мнениях относительно масштаба и значимости этого явления – статутов чистоты крови и их применения на практике. Многие полагают, что борьба за чистоту крови охватила всю испанскую церковь и царила в общественном мнении (Б. Нетаньяху), что всё испанское общество было одержимо проверкой родословных и расовая чистота стала его навязчивой идеей, перенесённой через океан и утвердившейся в колониях Нового Света (М. Э. Мартинес, Дж. М. Ньето-Филлипс и др.). Другие учёные, напротив, указывая на то, что лишь малая часть испанских (причём преимущественно только кастильских) церковных и светских институтов приняла эти ограничения (причём не сразу и при изрядном противодействии изнутри и извне), утверждают, что чистота крови отнюдь не была идеалом, объединяющим испанское общество эпохи барокко, а дискриминационные механизмы работали плохо, постоянно наталкиваясь на критику и сопротивление со стороны монархии, интеллектуалов, духовенства и прочих (Г. Кеймен).