Сюй Фугуа́нь (徐復观, пиньинь Xú Fùguān; Сюй Бинчан, 徐秉常, пиньинь Xú Bǐngcháng) (1903–1982), (1903, уезд Сишуй провинции Хубэй – 1982, Тайбэй), китайский философ, историк философии и культуры. Представитель современного нового конфуцианства (синь жусюэ).

Родился в семье сельского учителя, получил традиционное образование в частной школе, затем учился в Учанском государственном высшем педагогическом институте и в Академии госюэ (кит. 国学) («гуманитарные науки») провинции Хубэй. С 1926 г. в Национально-революционной армии. В 1928–1931 гг. на стажировке в Японии (в Университете Мэйдзи и в Военной академии императорской армии). По возвращении в Китай продолжил службу в армии, с 1943 г. – советник и секретарь Чан Кайши. В 1944 г. познакомился с Сюн Шили и вошёл в число его учеников. В 1949 г. перебрался на Тайвань, после чего оставил военную карьеру. В 1949–1966 гг. издавал журнал «Миньчжу пинлунь» («Демократическое обозрение»); в 1955–1969 гг. преподавал китайскую литературу в Университете Дунхай в Тайчжуне. С 1969 г. жил в Гонконге (ныне Сянган); до самой смерти в 1982 г. работал в колледже Новой Азии Гонконгского университета.

Вместе с Чжан Цзюньмаем, Моу Цзунсанем и Тан Цзюньи – составитель «Манифеста китайской культуры людям мира» (1958), который стал программным для новых конфуцианцев текстом. Деятельность «второго поколения» нового конфуцианства, к которому относят Сюй Фугуаня, была связана с приходом Коммунистической партии Китая (КПК) к власти в материковом Китае в 1949 г.; предпосылками «второго поколения» были одновременно реакция на политический и культурный радикализм, подразумевавший негативную оценку роли конфуцианства в судьбе Китая, и желание преодолеть ограниченность региональной политической и философской традиции. По общему мнению составителей «Манифеста…», конфуцианство не только не мешало будущей демократизации Китая, но и само содержало зёрна демократии.

Сюй Фугуань был убеждён в потенциальной демократичности конфуцианства, обусловленной видением индивидуальной человеческой природы как изначально благой, при том что авторитаризм базируется на представлении о людях как порочных по природе. Полагая, что сущность конфуцианства неотделима от преодоления религиозности, возражал против включения в «Манифест…» упоминания об имманентно присущей конфуцианству религиозности (осталось в тексте по настоянию Тан Цзюньи).

Представления Сюй Фугуаня об истоках религиозности и ответственности перед обществом отмечены влиянием экзистенциализма. На первом этапе развития человечество вырабатывает религиозность для преодоления чувства бессилия и отчаяния, охватывающего человека при столкновении с природным миром. Религиозность предполагает конструирование представлений о божественных силах, отказ человека от ответственности перед обществом и природой. Впоследствии, преодолевая религиозность, древние греки пришли к метафизическому мировоззрению, а чжоуский Китай – к «сознанию тревожности» (юхуань иши). Сознание тревожности, по Сюй Фугуаню, проявляется в заботе об обществе и ответственности за него; это источник гуманизма китайской традиции и китайской культуры как таковой. Создавая метафизику, древние греки руководствовались желанием узнать, как действует природа; для древних китайцев было первично общество, а не природа (эта концепция близка к пониманию Лян Шумином различия между древнегреческой и древнекитайской культурой). Истинное конфуцианство как наиболее представительное течение классической китайской мысли, таким образом, принципиально неметафизично, и взгляды самого Конфуция не основаны на какой-либо метафизической системе.

Сюй Фугуань не разделял приверженности большинства новых конфуцианцев к построению конфуцианской метафизики. Метафизическое мировоззрение для историка конфуцианства считал вредным, обосновывая это тем, что традиционная китайская философия в своей прагматичности и этизированности всегда сопротивлялась конструированию непротиворечивой метафизической системы. Конфуцианство, выражающее сущность китайской философии и культуры, в течение всего своего существования разрабатывало проблемы взаимосвязи политики и этики, руководствуясь демократическим идеалом «управления с помощью добродетели» (дэ чжэн). Таким образом, традиционная китайская мысль может помочь Западу, с его конфликтом политической и этической сфер.

Вместе с тем в исторической действительности Китая идеал «управления с помощью добродетели» остался нереализованным. Начиная с эпохи Хань (202 до н. э. – 220 н. э.) конфуцианство, изначально утверждавшее субъектность народа, оказалось неспособным противостоять укреплению автократии и de facto признало субъектом государства монарха. Сюй Фугуань, в отличие от историков Цянь Му (1895–1990) и Юй Инши, полагал, что конфуцианство не справилось с ограничением императорской власти. Как официальная идеология оно призывало императора к бескорыстию, но оставалось элитарным и оторванным от народа в своём стремлении к индивидуальному самосовершенствованию. Для правителей редко бывали первостепенными интересы народа, а институциональная система сдерживания императорской власти так и не была разработана. Конфуцианские учёные, подчинённые власти и оправдывавшие её, обременяли общество и привели его к застойному повторению династических циклов. Западная культура способна обогатить конфуцианство ориентацией на науку и такими ценностями, как свобода, равенство и права человека; усвоив всё это, китайская культура сможет вернуться к конфуцианскому гуманизму на новом уровне.

Выражение «сознание тревожности» широко использовалось другими новыми конфуцианцами и в 1990-е гг. перешло в официальную риторику КПК.