Штра́ндтман Васи́лий Никола́евич (Василий Николаевич Штрандман) (19.4.1877, По, Франция – 18.11.1963, Вашингтон, США), российский дипломат, общественный деятель, мемуарист, коллежский советник (1914), камер-юнкер (1903). Дворянин. Отец – генерал-лейтенант (1885) Николай Карлович Штрандтман [8(20).6.1835 – 11(24).3.1900], мать – Прасковья Васильевна, урождённая Оржевская [5(17).10.1846 – 21.10(3.11).1900]. Крестник императора Александра II (на крещении присутствовал его представитель). Окончил Пажеский корпус (1897, по 1-му разряду).

Деятельность до 1917 г.

В 1897–1901 гг. служил в лейб-гвардии Уланском Её Величества полку.

С 1901 г. на службе в Министерстве иностранных дел (МИД). В 1901 г. был причислен ко 2-й экспедиции канцелярии МИД. С 1904 г. 3-й секретарь канцелярии МИД. Секретарь российской миссии в Дармштадте (земля Гессен, Германия) (1906–1908), 2-й секретарь миссии в Болгарии (1908–1909). В 1909 г. назначен 2-м секретарём посольства в Константинополе (ныне Стамбул), откуда в 1910 г. был направлен в длительную командировку в Цетине (Черногория). 1-й секретарь российской миссии в Белграде (1911–1914). С июля 1914 г., после скоропостижной смерти Н. Г. Гартвига, поверенный в делах России в Белграде. Руководил эвакуацией миссии в г. Ниш в связи с началом Первой мировой войны 1914–1918 гг. В июне 1915 г. назначен 1-м секретарём посольства в Риме, однако задержался в Сербии по просьбе нового посланника князя Г. Н. Трубецкого. Продолжил участие в трудных переговорах с сербскими властями о необходимости уступки Македонии Болгарии ради привлечения последней в антигерманский блок. В сентябре 1915 г. прибыл в Рим. В сентябре 1917 г. назначен советником российской миссии в Афинах.

Масон. До 1929 г. был членом русской парижской ложи «Астрея» Великой ложи Франции (Серков. 2001. С. 1165). По сведениям Н. Н. Берберовой, Штрандтман прекратил масонскую деятельность в 1917 г., а в конце 1920-х гг. был исключён из числа масонов (Берберова. 1997. С. 213).

Реакция на Октябрьскую революцию

Вместе со всем российским дипломатическим заграничным корпусом не признал советскую власть. Приказом наркома иностранных дел Л. Д. Троцкого от 26 ноября (9 декабря) 1917 г. уволен со службы «без права на пенсию и поступления на какие-либо государственные должности» (Чему свидетели мы были... Кн. 2. Москва, 1998. С. 389–390). В конце 1917 г. вступил добровольцем в сербскую армию, сражавшуюся на Салоникском фронте. Состоял в свите наследного принца Александра (будущего короля Александра I Карагеоргиевича) до осени 1918 г.

В ноябре 1918 г. по приглашению С. Д. Сазонова прибыл в Париж, где занял должность секретаря Русского политического совещания (РПС).

Общественно-политическая деятельность в Белграде

С апреля 1919 г. посланник правительства А. В. Колчака в Белграде. Действительный член Русского отдела Общества славянской взаимности в Белграде (1919–1922). С начала своей работы в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (КСХС) занимался проблемами разраставшейся, материально необеспеченной колонии русских беженцев. В 1919 г. добился от правительства Королевства организации льготного размена низко котировавшихся на рынке российских денег, что фактически было скрытой формой поддержки русских беженцев.

После окончания Гражданской войны в России остался на посту посланника в Белграде в составе организованного в феврале 1921 г. в Париже Совета послов. В своей деятельности опирался на личные связи с королём Александром I, а после его гибели в 1934 г. – на поддержку регента, князя Павла Карагеоргиевича. Имел прочное положение в сербских правительственных и политических кругах, пользовался уважением в дипломатическом корпусе Белграда, что делало его незаменимым на посту защитника соотечественников.

С 1921 г. состоял в объединении монархических организаций в КСХС. В 1924 г. преобразовал миссию в Белграде в Делегацию по защите интересов русских беженцев. Сохранил дипломатический статус и влияние как на правительство Королевства, так и в дипломатическом корпусе Белграда. Член Государственной комиссии КСХС (с 1929 Югославии) по оказанию помощи русским эмигрантам (Державной комиссии). В 1924–1934 гг. уполномоченный Российского общества Красного Креста (старой организации) в Югославии. С 1928 г. член созданного королевским правительством Культурного комитета, занимавшегося поддержкой русских научных, литературных и художественных сил в Белграде.

В 1920-х гг. активно содействовал формированию русской колонии в Королевстве сербов, хорватов и словенцев, созданию благоприятных условий для её выживания. В обстановке, когда правительство пыталось ограничить приток русских беженцев на свою территорию, последовательно защищал их интересы в визовом вопросе. Разработал и настойчиво предлагал правительству принять перечень случаев, когда виза должна была даваться автоматически. Не разделяя претензий П. Н. Врангеля и созданного им Русского Совета на сохранение роли правительства в изгнании, активно содействовал переводу подразделений Русской армии из Турции в КСХС. Вопреки мнению руководства Совета послов, считал возможным содействовать стремлению Врангеля сохранить при перебазировании в КСХС военную структуру армии. Добился сохранения за беженцами права получения национального образования, уравнения в правах выпускников русских учебных заведений с югославянами. Большое внимание уделял защите прав эмигрантов на занятость. Оказал помощь монахиням Святобогородского Леснинского монастыря Холмско-Варшавской епархии в обосновании в Сербии, в результате чего там возник русский Хоповский женский монастырь. Содействовал созданию русского госпиталя в г. Панчево, приюта для престарелых в Велика-Кикинде (ныне Кикинда, Сербия), детского приюта в Белграде и др. В 1930-х гг. также занимался вопросами, связанными с обеспечением соотечественников пенсиями.

Во 2-й половине 1920–1930-х гг. имел возможность оказывать влияние на разработку законодательных актов Королевства, которые касались интересов русской беженской колонии. Через собеседования с членами правительства, непосредственными разработчиками законов, он добивался, чтобы в новых законах были заложены гарантии для эмигрантов, прежде всего в сфере занятости. В 1927 г. в центре его внимания находился закон об общинах, в 1930 г. – о чиновниках, в 1932 г. он участвовал в подготовке нового положения о беженцах в Югославии.

Последовательно боролся против признания СССР, добился от правительства КСХС обещания (впоследствии выполненного) не передавать в случае установления дипломатических отношений с СССР здание императорской миссии советскому представительству.

В 1929 г. в Белграде распространялись слухи, приписывавшие Штрандтману участие в осуществлённом королём Александром I перевороте, что, впрочем, сам Штрандтман отрицал (Спекторский. 2020. С. 486).

Мнения современников о деятельности В. Н. Штрандтмана были неоднозначны. На протяжении своей деятельности в Югославии подвергался нападкам части большой и политически неоднородной колонии. Известный деятель русской эмиграции Е. В. Спекторский писал: «Бывший конногвардеец и профессиональный дипломат, Штрандтман всей своей предшествовавшей карьерой совсем не был подготовлен к заботе о русских беженцах. Но он принял свалившееся на него бремя и нёс его с достоинством свыше 20 лет» (Спекторский. 2020. С. 312). По некоторым сведениям, в конце 1930-х гг. вышла анонимная брошюра, без указания места издания (по данным гестапо, автором был бывший участник Белого движения, монархист, писатель И. А. Родионов), в которой Штрандтмана обвиняли в принадлежности к масонству, в заигрываниях с левыми и в подрыве деятельности правых организаций (Макаров. 2014. С. 44–45). Н. Н. Берберова считала, что в эмиграции он себя проявил как «мракобес» и «ультраправый», завязший «в Монархическом Совете и синодальной юрисдикции» (Берберова. 1997. С. 299).

В период Второй мировой войны

Делегация по защите интересов русских беженцев была закрыта в 1940 г. в результате установления дипломатических отношений между Югославией и СССР. Штрандтман остался в Белграде, продолжал возглавлять русскую колонию беженцев. В обстановке назревания войны он следующим образом сформулировал свою позицию: «...русская эмиграция идёт с теми, кто борется с фашизмом против большевиков и кто при этом даёт гарантии в сохранении и неделимости России, и притом национальной России» (Чему свидетели мы были… Кн. 2. С. 352–353). Разделял точку зрения руководителя Совета послов В. А. Маклакова о недопустимости для русских беженцев участия в войне против СССР.

Сразу после оккупации Белграда германскими войсками (апрель 1941) арестован гестапо, подозрения которого были вызваны близостью дипломата к британо-французским посольским кругам. Освобождён вследствие заступничества Архиерейского синода [по некоторым данным, в результате заступничества итальянского посла (Козлитин. 1996. С. 379)]. После этого недоброжелатели Штрандтмана, стремясь отстранить его от руководства русскими делами, писали на него доносы в гестапо, обвиняя в расхищении государственных кредитов и сотрудничестве с английской разведкой. По этому поводу гестапо вызывало Штрандтмана с супругой на допросы. Видимо, в 1942 г. он был арестован вторично. Освобождён на условиях устранения от политической деятельности и запрета выезда из Белграда. В результате германские власти создали своё управление русской колонией без участия Штрандтмана.

В 1944 г. в связи с наступлением Рабоче-Крестьянской Красной Армии Штрандтман переехал в Австрию, затем в Германию.

В последние годы жизни

В конце 1945 г. перебрался в Швейцарию. В январе 1947 г. выехал в США. Последние годы жизни провёл в доме А. Додж, дочери бывшего американского посланника в Югославии, с которым он был дружен в Белграде.

Автор мемуаров «Балканские воспоминания» (обнаружены и изданы после его смерти), которые являются ценным источником по истории Балканских войн 1912–1913 гг. и Первой мировой войны. Данные воспоминания, в частности, расширяют представления о болгаро-сербских переговорах, подготовивших союзный договор двух стран 1912 г., о позиции дипломатии Антанты в отношении военных действий на Балканах.

Награждён орденами Святой Анны 3-й степени (1906), Святого Станислава 2-й степени (1914), Святого Владимира 4-й степени (1915), рядом иностранных орденов, в том числе сербским орденом Белого Орла, черногорским орденом князя Даниила I, французским орденом Почётного легиона.

Похоронен на кладбище при Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле (штат Нью-Йорк, США).

По данным сербского исследователя Я. Качаки, вдова Штрандтмана передала его архив американским масонам, он до сих пор не опубликован (Козлитин. 1996. С. 396).