Постсекуля́рное о́бщество, концепция, согласно которой современным демократическим государствам следует отказаться от установки на секуляризм, т. е. исключение религий из общественной жизни, и вместо этого выработать более инклюзивные подходы к религиозным гражданам и тем традициям, к которым эти граждане апеллируют. Развивается в рамках традиции политического либерализма.

Термин был предложен немецким философом Ю. Хабермасом, который в 2000 г. в интервью с его помощью описал «современные общества, в которых религия не исчезает и в которых мировоззренческий плюрализм в целом становится общераспространенной чертой» (Habermas. 2000. P. 8). До Хабермаса важная концептуальная работа в этом направлении была проделана американским философом Дж. Ролзом, также озабоченным проблемой плюрализма и его политическими следствиями. Идеи Ролза о справедливости и перекрывающем консенсусе (Rawls. 1987, 1997), т. е. минимальном согласии по поводу правил совместного сосуществования, оказали прямое влияние на мысль Хабермаса. Особую актуальность идея постсекулярного общества обрела после террористической атаки на Нью-Йорк 11 сентября 2001 г., которая, по словам Хабермаса, взорвала и без того «напряжённые отношения между секулярным обществом и религией» (Хабермас. 2002. С. 117). В последующих сочинениях Хабермас развивает эти идеи и превращает постсекулярное общество в полноценную концепцию.

Появление этой концепции было связано с отказом от базового положения теории секуляризации, согласно которой религия и современное общество несовместимы. Новая установка, напрямую связанная с идеей постсекулярного общества, заключается в том, что религии не исчезают и никогда не исчезнут. Соответственно, необходимо вырабатывать механизмы, процедуры и правила их присутствия в современных демократических обществах. Другое положение теории секуляризации, которое было подвергнуто пересмотру, это тезис о приватизации религии. Вместо этого речь стала идти о появлении публичных религий и активном, даже необходимом участии опирающихся на веру сообществ в обсуждении общезначимых явлений (Casanova. 1994).

Чувствительность к этим изменениям связана с тем, что современные демократические общества, согласно либеральной теории, основываются в первую очередь на согласии всех его членов, а не на истине или же воле верховного правителя. Законы и институты подобного общества должны вытекать из согласия, из убеждённости в том, что общество и его будущее принадлежит всем гражданам без исключения (Taylor. 2011. P. 309; Тейлор. 2015). Верующие такие же члены общества, как и люди светские. Соответственно, голос первых должен учитываться при принятии решений, затрагивающих всех. Отсюда напрямую вытекает проблема плюрализма – как именно достичь необходимого согласия, учитывая всё более распространенный плюрализм вер и убеждений? Этот вопрос можно считать ключевым для всей дискуссии вокруг постсекулярного общества.

Сам Хабермас так сформулировал основную повестку постсекулярного общества: «как мы должны понимать свою роль в качестве членов постсекулярного общества и чего ожидать друг от друга, если мы хотим обеспечить в наших исторически прочных национальных государствах цивилизованное обращение граждан друг с другом, несмотря на беспрецедентное разнообразие культур и религиозных мировоззрений?» (Хабермас. Против «воинствующего атеизма». 2008). Постсекулярная установка, согласно Хабермасу, предполагает выработку новых условий взаимодействия между светскими и религиозными группами. Эти условия подразумевают создание сбалансированных и справедливых механизмов выработки консенсуса в обществе, расколотом на разные фракции, каждая из которых опирается на свой интеллектуальный, культурный и ценностный фундамент. Как считал Хабермас, каждая из сторон должна возложить на себя равное бремя по обеспечению плодотворной коммуникации, по «переводу» с одного языка на другой – например, с языка религиозной веры, основанного на логике Откровения, на язык секулярного сознания, основанного на рациональном мышлении. В целом проблема «перевода» – одна из ключевых для концепции постсекулярного общества.

Результатом этих усилий должно стать «взаимодополняющее обучение» обеих сторон, т. е. их взаимное обогащение за счёт ресурсов друг друга. При этом каждая из сторон должна пойти на компромиссы. Секулярная сторона должна признать за партнёром по этому обучению не просто право на полноценное существование и полноценное участие в политической и общественной жизни, но ещё и наличие в религиозных высказываниях и содержаниях некоторого возможного истинного «когнитивного содержания», которое не может быть проигнорировано, но должно быть распознано и «переведено» на общедоступный светский язык, а затем использовано в целях укрепления оснований современного конституционного демократического государства. Религиозная сторона, в свою очередь, должна, во-первых, примириться с наличием иных религий и мировоззрений и занять по отношению к ним «эпистемическую установку», т. е. признать свою готовность иметь эти альтернативы в виду, не подвергая, естественно, сомнению исключительность собственного учения о спасении. Во-вторых, религиозные граждане должны занять «эпистемическую установку» по отношению к «своенравию секулярного знания и к общественно институционализированной монополии научных экспертов на знание». Это подразумевает признание того, что «автономный прогресс познания не может впасть в противоречие с высказываниями, релевантными для спасения». Наконец, в-третьих, «религиозные граждане должны найти эпистемическую установку к тому приоритету, которым секулярные основания обладают и на политической арене» (Хабермас. 2011. P. 131–132). Если обе стороны окажутся готовыми возложить на себя подобное бремя, то в этом случае постсекулярное общество окажется устойчивой и взаимовыгодной формой существования для приверженцев разных мировоззрений, т. е. вызов современного плюрализма получит достойный ответ.

Идеи Хабермаса о постсекулярном обществе породили большую дискуссию в самых разных дисциплинах – от социологии и политической философии до теологии (Habermas and Religion. 2013). Самый известный пример такой дискуссии – мюнхенский диалог Хабермаса с кардиналом Й. Ратцингером, будущим папой Римским Бенедиктом XVI, в 2004 г. (Хабермас. 2006).

Эта концепция имеет как своих сторонников (Stoeckl. 2012), так и своих критиков (Leezenberg. 2010). Среди связанных с ней дискуссионных вопросов можно выделить следующие: применима ли данная концепция за пределами западных, уже секуляризированных обществ, как именно должны между собой соотноситься светские и религиозные мировоззрения, насколько реалистичны идеи Хабермаса о диалоге и достижении консенсуса, могут ли религиозные аргументы использоваться для обоснования законодательных решений и т. д.

Существует несколько подходов, также обращающих внимание на проблему плюрализма и положение религии, но являющихся альтернативными по отношению к концепции постсекулярного общества, – культурная война, теория modus vivendi и т. д.