Бытие́ к сме́рти (нем. Sein zum Tode), один из экзистенциалов в онтологии М. Хайдеггера – экзистентная черта Dasein. Введено Хайдеггером в работе «Бытие и время» (1927).

Dasein – это сущее, пока оно экзистирует, никогда не является завершённым, и только в смерти оно обретает свою целостность. Однако экзистенциально смерть – это не некоторое происшествие, в какой-то момент случающееся с Dasein. Всякое Dasein всегда уже заключает в себе свою смерть, а именно – как то, в направлении чего это сущее экзистирует. Таким образом, смерть – это «наиболее собственная, безотносительная, достоверная и как таковая неопределенная, непреодолимая возможность Dasein» (Heidegger. 2001. S. 258–259). В качестве таковой она выступает предельным мерилом собственности или несобственности бытия этого сущего.

Содержание понятия

Разработка феномена бытия к смерти связана с задачей выявления временности как онтологического смысла Dasein. Эта задача указывает на проблему способности Dasein быть целым. В первом приближении Dasein не позволяет интерпретировать себя как некое целое: существуя по способу экзистенции, оно всегда имеет в себе некоторое «ещё нет», каковым оно ещё сможет быть. Поскольку же Dasein существует между рождением и смертью, именно смерть может индексировать возможное завершение Dasein в некоторое целое.

Между тем опыт ухода из жизни Dasein недоступен для самого Dasein. Ушедшее из жизни Dasein уже не бытие-в-мире. В каком-то смысле оно становится частью сферы наличного сущего, хотя и нередуцируемой только к безжизненной материальной вещи. При этом для Dasein доступен опыт ухода других Dasein, хотя он и не открывает смерть этого вот Dasein для самого этого Dasein. Хайдеггер формулирует это так: «Смерть, насколько она “есть”, по существу всегда моя» (Хайдеггер. 1997. С. 240). Поэтому «никто не может снять с другого его умирание» (Хайдеггер. 1997. С. 240).

Но в модусе бытия в повседневности, каким Dasein и существует ближайшим образом и большей частью, смерть понимается этим сущим как случающееся внутри мира событие, которое происходит с другими Dasein. Здесь есть понимание того, что человек вообще смертен, но твоё Dasein пока еще не столкнулось со смертью, что служит обеспечению «спокойного равнодушия» (Heidegger. 2001. S. 255). Dasein прячет от себя самого своё бытие к смерти. Отношение к ней в этом модусе – это «прячущее уклонение» (verdeckende Ausweichen). Хайдеггер считает, что «обыденное бытие к смерти есть как подпадающее постоянное бегство от неё» (Heidegger. 2001. S. 254). Оно происходит в том числе и так, что всякое публичное упоминание смерти и всего, что с ней связано, объявляется непристойным, а мужественный ужас смерти, позволяющий Dasein заступить в эту возможность, считается малодушной трусостью.

В собственном модусе бытия Dasein его отношение к смерти модифицируется. Здесь смерть обнаруживается как то, что предстоит (Bevorstand). В этом смысле смерть не может быть понята как исчезновение или окончание и, самое главное, как околевание (Verenden) в смысле конца сущего, существующего по способу жизни. Смерть в качестве того, что предстоит, это прежде всего экзистенциальная возможность. Она располагается не где-то в конце экзистирования Dasein, но всегда уже включена в структуру бытия Dasein как предстоящее, т. е. то, в направлении к чему это сущее уже экзистирует.

Хайдеггер определяет смерть в этой связи следующим образом: «Смерть есть возможность прямой невозможности Dasein» (Heidegger. 2001. S. 250). И в модусе собственности она открывается именно как «всегда моя». Именно поэтому, согласно Хайдеггеру, «смерть открывается как наиболее собственная, безотносительная, непреодолимая возможность» (Heidegger. 2001. S. 250). Она сама – отличительная возможность бытия Dasein, поскольку в ней даёт о себе знать прекращение того бытия, о котором в самом этом бытии для Dasein речь и идет. В собственном модусе понимание смерти исполняется как заступание (Vorlaufen) Dasein в смерть как возможность, принятие и выдерживание этой возможности. Только такое заступание и позволяет понимать самую предельную способность быть – смерть, а через это и возможность понимать свою экзистенцию собственным образом.

Можно выделить следующие характеристики экзистенциально понятой смерти:

1. Смерть является наиболее собственной возможностью: «бытие к ней размыкает Dasein его наиболее собственную способность быть, где дело напрямую идет о бытии Dasein» (Heidegger. 2001. S. 263). За счет этого Dasein может обнаружить, что оно оторвано от людской самости.

2. Смерть безотносительна. В предстоянии своей смерти Dasein всегда одиноко. «Безотносительность смерти… уединяет Dasein в нем самом» (Heidegger. 2001. S. 263).

3. Смерть непреодолима. Эта черта смерти дает Dasein понять, что оно будет вынуждено капитулировать перед ней. Но заступание в такую непреодолимость как раз и высвобождает себя для неё. Посредством этого Dasein высвобождается из «затерянности в случайно навязывающихся возможностях» (Heidegger. 2001. S. 264), так что оно оказывается способным избрать из предлагающихся ему фактических возможностей свои возможности быть, упреждающие смерть как предельную возможность. Именно эта черта смерти позволяет в ней экзистентно предвосхищать Dasein как целое и конституировать его способность быть целым.

4. Смерть достоверна. Её достоверность носит экзистенциальный характер и не имеет ничего общего с порядком степеней очевидности относительно наличного. Достоверность эта состоит в том, что Dasein, заступая в смерть, «делает для себя возможной эту возможность как наиболее свою способность» (Хайдеггер. 1997. С. 264).

5. В своей достоверности смерть является неопределенной: «…то когда, в котором прямая невозможность экзистенции станет возможна, оказывается постоянно неопределенным» (Хайдеггер. 1997. С. 265). Экзистенциально достоверно, что смерть предстоит, но совершенно неизвестно, когда именно. Расположенностью, в которой Dasein находится «перед ничто возможной невозможности его экзистенции» (Хайдеггер. 1997. С. 266), является ужас.

Понятая собственным образом смерть выступает возможностью для Dasein опознать свою затерянность в людской самости и открывает для него возможность быть самим собой в «ужасающейся свободе к смерти» (Хайдеггер. 1997. С. 266). Это открывает Dasein для себя самого как целое и демонстрирует, что бытие к смерти основано в структуре заботы как бытия Dasein, а именно, поскольку оно есть бытие в направлении к чему-то (смерти), оно укоренено в таком моменте заботы, как вперёд-себя-бытие, т. е. указывает на будущее, соответственно, на временность как онтологический смысл заботы.