«Столп и утвержде́ние и́стины» (1914), богословский и философский трактат русского религиозного мыслителя П. А. Флоренского, посвящённый вхождению человека в Церковь посредством разрешения проблемы теодицеи. Основная часть трактата была написана с 1904 по 1908 гг., однако сама работа была опубликована лишь в 1914 г., после многочисленных правок и дополнений. Название является цитатой из 1-го послания к Тимофею: «...чтобы, если замедлю, ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины» (1 Тим 3:15).

История создания

Над трактатом П. А. Флоренский работал во время обучения в Московской духовной академии (1904–1908), и к окончательной публикации в 1914 г. он был четыре раза отредактирован. В 1908 г. Флоренский написал сочинение «О религиозной Истине», которое содержало 12 писем и под названием «Столп и утверждение Истины (Письма к другу)» было опубликовано в сборнике «Вопросы религии». Вторая редакция работы появилась в 1913 г. после правок Владыки Феодора (Поздеевского) и представляла собой уже 8 писем и некоторые заметки. Третья редакция 1914 г. была представлена Флоренским в качестве магистерской диссертации и дополнена главами «София», «Дружба», «Ревность», а также некоторыми пояснительными разделами. На основании защиты диссертации 19 мая 1914 г. П. А. Флоренский получил степень магистра богословия и звание экстраординарного профессора Московской духовной академии (22 мая). В этом же году трактат был издан в московском издательстве «Путь» с подзаголовком «Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах»: в этой редакции текст был расширен лирическими вступлениями и включил в себя все части предыдущих этапов. Именно четвёртая редакция была принята Флоренским в качестве окончательной. В силу того что мыслитель особое внимание уделял визуальному оформлению работы (обложка, шрифт, иллюстрации, схемы и т. д.), трактат до сих пор печатается по изданию 1914 г.

Форма и структура трактата

Особенностью «Столпа...» является его форма: научные рассуждения закольцованы лирическими пассажами, которые приближают жанр трактата к письму. Стиль мышления, представленный в трактате, сближает его с экзистенциальной и феноменологической философией: в тексте переданы не только размышления об идеях, но и переживания, возникающие при столкновении с ними. Работа состоит из 12 писем: «Два мира», «Сомнение», «Триединство», «Свет Истины», «Утешитель», «Противоречие», «Грех», «Геенна», «Тварь», «София», «Дружба», «Ревность», – обрамлённых разделами «К читателю» и «Послесловие», а также дополненных пояснительными материалами «Разъяснение и доказательство некоторых частностей, в тексте предполагавшихся уже доказанными», «Примечания и мелкие заметки», «Разъяснение некоторых символов и рисунков», «Замеченные погрешности».

Философское содержание и значение

Все главы подчинены одной цели – разрешению проблемы теодицеи – вопроса, который, по мнению Флоренского, стоит перед каждым желающим приобщиться к Церкви. Принципиальным для мыслителя является изначальное позиционирование себя не апологетом, но свидетелем: Флоренский уже во введении называет церковность «пристанищем» сердца и разума и настаивает на её неопределимости. «Православие показуется, но не доказуется» – на этом основании мыслитель переходит к обсуждению гносеологической проблематики (Флоренский. 1914. С. 3–8).

Между миром и потребностями души существует трагическое несоответствие: вокруг «всё зыблется в миражных очертаниях», а в душе подымается «нестерпимая потребность опереть себя на "Столп и Утверждение Истины"» (Флоренский. 1914. С. 9–15).

Путь к Истине невозможен без знания критерия её достоверности. Флоренский последовательно выявляет безосновность и логическое несовершенство и интуиции, и дискурсии, и скепсиса. Выход же из такого тупика рационализма, основанного на сомнении, только один – пробабилизм: признание того, что Истина – это «интуиция-дискурсия». Она одновременно и доказуемая, и интуитивно переживаемая, живая, конкретная и сама себя обосновывающая (Флоренский. 1914. С. 15–50).

Примером такой парадоксальной для рассудка Истины является догмат о Троице как «единой сущности в трёх ипостасях». Он требует выйти из области понятий в сферу живого опыта, перейти от ассерторической истины к истине аподиктической, что и позволяет разуму преодолеть скептическую агонию ἐποχή (эпохе) и найти опору (Флоренский. 1914. С. 50–69).

У данного гносеологического открытия есть и практическое следствие: признавший интуитивно-дискурсивную природу Истины человек открывает, что сущностью Бога является любовь, а потому Он необходимо проявляет себя в деятельностной любви к твари. Он являет истину в любви и осуществляет любовь в красоте (Флоренский. 1914. С. 70–108).

Такая жизнь в Истине направляется Духом Святым, но Его водительство еще не означает полноты человеческого видения. Человек и человечество осваивают откровение постепенно, в церковных экзотерических и эзотерических практиках (Флоренский. 1914. С. 109–142).

Признание историчности освоения человеком откровения заставляет Флоренского провести различие между абсолютной Истиной и истиной в пространстве и времени, что, однако, не оборачивается гносеологическим пессимизмом. Относительная истина самим своим существованием предполагает Истину абсолютную, которая, будучи антиномией, включает в себя все свои рассудочные выражения, и тезис, и антитезис, и может быть лишь объектом веры (Флоренский. 1914. С. 143–165).

Отказ же человека от Истины влечёт за собой только ложь, беззаконность, мнимость, анархию, бесплодность, смерть, а главное – грех. Грех – это настойчивое самоутверждение рассудка и противопоставление себя Богу, которое в конечном счёте разрушает личность (Флоренский. 1914. С. 166–204).

Флоренский признаёт, что рациональное схватывание мистического догмата о спасении невозможно: он антиномически соединяет любовь Бога со свободой твари. Тем не менее мыслитель утверждает, что отрицание догмата троичности и есть адская геенна, порабощение человеком самого себя и разобщённость с тварью (Флоренский. 1914. С. 205–259).

Ведущее же к спасению подвижничество лежит только на пути единения, в том числе и телесного. Именно от тела человека и чистоты его сердца свет Божий излучается во всю тварь в её органическом единстве. Таким образом, Флоренским преодолевается противопоставление твари и Творца, а познание Премудрости Бога связывается с изучением Его творения (Флоренский. 1914. С. 260–318).

Мысль твари о самой себе концептуально оформлена в понятии Софии. На страницах трактата она наделена множеством определений: осуществлённая Мудрость Божия, Корень целокупной твари, Идеальная личность мира, Церковь, Богородица, Четвёртое тварное лицо и т. д. При таком разнообразии характеристик у Софии одна функция: бытийствуя в Истине, она космически реализует спасение как единосущность всего с Церковью (Флоренский. 1914. С. 319–392).

Основой всякого церковного единения является дружба. Она предполагает видение в лице другого красоты и ощущение с ним близости, которое, с одной стороны, акцентирует индивидуальность человека, а с другой – не исключает его связи с сообществом, создавая пространство для их со-подвижничества, со-терпения, со-мученичества (Флоренский. 1914. С. 393–463).

Оборотной и при этом необходимой стороной любви Флоренский считает ревность. Будучи желанием воплотить во времени вечный акт избрания любимого, она заставляет человека не только осуществлять любовное избранничество, но также стремиться утвердить и охранить его (Флоренский. 1914. С. 464–482).

В работе «Столп и утверждение Истины» представлена специфическая гносеологическая теодицея: Бог оправдан как Истина, которая сама себя делает Истиною и через которую только и возможен разум (Флоренский. 1990. С. 822). Эта работа П. А. Флоренского завершает становление онтологической школы Московской духовной академии, к которой относятся Ф. А. Голубинский, В. Д. Кудрявцев-Платонов, А. И. Введенский, архимандрит Серапион Машкин. За магистерскую диссертацию в 1914–1915 гг. Флоренский был награждён премиями митрополита Московского Филарета и митрополита Московского Макария [Андроник (Трубачёв). 1994. С. 14]. Описанный в работе проект теодицеи для мыслителя является лишь первым этапом вхождения в Церковь и требует своего продолжения в проекте православной антроподицеи, описанной Флоренским в «Философии культа» (Флоренский. 2004).

Рецепция

Продемонстрированное в «Столпе...» творчество в пределах догматики вызвало большой общественный резонанс, а наблюдаемая уже в то время полярность в оценках работы Флоренского продолжается и в современных исследованиях.

Трактат некоторыми признаётся «от начала до конца православной» книгой (Феодор. 1996. С. 244), что косвенно награждает Флоренского статусом «выразителя церковной мудрости», который свидетельствует о Христе и о Церкви (Трубецкой. 1996. С. 288; Мень. 2003. С. 215).

Эти лестные характеристики, однако, сопровождаются и критическими высказываниями. Для ряда исследователей представления Флоренского сложно однозначно назвать догматичными: он стилизует под церковность свои идеи (Бердяев. 1996. С. 269), а главное – «не чувствует абсолютности новозаветного Богоявления», доказательством чему является отсутствие в трактате главы о Христе [Флоровский. 2009. С. 628; Бонецкая. 2016. С. 213; Владимир (Сабодан). 1997. С. 27].

Справедливость подобной критики до сих пор обсуждается, но значимость «Столпа...» давно общепризнана. Эту работу П. А. Флоренского можно назвать примером экзистенциального православия, соединяющего в себе отчуждённую церковность с конкретным религиозным опытом (Rosenthal. 2002. P. 113).