Лезги́нские языки́, ветвь нахско-дагестанских языков. Распространены главным образом в южной части Дагестана и в северных районах Азербайджана; см. также статью Лезгинские народы. Общая численность говорящих на лезгинских языках около 870 тыс. человек (2010-е гг., оценка), в том числе в России около 600 тыс. человек (2010, перепись).

В составе лезгинских языков выделяют восточнолезгинскую (лезгинский язык, табасаранский язык и агульский язык), западнолезгинскую (рутульский язык и цахурский язык) и южнолезгинскую (крызский язык и будухский язык) группы и представляющие собой моногруппы арчинский язык и удинский язык (в качестве древней формы последнего квалифицируют кавказско-албанский язык). В состав лезгинских языков традиционно включался также хиналугский язык; с точки зрения современного кавказоведения он представляет собой самостоятельную ветвь нахско-дагестанских языков.

Вокализм лезгинских языков включает, как правило, и /i/, е /e/, а /a/, у /u/, реже аь /ä/, ы /ɨ/, о /o/, уь /ü/. Хотя наличие фарингализованных гласных обычно обусловлено фарингализацией соседних согласных, часто встречаются и исконно фарингализованные: ср. рутульское и цахурское ваIш /waˁš/ ‘сто’, арчинское баIш /baˁš/ и т. п. В большинстве лезгинских языков имеется динамическое ударение, часто приводящее к редукции безударных гласных: ср. лезг. ктаб /ktab/ ‘книга’ < китаб /kitab/, крар /krar/ ‘вещи’ < кар-ар /kar-ar/.

Лезгинские языки отличаются сложным консонантизмом. Имеются губной, зубной, велярный, альвеолярный, а также увулярный, фарингальный, ларингальный, а в арчинском языке и латеральный локальные ряды. Смычные различают звонкие, придыхательные и непридыхательные глухие и абруптивы. Противопоставление звонких, а также интенсивных и неинтенсивных глухих спирантов отмечается в диалектах табасаранского и агульского языков, в арчинском и цахурском языках. Из постувулярных шумных в лезгинских языках в различной степени представлены ларингальные глухие смычный и спирант, фарингальные звонкий и глухой спиранты и смычный. В современных лезгинских языках широко распространены лабиализованные согласные. В табасаранском языке и в диалектах лезгинского и агульского наблюдаются также дентолабиализованные согласные. Увулярные согласные в ряде языков имеют фарингализованные корреляты.

Структура слога и слова достаточно разнообразна. Запрещены комплексы согласных в анлауте (встречаются лишь в табасаранском и лезгинском языках) и более чем двучленные комплексы в остальных позициях (трёхчленные комплексы отмечаются изредка на стыке морфем). В корнях встречаются исключительно комплексы с участием сонорных. Отсутствуют неприкрытые слоги и, соответственно, стечения гласных. Корневая морфема за редкими исключениями обязательно включает хотя бы один шумный согласный.

Для современных лезгинских языков в различной степени характерны элементы именного и глагольного аблаута; ср. лезгинское цIай /c’aj/ ‘огонь’ – косвенная основа цIу- /c’u-/, табасаранское цIай /c’aj/ – цIи- /c’i-/, рутульское цIай /c’aj/ – цIы- /c’ɨ-/, крызское цIаь /c’ä/ – цIы- /c’ɨ-/. Если в имени аблаут служит для разграничения прямой и косвенной основ, то в глаголе посредством аблаута различаются видовые основы; ср. арчинское хъIес /qˁes/ ‘идти’ – орхъIир /orqˁir/ ‘ходит’ и др.

Лезгинские языки – агглютинативные языки с тенденцией к аналитизму (характерно использование вспомогательных глаголов, послелогов и т. п.).

Имена существительные подразделяются на основе их согласовательных характеристик на 4 именных класса: I класс – названия лиц мужского пола; II класс – названия лиц женского пола; III класс – названия животных и неодушевлённых предметов; IV класс – названия неодушевлённых предметов и явлений (в распределении названий неодушевлённых предметов по двум последним классам чётких формальных или семантических закономерностей не обнаруживается). В лезгинском, агульском и удинском языках классное деление отсутствует, в табасаранском число классов сократилось до двух. В рутульском языке в рамках системы именных классов отмечается также противопоставление по одушевлённости-неодушевлённости. Классные показатели, выступающие в виде инфиксов или префиксов в глаголе и в виде суффиксов в других частях речи, распределяются по двум сериям. В «сильную» серию входят следующие показатели: для имён I и II классов – -р-, III класса – -б-, IV класса – -д-; они встречаются в основах совершенного вида некоторых глаголов и в именах. «Слабая» серия включает показатели: для имён I класса – -ø/й- (арчинское -в-), II класса – -р- (арчинское д-), III класса – -в-, IV класса – -ø/й-. В обеих сериях для мн. ч. обычно используются показатели III класса (для имён I и II классов) и IV класса (для имён III и IV классов). В арчинском языке серии классных показателей совпадают, но различаются префиксальная и суффиксальная/инфиксальная позиции: ср. то-в /to-w/ ‘тот’, в-и /w-i/ ‘(он) есть’, но то-р /to-r/ ‘та’, д-и /d-i/ ‘(она) есть’.

Категория числа противопоставляет немаркированную форму ед. ч. и форму мн. ч., маркированную различными суффиксами. Нередко встречается двойная аффиксация показателей мн. ч. у имён, обозначающих парные предметы: ср. лезг. пIуз-ар-ар /p’uz-ar-ar/ ‘губы’, ракI-ар-ар /rak’-ar-ar/ ‘двери’.

Система падежей включает абстрактные и пространственные падежи. К абстрактным относится прежде всего немаркированный абсолютив, оформляющий имя субъекта в предложении со сказуемым – непереходным глаголом и имя объекта в предложении со сказуемым – переходным глаголом, а также именную часть составного сказуемого и обращение. Остальные падежи образуются с помощью специальных суффиксов от косвенной основы. Последняя образуется с помощью вокалических и консонантных аффиксов (ср. в лезгинском языке, с одной стороны, -и /-i/, -у /-u/, -а /-a/, -уь /-ü/, с другой стороны – -ди /-di/, -ра /-ra/, -уни /-uni/). Эргатив обычно совпадает с косвенной основой (в южнолезгинских и рутульском языках имеется специальный суффикс -р /-r/) и оформляет имя субъекта в предложении со сказуемым – переходным глаголом. Род. падеж (обычно образуется с помощью аффикса -н /-n/) выражает определительные отношения (в том числе принадлежность). В будухском языке различаются отчуждаемая и неотчуждаемая принадлежность. Дат. падеж (в большинстве языков образуемый с помощью суффикса -с /-s/) выражает различные адресатные значения, в том числе оформляет косвенное дополнение, а также имя субъекта глаголов чувственного восприятия. Форма пространственного падежа включает показатель локализации и собственно падежный формант; ср. лезг. стол-ди-к-ай /stol-di-k-aj/ ‘из-под стола’ (где -ди- /-di-/ – показатель косвенной основы, -к- /-k-/ – ‘под’, -ай /-aj/ – показатель аблатива). В большинстве лезгинских языков выделяются следующие показатели локализации: «на ориентире» (лезг. -ал- /-al-/, табасаранский -л- /-l-/ и др.); «под ориентиром» (лезг. -к /-k/, табасаранский -кк /k:/ и др.); «около ориентира» [табасаранский -хь/-ф /-х/-f/, агульский -в /w/, рутульский -хь(в) /-x⁽ʷ⁾/ и др.]; «в соприкосновении с ориентиром» (лезг., табасаранский и агульский -к- /-k-/ и др.); «около/за ориентиром» (лезг. и табасаранский -хъ /-q/ и др.). Обычно каждый из отмеченных аффиксов может присоединять форманты, обозначающие двигательный ориентир: локатива (нулевой аффикс), аллатива, аблатива, редко – директива, в арчинском языке – транслатива.

К согласовательным категориям глагола в лезгинских языках относятся категории класса и лица (в обоих случаях совмещённо с числом). Личное согласование отмечается только в табасаранском и удинском языках (факультативно и в крызском).

Категория залога в лезгинских языках отсутствует (описательно – как правило, с помощью глагола «делать» – образуется каузатив). В южнолезгинских языках существуют средства для разграничения переходных и непереходных форм. В различной степени представлена в современных лезгинских языках категория вида (средства выражения – -ø- для совершенного вида, -р- /-r-/ для несовершенного вида, а также аблаут). Для образования видо-временны́х форм широко используются аналитические формы с вспомогательными глаголами (связкой, глаголами «быть», «находиться»). В части языков наблюдается сходное образование форм будущего времени от инфинитива (целевой формы).

Из косвенных наклонений представлены повелительное, условное, уступительное. Желательное, условное и другие формы наклонений в плане выражения довольно разнородны.

Во всех лезгинских языках имеются отглагольное имя (масдар), инфинитив, показатель которого обычно совпадает с формантом дат. падежа, причастия и деепричастия.

Подавляющее большинство служебных морфем – суффиксы. В виде префиксов выступают лишь пространственные превербы, классные показатели и морфемы отрицания в нефинитных глагольных формах и прохибитиве (отрицательном императиве).

В современных лезгинских языках средства словообразования относительно бедны, что обеспечивает высокую степень продуктивности и регулярности небольшому числу заимствованных формантов; ср. суффикс деятеля -чи /-či/, суффикс прилагательного -лу /-lu/, негативный суффикс прилагательного -суз /-suz/ и т. п. В разной степени продуктивны пространственные превербы (в арчинском языке отсутствуют).

Синтаксис лезгинских языков в целом близок к общедагестанской модели. Лезгинские языки относятся к языкам эргативного строя, противопоставляющим абсолютную, эргативную и аффективную конструкции предложения. Порядок слов в основном «подлежащее + дополнение + сказуемое». Для выражения вопроса существуют специальные вопросительные частицы. Сложные предложения строятся при помощи заимствованных союзов или с использованием отглагольных форм: причастий, деепричастий, масдара, инфинитива.

В лексике лезгинских языков налицо заимствования из азербайджанского, персидского, арабского языков. С конца 19 в. всё более заметно влияние русского языка.

Почти для всех лезгинских языков созданы алфавиты: для языков, распространённых в России, – на русской графической основе, для языков, бытующих в Азербайджане, – на основе латинизированного азербайджанского алфавита.

Научное исследование лезгинских языков началось со 2-й половины 19 в. (П. К. Услар, А. А. Шифнер); в начале 20 в. большой вклад в их описание внёс А. Дирр. В дальнейшем лезгинские языки систематически и планомерно на всех уровнях исследовали учёные Москвы и Ленинграда (А. Н. Генко, Р. М. Шаумян, Л. И. Жирков, Ю. Д. Дешериев, М. Е. Алексеев, С. А. Старостин, А. Е. Кибрик, С. В. Кодзасов и др.), Тбилиси (А. А. Магометов, Е. Ф. Джейранишвили, О. И. Кахадзе, Г. В. Топуриа и др.), Баку (Ш. М. Саадиев, В. Л. Гукасян и др.) и Махачкалы (М. М. Гаджиев, У. А. Мейланова, Б. Б. Талибов, Р. И. Гайдаров, Б. Г.-К. Ханмагомедов, Г. Х. Ибрагимов, В. М. Зaгирoв и др.). В числе современных российских исследователей языков лезгинской группы – Ф. А. Ганиева, С. Н. Гасанова, Д. С. Ганенков, М. А. Даниэль, Н. Р. Добрушина, М. Л. Ибрагимова, Т. А. Майсак, С. М. Махмудова, С. Х. Шихалиева и др.  Вклад в изучение лезгинских языков принадлежит зарубежным языковедам В. Шульце, М. Хаспельмату, М. Ринд-Павловски (Германия); Ж. Отье, А. Бабалиевой (оба – Франция); Э. Харрису (США) и др. См. также Нахско-дагестанские языки, Кавказоведение.