Кружо́к и́щущих христиа́нского просвеще́ния в ду́хе правосла́вной Христо́вой Це́ркви (Кружок ищущих христианского просвещения, Новосёловский кружок, Корниловский кружок), религиозно-философское объединение московских интеллектуалов. Учреждён в Москве в январе 1907 г. по инициативе М. А. Новосёлова (председатель), Ф. Д. Самарина, В. А. Кожевникова, П. Б. Мансурова, Н. Н. Мамонова (казначей).

Создание

Подготовка устава кружка началась в январе 1907 г., в августе он был официально утверждён. Содержательная часть вырабатывалась учредителями совместно, текст был написан Ф. Д. Самариным. Ему же принадлежал ряд программных документов [«О задачах и характере устраиваемых "Кружком" бесед» (1907), «Вступление к беседам на Евангелие от Матфея» (1907)]. Основная цель организации – «помогать своим членам, а также и посторонним лицам, которые будут к нему обращаться, в усвоении начал христианского просвещения» (Устав «Кружка взаимопомощи в целях христианского просвещения». 2013. С. 470). Организация определялась участниками как «не столько ученое религиозно-философское общество, сколько духовное, интимно-дружественное братство, члены коего свободным духовным общением, беседами, чтениями и практической деятельностью в церковном духе объединялись бы друг с другом, содействовали прежде всего взаимно духовному росту, уяснению и углублению религиозного понимания и оживлению религиозного назидания, а затем, по мере сил и возможности, пытались бы в том же смысле влиять и на окружающую среду, преимущественно современной молодежи» [Ф. Д. Самарину († 23 октября 1916 года) от друзей. 1916. С. 544].

Такому пониманию задач вполне соответствовало первоначальное название общества – Кружок взаимопомощи в целях христианского просвещения.

Состав

Отстранённость от политической повестки, зафиксированная в 1-м параграфе устава, позволила объединиться людям различных политических взглядов: убеждённым монархистам Ф. Д. Самарину, П. Б. Мансурову, В. А. Кожевникову, не перестававшим выступать на политические темы, «христианскому социалисту» С. Н. Булгакову, принципиально аполитичному П. А. Флоренскому (с 1911 священник) и др.

В число действительных членов кружка входили ректор Московской духовной семинарии архимандрит Феодор (Поздеевский) [с 1909 епископ Волоколамский, ректор Московской духовной академии (МДА); став ректором академии, от активного участия в работе кружка отошёл, но связи с ним и его членами не терял], А. А. Корнилов (невропатолог, профессор Московского университета), А. И. Новгородцев, С. Н. Булгаков, Н. Д. Кузнецов, П. А. Флоренский, Ф. К. Андреев. В разное время с кружком были тесно связаны протоиерей И. И. Фудель, Л. А. Тихомиров, С. Н. Дурылин, С. П. Мансуров. Многие из названных лиц входили также в церковно-просветительское Братство святителей Московских Петра, Алексия, Ионы и Филиппа, политически «правый» Кружок москвичей, были связаны с Московским религиозно-философским обществом памяти Вл. Соловьёва, МДА (Новосёлов, Самарин и Кожевников в конце 1912 г. были избраны почётными членами академии).

Количество действительных членов общества было всегда небольшим (порядка 10–15 человек). Если 12(25) января 1907 г. Ф. Д. Самарин писал П. Б. Мансурову об учреждении «маленького Кружка духовно-просветительного характера», то 14(27) июня 1913 г. отмечал «недостаток людей», из-за которого невозможно любое его «переустройство» (Переписка В. А. Кожевникова. 2005. С. 281, 288).

Деятельность

Основной формой деятельности организации стали чтения и беседы «по вопросам христианского просвещения» (Устав. 2013. С. 470). Общество проводило: 1) чтения на темы, важные участникам (по вопросам библейской экзегезы, сравнительного религиоведения, религиозной психологии, соотношения науки и религии, церковно-историческим сюжетам, актуальным аспектам святоотеческого наследия, о сущности и требованиях христианства); 2) занятия со студенческой молодёжью, существовавшие и до возникновения объединения (например, всесторонний разбор текста Деяний святых апостолов под руководством Самарина, лекции Кожевникова о «Дидахе»); 3) публичные чтения, собиравшие десятки слушателей.

В 1908 г., за который сохранилась официальная отчётность, число слушателей доходило до 60 человек – более не могло вместить помещение, в котором проходили чтения (Краткие сведения о деятельности «Кружка ищущих христианского просвещения» за 1908 г. 2013. С. 472). Как правило, это был дом профессора А. А. Корнилова, отсюда пошло одно из обиходных названий кружка – Корниловский. Причём не только слушатели, но и лекторы на этих публичных чтениях зачастую не были членами малочисленного кружка [например, В. А. Троицкий (будущий архиепископ Верейский Иларион), Н. С. Арсеньев, Ю. А. Колемин].

Существовал и закрытый для публики формат работы – собрания, на которые допускались только члены общества. Первоначально для их проведения был снят гостиничный номер, затем они проходили на квартире М. А. Новосёлова. На этих собраниях определялся порядок работы, выяснялось общее отношение к волновавшим кружковцев проблемам (например, преподавание Закона Божия в средней школе, имяславские споры на Афоне и в России). Решения должны были приниматься только с общего согласия всех присутствовавших. Более того, размышляя о задачах планируемых организацией бесед, Самарин подчеркнул желательность даже не согласия, а единомыслия и единогласия по принципиальным вопросам. В ответ Новосёлов выдвинул идеал «общения, создаваемого на почве общей молитвы», собирающей воедино ум, волю и чувство (Переписка В. А. Кожевникова. 2005. С. 308–309; Письма мученика Михаила Новоселова. 2013. С. 441).

Вышедшие из-под пера членов объединения тексты, пройдя обсуждение на заседаниях, публиковались в издававшейся Новосёловым «Религиозно-философской библиотеке», на страницах «Богословского вестника» (журнала МДА, редактором которого в сентябре 1912 – мае 1917 был Флоренский), в «Христианском чтении». Издательская деятельность явилась важным направлением общей работы (имелась у кружка и собственная библиотека, его участники открывали друг другу личные библиотеки и архивы). В период летних разъездов из Москвы значительно возрастала содержательность переписки между кружковцами.

Те или иные аспекты жизни сообщества привлекали внимание прессы: «Нового времени», «Колокола», «Московских ведомостей», «Московского голоса», «Русской мысли», «Итогов жизни», «Биржевых ведомостей», «Утра России», церковной периодики. Среди писавших об организации и его участниках – В. В. Розанов и Н. А. Бердяев, ряд частных отзывов оставили представители религиозно-философской мысли того времени, многие церковные деятели. В их понимании кружок стремился воплотить славянофильский идеал христианской коммуникации, актуализировать традицию, одним из крупнейших наследников и интерпретаторов которой был Ф. Д. Самарин.

Желанию тесного общения не противоречило существование «самого тесного», фактически руководящего состава. К нему принадлежали Новосёлов, Самарин, Кожевников, Мансуров, Булгаков. Со временем всё значительнее становилась роль Флоренского (позже названных лиц ставшего полноправным членом сообщества), оказавшего серьёзное влияние на большинство кружковцев (в первую очередь на Булгакова, принявшего по примеру отца Павла в июне 1918 священный сан, а также на Андреева и Кожевникова).

Главным направлением деятельности объединения была личная христианизация, личное воцерковление каждого участника, что представлялось невозможным без братского общения. Однако духовному единству не удалось осуществиться в полной мере. Идейные лидеры по-разному понимали смысл и возможности организации. Для Новосёлова кружок был скорее миссионерским обществом с задачей спасения Русской Церкви от духовного вырождения, утраты христианского отношения к жизни, забвения святоотеческих практик и заветов. Самарин видел в нём братство единомышленников, в «непосредственном обращении к Евангелию» стремившихся раскрыть неизменные «религиозные идеи» христианства и таким образом осуществить действительное членство в Церкви, дать ответ «умственным и нравственным запросам настоящего времени» (Переписка В. А. Кожевникова. 2005. С. 302). Флоренскому это представлялось дружбой лиц, глубоко чувствующих религию и способных к анализу религиозных переживаний с целью выработки подлинно религиозного миропонимания.

Эти позиции в наиболее ответственные для существования кружка моменты никогда не совпадали полностью. В 1912–1913 гг., когда в России начались споры об имяславии – новом учении об особом почитании имени Божия, распространившемся в русских обителях Афона, участники разделились на явных сторонников этого учения (Новосёлов, Булгаков, Кожевников, Флоренский, Андреев) и сомневающихся в его истинности (Самарин, Мансуров). Решение Синода об осуждении имяславия, вынесенное в мае 1913 г. при полном общественном равнодушии к сути проблемы (и злорадном акцентировании внешних коллизий, в первую очередь насилий, чинимых и сторонниками и противниками учения), было воспринято Новосёловым, Флоренским и Булгаковым как настоящая ересь, упорство в которой будет иметь роковые последствия для православия и Русской Церкви, а значит, и для Российской империи. Само имяславие представлялось этим членам общества аспектом догматического учения Церкви. Когда о нём возвестили афонские иноки, указанным кружковцам стало казаться, что начинается настоящая духовная весна.

Выход работы Флоренского «Около Хомякова: (критические заметки)» (Сергиев Посад, 1916), острокритической по отношению к родоначальнику славянофильства и его идейным преемникам, подчеркнувшей разногласия автора с Ф. Д. Самариным, вновь разделил участников кружка на 2 группы: сочувствовавших отцу Павлу (Булгаков, Кожевников, Андреев) и несогласных с основными положениями работы (Новосёлов, Самарин).

Даже по такому злободневному церковно-политическому вопросу, как влияние Г. Е. Распутина, среди кружковцев не было единомыслия. Новосёлова, одного из инициаторов кампании по борьбе с «распутинщиной», поддерживали Самарин, Кожевников, Мансуров, Корнилов. Напротив, Флоренский, а за ним и Булгаков не имели здесь однозначного суждения.

Закрытие

Смерти Самарина [23.10(5.11).1916] и Кожевникова [3(16).7.1917], события Февральской и Октябрьской революций 1917 г. привели к фактической ликвидации объединения. Однако полученный благодаря ему опыт сказался в дальнейших жизненных и творческих поисках его участников, продолжавших при возможности личное общение.