Карийская каторга
Кари́йская ка́торга, группа каторжных тюрем, располагавшихся в Восточном Забайкалье. Являлась составной частью Нерчинской каторжной системы на территории Нерчинского горного округа. Получила своё название от реки Кара, притока реки Шилка.
Создание
Сеть каторжных тюрем, предназначенных для содержания как уголовных, так и политических преступников сложилась на Карийских приисках после открытия там в начале 1830-х гг. месторождений золота.
Карта тюрем Карийской каторги в Забайкальской области.В 1870–1880-х гг., по сведениям В. И. Семевского, тюремные за́мки располагались по берегам Кары следующим образом: первая тюрьма (женская) находилась при самом впадении Кары в Шилку и носила название Усть-Кары; далее вверх по реке, примерно в 10 км, «в глухой, совершенно безлюдной, хотя и очень красивой местности» (Семевский. 1898. С. 577), была построена тюрьма под названием Новая; в 5 км выше находился Нижний промысел; затем ещё примерно через 5 км – Средняя Кара; дальше – «Верхний промысел»; ещё один тюремный замок был расположен на Каре в местности под названием Амур. Во всех названных местах кроме Амура и Новой имелись довольно значительные посёлки, населённые каторжными, вышедшими в вольную команду.
Административное управление
До 1864 г. Карийская каторга управлялась администрацией горного округа Кабинета Его Императорского Величества. Ссыльнокаторжные и их стража состояли на обеспечении кабинетской администрации. С увеличением на Каре числа политических ссыльных по распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири М. С. Корсакова в 1864 г. была учреждена должность заведующего нерчинскими ссыльнокаторжными на Карийских промыслах Кабинета, подчинённая непосредственно военному губернатору Забайкальской области. При заведующем было создано управление и канцелярия, руководившие повседневной деятельностью смотрителей и надзирателей тюрем, внутренней и наружной стражей. Заведующий отвечал за соблюдение правового режима в каторжных тюрьмах, следил за своевременным переводом ссыльных из одного разряда в другой, докладывал губернатору о поведении политических преступников, контролировал их переписку и поведение родственников, последовавших за ними на Кару.
Панорама Нижнего промысла Карийской каторги. Фото из альбома: Алексей Кузнецов. Типы и виды Нерчинской каторги. 1891. № 8. Библиотека Конгресса, Вашингтон. Управление заведующего ссыльнокаторжными на Карийской каторге было общим для уголовных и политических преступников, однако, после побега 8 революционеров в 1882 г., приказом Департамента полиции МВД от 16(28) июля 1882 г. на Каре была учреждена должность помощника начальника Иркутского губернского жандармского управления. Отныне все политические каторжане тюремного и внетюремного разрядов переходили под контроль жандармов. Помощник вёл учёт «политиков», имел право налагать на них взыскания за проступки, принимал и выдавал корреспонденцию и деньги, осуществлял строгий надзор за их поведением. Хозяйственные вопросы функционирования Карийской каторги по-прежнему были в ведении управляющего (Клер. 1985. С. 220–224).
Политические заключённые
Первыми известными политическими заключёнными на Карийской каторге стали участники Польского восстания 1830–1831 гг. (около 30–50 человек). Гораздо больше поляков было сослано сюда после Польского восстания 1863–1864 гг.: так, только на Средне-Карийском прииске осенью 1865 г. их насчитывалось не менее 177 человек. В октябре 1867 г. их ряды пополнили участники восстания ссыльных поляков на Кругобайкальском тракте 1866 г. Сосланные повстанцы в основном использовались на подсобных и внутрихозяйственных работах (Патронова. 1987. С. 4).
Рост революционного движения во 2-й половине 19 в. привёл к увеличению масштабов репрессий и, в первую очередь, политической ссылки в Сибирь. Политических каторжан в Нерчинском горном округе с начала 1870-х гг. стали размещать преимущественно на Карийских приисках, освобождая для них часть уголовных тюрем. Первыми сюда поступили летом 1873 г. нечаевцы Н. Н. Николаев и А. К. Кузнецов, затем П. Г. Успенский и Н. А. Ишутин, руководитель революционного кружка, к которому принадлежал Д. В. Каракозов. Здесь отбывали наказание первые рабочие-революционеры: П. А. Алексеев, В. Г. Герасимов, В. П. Обнорский (руководитель Северно-русского рабочего союза), члены Южно-российского союза рабочих (Ф. И. Кравченко и И. О. Рыбицкий); активные деятели польской партии «Пролетариат» (Г. Ю. Дулемба, Ф. Я. Кон, Н. А. Люри, М. К. Маньковский, Ф. Ю. Рехневский). Большую часть карийских политических ссыльных составляли народники: «чайковцы», члены «Земли и воли» 1870-х гг. (Л. Ф. Бердников, А. А. Зубковский, М. А. Коленкина, Л. Г. Левенталь, А. Ф. Михайлов, В. Ф. Трощанский) и народовольцы (Л. А. Кобылянский), участники «хождения в народ», пропагандисты и сторонники индивидуального террора. В отдельные годы численность политкаторжан достигала 100 человек. Всего же, по подсчётам Г. Ф. Осмоловского, с 1873 по 1890 гг. через Карийскую каторгу прошло 217 революционеров – 185 мужчин и 32 женщины (Осмоловский. 1908. C. 124).
Условия содержания
Заключённые проживали в одноэтажных зданиях барачного типа, которые располагались, как правило, четырёхугольником, образуя внутренний двор, в который выходили двери одиночных и общих камер. Камеры вмещали от 20 до 60 человек. В них были устроены нары, прямо под потолком – зарешёченные окошки-щели. Одиночки как правило пустовали и служили карцерами. Печи топились из коридора. Стены камер не были отштукатурены или промазаны глиной, зимой при низких температурах и постоянных ветрах промерзали и покрывались инеем. Тюремные бараки были обнесены глухим высоким забором, называемом «палями». Во дворе располагались кухня, баня, канцелярия смотрителя, лазарет.
Поверка каторжан тюремного разряда. Фото из альбома: Алексей Кузнецов. Типы и виды Нерчинской каторги. 1891. № 11. Библиотека Конгресса, Вашингтон.Продовольственное содержание каторжан Карийских приисков нельзя назвать скудным. В начале 1870-х гг. обед состоял из ковша жидких горячих щей, с небольшим количеством какой-нибудь крупы; к этому давали нарезанное на кусочки мясо, печёный хлеб. Однако из этого пайка, как писал В. И. Семевский, «местные власти умудрялись производить хищения. Однажды каторжные два дня сидели без хлеба, так как смотритель проиграл казачьему есаулу двухдневное содержание [всей] команды» (Семевский. 1898. С. 576).
Срок на Карийской каторге для уголовных преступников разделялся, как и в других подобных пенитенциарных заведениях России, на две части: во время первой, испытательной, заключённый содержался в тюрьме в ножных и ручных (для бессрочных) или только в ручных кандалах, носил арестантскую одежду, ему регулярно выбривали полголовы. При хорошей работе и поведении следовал перевод каторжного в разряд исправляющихся. В этом статусе он имел право на выполнение менее тяжёлых работ, освобождался от кандалов, а главное, мог жить вне тюрьмы – бараке для холостых, или в отдельных хижинах для семейных, располагавшихся в посёлке и не охранявшихся караульными.
Центром сосредоточения политических заключённых была Нижняя Кара, где под тюрьму было приспособлено здание старой гауптвахты. Туда «заселили» женщин-каторжанок, а для мужчин со временем построили Новую тюрьму на Средней Каре. По воспоминаниям каторжан, это было вместительное деревянное здание, разделённое на 5 камер с большими, забранными решётками окнами. Во дворе, обнесённом палями, находилась баня и кухня под одной крышей. Рассчитана тюрьма была на 50 человек, но в ней, как правило, находилось 100 и более арестантов (Патронова. 1987. С. 7).
Рядом с Новой тюрьмой осенью 1882 г. спешно началось строительство тюрьмы для одиночного заключения. 29 июня (11 июля) 1883 г. в неё поместили первых 17 узников. Один из них, землеволец П. В. Ровенский писал: «Трудно представить себе что-нибудь более нелепое и более возмутительное этих "одиночек". Ширина "одиночки" около 2-х аршин (1 м 40 см), длина менее сажени (2 м). Во всю длину узкая нара... Рядом у стен прикреплена на шарнирах доска-стол. Наверху под потолком – узкое окно. Дверь – сплошная деревянная решетка. Рядом параша. Если к этой картине прибавить расхаживающих по коридору жандармов, получится зверинец…» (Патронова. 1987. С. 7–8).
Несмотря на бытовые проблемы тюремная повседневность политических каторжан резко отличалась от быта уголовных. Политические как лица привилегированных сословий (несмотря на то, что судом были лишены своих привилегий на срок наказания), не подлежали принудительному труду в рудниках. Смотрители тюрем своей властью могли лишь употреблять «политиков» на «ежедневные домашние работы: чистку площадей, укладку дров в поленницы, приготовление ернику для метел, уборку мусора и прочее» (Упоров. 2004. С. 258), однако на деле даже эти работы назначались каторжанам сугубо по их согласию.
Большую роль в налаживании повседневного быта на Каре играла коммуна каторжан. Её возглавлял староста, избиравшийся закрытым голосованием на полгода всеми заключёнными. Он ведал хозяйственными делами каторжан: подавал заявки на выписку казённых продуктов, заказывал товары в поселковой лавке, назначал дежурных по камерам, на кухню, в баню, вёл переговоры с тюремной администрацией. Кроме старосты также на полгода избирался библиотекарь, который выдавал книги, выписывал необходимые газеты и журналы, учебную и научную литературу. Библиотекой пользовалась и женская тюрьма, а в списке книг был даже «Капитал» К. Маркса, замаскированный под справочное пособие по государственному праву. Многие занимались самообразованием, изучали иностранные языки. Занятия начинались после вечерней поверки. Большинство штудировало литературу самостоятельно, а с рабочими проводились групповые занятия, которые в шутку называли «рабочей академией». В 1881–1882 гг. на Каре издавался «иронический» рукописный журнал «Кара и кукиш» (Чарушин. 1931. С. 84).
В артели политкаторжан существовала общая касса, составлявшаяся из средств, присылавшихся с воли. Собранные деньги шли на улучшение питания, а для личных нужд выделялась небольшая сумма, которая расходовалась на табак, чай, сахар, спички, свечи. Из артельных средств оказывали помощь больным, а также выходящим на поселение товарищам для аренды жилья в посёлке. Членом артели мог стать каждый, кто разделял положения «конституции» карийцев – собрания правил поведения и взаимоотношения революционеров друг с другом и с представителями тюремной администрации. Приём в члены артели происходил путём тайного голосования. Замеченные в подаче прошений о помиловании (их презрительно называли «подаванцами»), в коммуну не принимались (Гернет. 1961. С. 319–324).
Политические каторжане носили свою одежду и обувь, им не брили полголовы, в отличие от уголовных. Обязательные для ношения ручные кандалы надевались только при появлении областного начальства или высоких чинов жандармского ведомства. Двери камер были всегда открыты, а их обитатели могли свободно перемещаться по тюрьме. Каждый день под присмотром конвойных они совершали пешие прогулки до ближайшей сопки и обратно. Политические никогда не снимали головных уборов при появлении смотрителя, а на утренней или вечерней поверке вообще могли не подниматься с нар. В течение дня они могли читать или петь песни, личная корреспонденция с воли отправлялась и получалась практически беспрепятственно.
Такой «свободный» тюремный быт политических каторжан был с одной стороны результатом многолетней и каждодневной борьбы с тюремной администрацией за свои права, а с другой, безусловно, являлся следствием благосклонного отношения к «политикам» коменданта Карийской каторги полковника В. О. Кононовича. «Не разделяя, разумеется, наших убеждений, – вспоминал Н. А Чарушин, – он умел относиться с уважением к людям, исповедующим их и пострадавшим за них. Он всеми доступными ему средствами старался облегчить и очеловечить наше пребывание на каторге…» (Чарушин. 1931. С. 27). Именно с разрешения и при живейшем участии Кононовича на приисках был открыт приют для детей уголовных каторжан под руководством А. К. Кузнецова, оборудованы учебные мастерские, в которых опытные мастера обучали детей различным ремёслам, там же был разведён сад с оранжереей и цветниками, огород с теплицами и парниками и опытное поле. Он же был инициатором создания театра в помещении лазарета на Нижней Каре, где устраивались спектакли для взрослых и детей (Чарушин. 1931. С. 23).
Условия труда
При разработке месторождений использовался в основном труд уголовных каторжан. В 1864 г. на Карийских золотых промыслах, по подсчётам В. И. Семевского, было занято около 1,2 тыс. заключённых, в 1885 г. – почти 1,8 тыс. Всего же с членами семей, добровольно последовавшими за осуждёнными, насчитывалось в 1885 г. более 2,5 тыс. невольных работников [Семевский. 1898. С. 565–566].
Рабочий день на Карийских промыслах в 1880-х гг. длился зимой с 7 до 17 ч, летом – с 5 до 19 ч. Добычу торфа проводили только в зимнее время, в мёрзлом виде его можно было раскалывать при помощи кайла, клина и кувалды. Весной, когда протаивали находящиеся под торфом пласты, их добывали слоями, по мере оттаивания. При этом старались, чтобы всё пространство золотосодержащего пласта было освобождено от торфов к июлю, в противном случае он не успевал протаять и оставался неразработанным до следующего года. На выработке около 10 м3 золотосодержащего пласта обычно использовали от 4 до 8 каторжан или наёмных рабочих: 4–6 «пеших» и 2–4 «конных», отвозивших породу на лошади, запряжённой в повозку, или выносивших её вручную, на носилках.
С 1838 по 1916 гг. на Карийских приисках трудом каторжан и вольнонаёмных рабочих было добыто более 24,5 т золота (Патронова. 1987. С. 3).
Попытки побега
В августе 1881 г. комендант В. О. Кононович вышел в отставку и положение политических каторжан резко ухудшилось. После споров, когда стало понятно, что гонения на ссыльных неизбежны, мужская часть тюрьмы решила готовить большой побег. Сначала была предпринята попытка подкопа из тюремного барака. Каторжане по ночам копали землю, однако дело продвигалось крайне медленно, все усилия сводила на нет «вечная мерзлота». Тогда один из осуждённых И. Н. Мышкин предложил иной план: рядом с тюрьмой, но за забором с внешней стороны, находились мастерские, построенные по просьбе каторжан для занятий столярным делом. Часовые пропускали заключённых туда для работы. Решено было, что несколько человек спрячутся в мастерской, а ночью, через разобранный потолок и часть крыши, сбегут в тайгу, оттуда по рекам двинутся на восток.
Первыми 19 апреля (1 мая) 1882 г. покинули тюрьму И. Н. Мышкин и Н. Е. Хрущов, их перенесли в мастерскую в кроватях, якобы нуждающихся в починке, в камере вместо беглецов были уложены на нары манекены. Этот инцидент совпал с приездом на Кару с проверкой начальника Главного тюремного управления при Министерстве внутренних дел М. Н. Галкина-Врасского, однако пропажа двоих сидельцев так и не была обнаружена. Позднее бежали А. М. Баламез, М. А. Диковский, Н. В. Левченко и Ф. Н. Юрковский. Они имели при себе карту, поддельные паспорта, по мешку сухарей, ножи, револьверы, топор и компас собственного изготовления. На следующую ночь попытку побега предприняли Е. И. Минаков и Н. Ф. Крыжановский. Но при спуске с крыши мастерской они были обнаружены караулом. Из всех бежавших только Мышкину и Хрущову удалось добраться до Владивостока, остальных обнаружили и схватили в тайге (Патронова. 1987. С. 12).
В результате были отменены все привилегии политкаторжан, отобраны книги, закрыты камеры. Ночью 11(23) мая 1882 г. все «политики» были жестоко избиты, закованы в кандалы и группами отправлены по другим тюрьмам. На следующий день на Карийской каторге было введено жандармское управление, все политические тюрьмы переданы в подчинение помощнику начальника Иркутского губернского жандармского управления майору И. П. Халтурину. Штат тюремных смотрителей, надзирателей, караула и конвоя также поступал в его ведение. Основные «зачинщики» побега были отправлены в Санкт-Петербург, в Петропавловскую крепость. Несколько ранее в карийские тюрьмы были возвращены заключённые, перешедшие по закону в отряд исправляющихся и жившие в своих квартирах (Патронова. 1987. С. 13).
В ответ на репрессии политические каторжане в июле 1882 г. начали масштабную голодовку, продолжавшуюся 13 дней и прекратившуюся только после удовлетворения основных требований. Продолжением борьбы на Каре следует считать и террористический акт М. И. Кутитонской, которая 16(28) сентября 1882 г. в Чите во время аудиенции стреляла в военного губернатора Забайкальской области Л. И. Ильяшевича. Нападавшая сказала жандармам, что пусть «меры грубого насилия» можно «обратить в систему», но не следует забывать, что борьба идёт «не с отдельными людьми, а с идеей, … что революционная идея все более и более становится достоянием масс и что столкновение штыка с идеей» вызовет «страшную грозу». (ГАИО. Ф. 32. Оп. Оц. Д. 118. Л. 6об.).
Пиком борьбы политических каторжан на Каре с администрацией следует считать 1889 г., когда протест заключённых привел к Карийской трагедии – самоубийству нескольких политкаторжан.
Незадолго до этого руководство Нерчинской каторги приняло решение о постепенной ликвидации политических тюрем на Каре. В 1890 г. 13 долгосрочных политкаторжан были переведены отсюда в Акатуйскую тюрьму, а оставшиеся 30 человек, уже отбывших более ⅔ своего срока, выпущены в вольную команду. Вместе с уголовниками эта команда продолжала работать на Карийских приисках.
15(27) мая 1898 г. приамурский генерал-губернатор Н. И. Гродеков подписал распоряжение о закрытии Карийской каторги.