«Только бы Фаринелли вернули». В 1734 г. лондонской труппе «Опера знати» (Opera of the Nobility) удалось то, чего не смогла до этого достичь Королевская академия музыки (труппа Г. Ф. Генделя) – подписать контракт с легендарным Фаринелли. Вероятно, не последнюю роль здесь сыграло то, что ведущим композитором «Оперы знати» был его учитель – Н. Порпора. Как бы то ни было, Фаринелли стремительно завоевал сердца лондонской публики.

Джозеф Гупи. Карикатура на певцов Франческу Куццони, Фаринелли и импресарио Джона Джеймса Хайдеггера. Гравюра по рисунку Дороти Бойл. 1730–1740. Британский музей, Лондон.Джозеф Гупи. Карикатура на певцов Франческу Куццони, Фаринелли и импресарио Джона Джеймса Хайдеггера. Гравюра по рисунку Дороти Бойл. 1730–1740. Британский музей, Лондон.Каково же было удивление английских любителей оперы, когда в 1737 г. обласканный славой певец отбыл в Мадрид, где стал личным певцом короля Филиппа V. Пресса негодовала: «Фаринелли, если посчитать его жалование, доход от бенефиса и подарки…, получает в Англии по меньшей мере 5000 ливров в год, и при этом он не стыдится мотаться, как бродяга, из королевства в королевство, будто мы недостаточно его ценим. Так что мы надеемся, что благородные господа с улицы Хеймаркет воспримут всё это как грандиозное оскорбление, нанесённое им и их стране» (The Daily Post. 1737. 7 July) (на лондонской улице Хеймаркет располагались важнейшие театры). Думается, особую злость у англичан вызывало то, что их кумир достался именно Испании: отношения двух стран были традиционно напряжёнными, и до нового столкновения – войны за ухо Дженкинса – оставалась пара лет. Обида вынуждала лондонцев выставлять Фаринелли в самом невыгодном свете, и обрывочные сведения о его жизни при испанском дворе, долетавшие до английской столицы, обрастали деталями, очерняющими либо самого певца, либо короля, либо обоих сразу.

Предполагалось, в частности, что Фаринелли отнюдь не собирался оседать в Мадриде и испанцам пришлось удерживать его там насильно. Согласно легенде, идея пригласить Фаринелли принадлежала Изабелле Фарнезе (1692–1766) – супруге Филиппа V. Монарх был подвержен некоему душевному расстройству с длительными депрессивными эпизодами и дни напролёт оставался в кровати, отказываясь соблюдать правила гигиены, не говоря уже о выполнении государственного долга. Изабелла провела Фаринелли в соседнюю со спальней короля комнату и попросила спеть, что немедленно привело Филиппа в чувство. Он приказал позвать певца и посулил ему любую награду. Тот не пожелал ничего иного, кроме обещания короля встать, побриться и вернуться к делам. С этого дня Фаринелли едва ли не каждый день пел для Филиппа, и лишь на этом чудодейственном лекарстве государь продержался ещё 9 лет.

Этот сюжет может показаться красивой историей о бескорыстном обладателе волшебного голоса, но англичане смотрели на него совсем иначе. Английский посол при испанском дворе Бенджамин Кин в 1738 г. в письме герцогу Ньюкаслу описал службу певца как рутинную работу, выполняемую по прихоти сумасшедшего: «Его [короля] вечернее развлечение состоит в том, чтобы слушать Фаринелли, исполняющего те же пять арий, что и при первой встрече, и так он их и поёт каждый вечер в течение уже примерно двенадцати месяцев. Но Вы, Ваша милость, должно быть, улыбнётесь, узнав, что сам король подражает Фаринелли, иногда прямо во время арии, иногда по её окончании, и при этом такое выделывает и так завывает, что предпринимаются все возможные меры, чтобы люди не догадались о степени его безумия» (цит. по: Sáez D. M. La leyenda de Farinelli en España: historiografía, mitología y política // Revista de Musicología. 2018. Vol. 41, № 1. P. 49). Надо полагать, что на фоне очередного обострения конфликта Великобритании и Испании в Карибском бассейне (после войны Четверного союза 1718–1720 и англо-испанской войны 1727–1729) столь печальное положение дел с не меньшим тщанием необходимо было скрывать и от английских дипломатов. Но, главное, описание Кина не совпадает с впечатлениями самого Фаринелли, которыми он в одном из писем поделился со своим старшим другом, болонским графом Сичинио Пеполи. В частности, певец упоминает, что каждый вечер должен исполнять перед королём 8–9 арий, и нет никаких оснований думать, что это одни и те же арии: к 1737 г. репертуар Фаринелли был весьма широк.

В общей сложности певец провёл в Испании 22 года – срок слишком долгий для насильственного удержания. Более того, после смерти Филиппа в 1746 г. Фаринелли остался на службе у его сына – Фердинанда VI, чьё расположение успел завоевать в предыдущие годы. Отъезд певца из Лондона, вероятнее всего, был не экспромтом, а обдуманным и подготовленным шагом. Настоящая причина его может крыться в трезвом отношении артиста к жизни, понимании, что певческий век недолог, а бесконечные переезды не прибавляют ни красоты голосу, ни здоровья его обладателю. Годы, проведённые в Мадриде, позволили Фаринелли раскрыть те грани своего таланта, которые остались бы в тени, продолжи он жизнь гастролирующей «суперзвезды». Блестящие администраторские способности, прекрасный вкус и полное отсутствие зависти к победам коллег помогли ему достичь успеха на посту руководителя придворных театров, который он занял в 1747 г. Сам же он оставил публичные выступления после переезда в Испанию. Письмо С. Пеполи, отправленное в феврале 1738 г., содержит показательную библейскую цитату: «Божественное провидение, которое меня никогда не оставляло, вызвало в сердцах этих славных монархов тысячи милостей к моим скромным заслугам, так что теперь я могу умиротворённо сказать: "haec est requies mea" [вот покой мой]» (Carlo Broschi Farinelli. La solitudine amica: lettere al conte Sicinio Pepoli. Palermo, 2000. P. 143).

Очень скоро сами англичане начинали иронизировать над своими обидами. «Да пусть захватывают наши корабли, пусть выставляют нас из наших колоний и режут нам уши, – только бы Фаринелли вернули», – такие строки можно найти в 1738 г. в лондонском журнале Common Sense (цит. по: Sáez D. M. La leyenda de Farinelli en España: historiografía, mitología y política. P. 58). Тем не менее эти и другие истории, будто написанные для жёлтой прессы, успели бросить тень на облик великого певца.