«Кра́сная сва́дьба», обряд свадебной церемонии, практиковавшийся в СССР преимущественно в 1-й половине 1920-х гг. в противовес венчанию.

Предыстория появления

После прихода к власти большевики, действуя в контексте разрушения традиций обыденной религиозности населения, инициировали процесс секуляризации брачно-семейных отношений. 18(31) декабря 1917 г. был издан декрет ВЦИК и СНК «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния». В документе указывалось: «Российская Республика впредь признаёт лишь гражданские браки… Церковный брак, наряду с обязательным гражданским, является частным делом брачующихся». Порядок бракосочетания приобретал формальный характер – фиксация факта регистрации в книге записи актов гражданского состояния и объявление брака «вступившим в законную силу» (Декреты Советской власти. 1957. С. 247).

Новая свадебная стилистика не только противопоставлялась венчанию, но и не соответствовала народным традициям пышного празднования образования новой семьи. Неудивительно, что люди нередко продолжали венчаться в церквях, где обряд бракосочетания предусматривал особые наряды жениха и невесты, обмен кольцами, напутственные слова священника. Согласно статистике по уральским промышленным центрам, в 1917–1921 гг. 90 % всех браков заключалось по религиозному канону (Культура и быт ... 1974. С. 191). Сказывалось как недоверие к матримониально-законодательным инициативам власти большевиков, так и желание отметить бракосочетание красиво и торжественно.

Профессор политологии Мюнхенского университета В. А. Пирожкова вспоминала, что её старшая сестра, вышедшая замуж в 1919 г., упорно настаивала на венчании в церкви. В угоду юной невесте будущий супруг, солидный сорокалетний еврей, вынужден был спешно принять крещение. Размышляя о перипетиях семейной жизни сестры, Пирожкова писала: «... отчего Таня хотела венчаться… в церкви? Оттого, что это красиво…? В таинство брака она, очевидно, не верила…» (Пирожкова. 1998. С. 52).

В условиях новой экономической политики стремление к ритуализации семейных праздников, одним из которых всегда считалась свадьба, возросло. Летом 1923 г. лидер борьбы за новый быт Л. Д. Троцкий вынужден был признать: «Не хочет мириться быт с "голым" браком, не украшенным театральностью» (Правда. 1923. 14 июля). Идеологическим структурам показалось возможным создание некоего коммунистического ритуала, атрибуты которого могли бы соперничать с церковным бракосочетанием. Борьба с обрядом венчания вписывалась в мощную антирелигиозную кампанию, начавшуюся в феврале – марте 1922 г. с изъятия церковных ценностей.

Возникновение и развитие обряда

В конце 1923 г. высшие партийные инстанции сочли нужным сосредоточить атеистическую агитацию на борьбе с ритуалами обыденной религиозности, касавшимися семьи. Так появились «красные свадьбы», в ходе которых жених и невеста обычно после очень формальной регистрации брака в загсе участвовали в некоем театрализованном мероприятии. Его проведением занимались комсомольские и профсоюзные организации.

Уже в конце 1923 г. бракосочетания по новым канонам стали проводиться в городах. В периодической печати зафиксирован факт «красной свадьбы» в октябре 1923 г. в Уфе в городском клубе имени Октябрьской революции (Галиева. 2018). В январе 1924 г. такой же обряд сопровождал брак молодых рабочих московской фабрики «Освобождённый труд». Газета «Юношеская правда», орган Московского городского комитета комсомола, писала: «После избрания президиума, в который вошли и новобрачные, секретарь ячейки РКП… делает доклад о значении красной свадьбы в новом быту. После доклада новобрачные, взявшись за руки, выходят вперёд – на край сцены, за ними развевается комсомольское знамя. Читают договор, из которого видно, что она – беспартийная работница… и он – технический секретарь ячейки РКП, коммунист… вступают в союз по взаимному согласию и обязуются жить честно, воспитывая детей честными гражданами СССР. Последнее слово покрывается рокотом аплодисментов. Здесь же подарки: от женотдела – одеяло, от заводоуправления – отрез сукна, от культкомиссии – три книжечки – "Азбука коммунизма", "Дочь революции", "Вопросы быта"» (Юношеская правда. 1924. 5 января).

Детали проведения нового советского обряда подробно описывались в указаниях идеологических инстанций, прежде всего комсомола. В местные ячейки молодёжной коммунистической организации рассылались специальные циркуляры с разъяснениями процедуры проведения «красной свадьбы», а также агитационные брошюры, например песенники. 

Авторы агитационной литературы советовали модифицировать и традиционный «свадебный пир», а именно полностью исключить алкоголь. В городских клубах «красные новобрачные» вместе с гостями после церемонии пили чай с пирогами, а иногда и вообще обходились без последующей трапезы. В автобиографическом романе Н. А. Островского «Как закалялась сталь» есть описание такой «свадьбы» двух комсомольцев: «А через несколько дней… был товарищеский вечер без еды и питья – коммунистическая вечеринка в честь содружества Тали и Николая. Это был вечер воспоминаний, чтения отрывков из наиболее волнующих книг. Много и хорошо пели хором» (Островский. 1955. С. 292).

В промышленных городах попытки введения новой обрядности воспринимались относительно спокойно. Однако к обязательной женитьбе по коммунистическому канону принудить всех было невозможно. Явным преувеличением выглядит сделанное весной 1924 г. заявление Центрального комитета ВЛКСМ о том, что «красные свадьбы» «стали в рабочей среде массовым явлением» (цит. по: Миронец. 1985. С. 259). Вместе с тем под влиянием антицерковной пропаганды количество религиозных браков горожан начало сокращаться. В Череповце в 1924 г. венчались чуть больше половины всех новобрачных, в Москве в 1925 г. всего 21 % (Антирелигиозник. 1926. № 6. С. 12). Отказ от церковной свадебной церемонии среди городского населения особенно усилился после появления постановления ВЦИК от 19 ноября 1926 г. «О введении в действие кодекса законов о браке, семье и опеке». В новом брачно-семейном кодексе отмечалось, что «документы, удостоверяющие факт совершения брака по религиозным обрядам», никакого юридического значения не имеют» (О введении в действие Кодекса законов о браке, семье и опеке : Постановление ВЦИК от 19 ноября 1926).

В сельской среде традиции венчания были крепче. Новшества власти большевиков воспринимались большинством крестьян отрицательно: обряд «красной свадьбы» рассматривался как разрушение устоев семьи. В 1925 г. начинающий писатель Н. А. Брыкин опубликовал основанный на реальных событиях очерк под названием «Собачья свадьба». Прозаик описал стихийный протест деревенских жителей против брака без церковного благословения, заключённого под портретом В. И. Ленина. На дверь дома новобрачных, которые якобы поглумились над таинством брака, соседи повесили дохлых собак (Брыкин. 1925. С. 17–21). Поэтому неудивительно, что и во второй половине 1920-х гг. в деревнях и сёлах комсомольские активисты продолжали попытки насаждения антирелигиозных брачных ритуалов.

Появлялась и новая агитационная литература. Так, в 1927 г. была издана брошюра В. Д. Маркова «Красная свадьба в деревне». В тексте описывались методики приспособления традиций русской свадьбы к условиям новой антирелигиозной действительности. «Революционным» содержанием предлагалось наполнить обряды смотрин, девичников, обручения и даже свадебного пира. Вопреки канонам прошлого, на девичнике, например, не должно было быть места слезам: «Оплакивать нечего, – заявлял автор брошюры, – можно только радоваться, что девушка нашла себе друга по сердцу, с которым сообща будет работать… помогать всем трудящимся строить новую жизнь… Этой радостью должна быть заполнена вечеринка молодёжи, пришедшая на смену завывающему девичнику» (Марков. 1927. С. 14).

Однако воплотить в реальность наполнение народных традиций революционным смыслом не удалось. К концу 1920-х гг. в контексте «великого перелома» и политики «чрезвычайности» в сфере повседневности карнавально-буффонадные приёмы борьбы с проявлениями обыденной религиозности сменились политическими преследованиями за совершение брачных обрядов по религиозным канонам.