«Бахчисара́йский фонта́н», одна из четырёх «южных поэм» А. С. Пушкина.

Создана в 1821–1823 гг. под впечатлением от Бахчисарайского дворца крымских ханов, который поэт посетил 7(20) сентября 1820 г.

В «Бахчисарайском фонтане» заметно влияние поэзии Дж. Байрона, в первую очередь его «восточных поэм» (Жирмунский. 1924. С. 13–174), а также поэмы Т. Мура «Лалла Рук» («Lalla Rookh», 1817) (Русско-английские литературные связи (XVIII век – первая половина XIX века). Москва, 1982. С. 691). О Т. Муре Пушкин отзывался в основном негативно [см. в том числе в письме к Вяземскому от конца марта – начала апреля 1825 (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 13. Ленинград, 1937. С. 160)], но читал внимательно и рассматривал в одном ряду с Байроном и В. Скоттом (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 11. Ленинград, 1949. С. 25).

Русская литература оказала на поэму меньшее, но вполне различимое влияние: «Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1799 году» (1800) П. И. Сумарокова (Пушкин А. С. Сочинения. Вып. 1. Москва, 2007. С. 331, 344–345, 349) и «Таврида» (1798; во втором издании «Херсонида», 1804) С. С. Боброва (Коровин В. Л. Семен Сергеевич Бобров. Москва, 2004. С. 147–154).

Первые два издания «Бахчисарайского фонтана» (1824, 1827) вышли с предисловием П. А. Вяземского «Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова» и выдержками из книги И. М. Муравьёва-Апостола (1762–1851) «Путешествие по Тавриде в 1820 году» (1823), вышедшей в свет уже после завершения работы над основным текстом поэмы. В третьем (1830) сложилась окончательная структура приложений: статья Вяземского была из издания изъята, а в дополнение к выдержкам из Муравьёва Пушкин поместил свой «Отрывок из письма к Д.». Четвёртое и последнее прижизненное издание (1835) новаций не принесло, если не считать мелких поправок в основном тексте и сокращений, сделанных в «Отрывке…»; кроме того, был опущен эпиграф – как часто считается, по недосмотру.

Литературным событием стало первое издание поэмы. Внимание читателей привлекло не только сочетание темы любовной страсти (Гирей, Зарема) с темами личной свободы и христианской веры (Мария): сама романтическая экзотика Востока в её пушкинско-байроновской трактовке была ещё внове и вызвала к жизни целую группу подражательных «гаремных поэм» (Жирмунский. 1924. С. 228–238). Как смелое новаторство воспринимались описательные отступления, отказ от сложного сюжета, резкие тематические переходы, «недосказанность» как общий принцип построения, распространённый не только на героев, но и на автора-повествователя. Предисловие Вяземского, посвящённое не столько «Бахчисарайскому фонтану», сколько романтизму вообще и его противостоянию классицизму, спровоцировало ожесточённую полемику (Томашевский Б. В. Пушкин. Кн. 2. Москва, 1961. С. 124–135; Гиллельсон М. И. П. А. Вяземский. Ленинград, 1969. С. 100–110; Ивинский Д. П. Князь П. А. Вяземский и А. С. Пушкин. Москва, 1994. С. 60–65), способствовавшую формированию историко-литературной концепции Пушкина. В основу этой концепции было положено требование разграничения романтизма и классицизма по формальным (жанровым), а не содержательным критериям, причём последний рассматривался не столько как прошлое и настоящее русской литературы, сколько как её будущее (Ивинский Д. П. О Пушкине. Москва, 2005. С. 9–23).

Композитор Б. В. Асафьев в 1933 г. написал на сюжет поэмы Пушкина балет «Бахчисарайский фонтан».