Антропологи́ческая вы́ставка 1879, одна из выставочных инициатив Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (ОЛЕАЭ). Проводилась с 3(15) апреля по 2(14) сентября 1879 г. в московском Манеже.

Вскоре после проведения Политехнической выставки 1872 г. антрополог А. П. Богданов высказал идею организации антропологической выставки в Москве. В начале 1873 г. был сформирован Комитет по устройству Антропологической выставки (изначально как Комиссия для пополнения антропологических и зоологических собраний при Московском университете) в составе: А. П. Богданов – председатель; А. Ю. Давидов – вице-председатель Общества; Н. К. Миляев – товарищ председателя Хозяйственной комиссии, В. Х. Спиридонов, Л. С. Поляков, А. Б  Козаков, К. К. Шильдбах – члены Хозяйственной комиссии; Д. Н. Зёрнов – председатель Анатомической комиссии; Г. (Ю.) Д. Филимонов – председатель Кавказско-Крымской комиссии; граф А. С. Уваров – председатель Археологической комиссии; В. Н. Бензенгр – товарищ председателя Антропологического отдела; А. В. Военков – председатель комиссии внутренней охраны выставки; Н. И. Огарёв – председатель комиссии внешней охраны выставки; А. И. Кельсиев – секретарь Учебно-антропологической комиссии, В. Н. Карнеев – архитектор выставки. В марте 1877 г. Комитет начал проводить регулярные заседания.

Одной из задач выставки А. П. Богданов считал ознакомление общественности с наукой антропологией: «…желательно популяризовать Антропологию в публике, возродить в ней сочувствие к этой науке и показать её предметное содержание» (Богданов. 1879. С. 4). В отличие от современного понимания, различающего физическую/соматическую и социокультурную антропологию как две самостоятельные и разнородные научные дисциплины, во 2-й половине 19 в. антропология понималась как метадисциплина, изучающая человека с биологической и социокультурной точек зрения, как возможность синтеза естественных и гуманитарных знаний. Акцент на популяризации закономерно вытекал из принципиально новой научной стратегии Общества любителей, которая носила не элитарный, как у его предшественников (Императорского Московского общества испытателей природы, Императорского Санкт-Петербургского минералогического общества, которые даже не считали возможным публиковать свои труды на русском языке), а массовый характер. Общество видело своей задачей модернизацию научной, политической и социальной жизни в России, предполагая не только обновление форм репрезентации научного знания, но и формирование нового массового потребителя этого знания. Проведение популяризаторско-просветительских мероприятий, публикация материалов Общества на русском языке должны были способствовать повышению социального престижа естествознания, обеспечить приток молодёжи на соответствующие отделения в университетах и конвертироваться в финансовые пожертвования со стороны частных лиц.

Конечной целью являлось открытие кафедры антропологии и музея антропологии при Московском университете. Эта цель вынашивалась А. П. Богдановым ещё в период подготовки Всероссийской этнографической выставки 1867 г., однако благоприятные условия для её реализации возникли с появлением значительных финансовых средств. Крупный железнодорожный промышленник К. Ф. фон Мекк пожертвовал ОЛЕАЭ капитал в 25 тыс. рублей на организацию кафедры антропологии при физико-математическом факультете Московского университета. 30 декабря 1874 г. Совет ОЛЕАЭ сообщил ректору Московского университета о том, что обещанная сумма была внесена (Могильнер. 2008. С. 57). Часть этих средств была израсходована на двухлетнюю командировку Д. Н. Анучина (кандидата на замещение кафедры) в Европу «для обзора иностранных антропологических учреждений и работы в антропологических лабораториях» (Богданов. 1879. С. 3–4).

Д. Н. Анучин готовил русскую антропологическую секцию на Парижской всемирной выставке (1878), где были представлены общая антропология и краниология (бюсты, маски, черепа, образцы волос), доисторическая археология (модели доисторического жилища, орудия и прочий инструментарий), этнография Европы (карты, фотографии и рисунки, представлявшие население Европы в национальных костюмах), медицинская география (миграция эпидемий, этнические вариации болезней) и преподавание антропологии. Огромный краниологический материал (около 4 тыс. черепов), собранный Д. Н. Анучиным во время заграничной стажировки и впервые представленный в Париже, предназначался для Антропологической выставки 1879 г. в Москве, а позднее был передан для организации антропологического музея в Московском университете. Кроме того, структура Московской выставки отчасти опиралась на опыт Парижской выставки.

Московская выставка рассматривалась А. П. Богдановым как способ пополнить антропологические и зоологические собрания университета, обеспечить поступление предметов для преподавания антропологии [«обставить кафедру со стороны учебных пособий» (Богданов. 1879. С. 4)], а также аккумулировать средства для создания антропологического музея в Московском университете. Был организован ряд экспедиций в 15 губерний европейской части России, в Царство Польское, на Урал, Крымский п-ов и Кавказ. При сборе палеонтологических, геологических, этнографических артефактов научно добросовестный подход компенсировал возможные ценностно-идеологические и моральные издержки подобных «полевых» исследований. Исключение составили краниологические материалы (черепа и скелеты), которые на Кавказе и в Средней Азии добывались в классической манере «колониальной антропологии» путём разграбления «туземных» кладбищ (например, экспедиция 1868–1871 в Туркестане под руководством А. П. Федченко, пополнившая краниологическое собрание ОЛЕАЭ 53 среднеазиатскими черепами). Массовое предубеждение населения Российской империи, в том числе жителей Москвы, в отношении раскопок могильников побудило А. П. Богданова в день открытия выставки организовать молебен. Проповедь прочёл епископ Дмитровский Амвросий (Ключарёв), текст её позже напечатали в трудах ОЛЕАЭ.

Помимо материалов, собранных в экспедициях, ряд коллекций (в основном фотографий) были получены в дар, в том числе от профессиональных фотографов К. А. Фишера, Д. И. Ермакова и др.

Концепция выставки претерпела серьёзную эволюцию, отразив дискуссионный характер понимания антропологии, которой придавали «различный объём содержания» (Богданов. 1879. С. 4). Богданов рассматривал антропологию как «естественноисторическое монографическое описание рода "Человек"» (Богданов. 1879. С. 4). Его первоначальный проект выставки предполагал наличие трёх разделов: доисторический человек, первобытные племена, общая антропология. Вместе с тем реконструкция условий обитания доисторического человека была невозможна без материалов геологии и археологии, а реконструкция облика первобытных племён требовала данных этнографии. Для участия в выставке решено было привлечь специалистов по археологии, этнографии и естествознанию. Самостоятельная демонстрация геологических, археологических/палеонтологических и этнографических материалов не предполагалась – им отводилась вспомогательная роль. В процессе подготовки выставки были внесены коррективы в первоначальный замысел. Оказалось, что материал, поступавший для выставки (особенно в части этнографии) не соответствует запланированной концепции: большинство экспонатов не имели отношения к доисторическому человеку и первобытным племенам, зато блестяще характеризовали этнокультурные особенности населения империи, к тому же материал был очень обширным. Таким образом, этнографические, археологические, палеонтологические коллекции приобретали не функциональное (как дополнительный источник сведений, способный подтвердить биологические выводы), а самостоятельное значение, реализовавшись в виде соответствующих отделов выставки.

В результате открывшаяся выставка состояла из 7 разделов: древности (составитель – Д. Н. Анучин), геолого-палеонтологического (Н. Ю. Зограф, А. А. Тихомиров), краниологического (А. П. Богданов), фотографического (А. И. Кельсиев), бюстов и масок (Д. Н. Анучин), медико-антропологического (Е. А. Покровский), этнографического (Е. В. Барсов). Вниманию посетителей предлагались тысячи экспонатов: модели пещер, гробниц, карты археологических раскопок, реконструкции картин древней флоры и фауны, манекены и фотографии «физических типов» различных народов, краниологические коллекции, анатомические препараты. Наибольший интерес у публики вызвали этнографический отдел, где наряду с манекенами были представлены живые инородцы, «выписанные» с мест, а также геолого-палеонтологический, экспонировавший модели вымерших животных и исчезнувших растений, в том числе макеты динозавров и мамонта.

Антропологическая выставка 1879. Экспозиция, посвящённая лопарям (устаревшее название саамов). Фото из книги: Виды антропологической выставки в Москве 1879 г.

По мнению «Русских ведомостей» (№ 73 от 22 марта 1879), экспонаты дезориентировали посетителей, формируя впечатление, будто человек жил во времена «гигантских доисторических ящериц» (Нелихов). Организаторы выставки, в свою очередь, справедливо полагали, что макеты вымерших животных, а также и иные экзотические артефакты, зачастую не имевшие отношения к антропологии, делают выставку привлекательной для самых широких слоёв общественности. Этому же способствовала вполне демократичная стоимость входных билетов: в день открытия выставки 3 рубля, в остальные дни – 1 рубль (в масштабе цен 2-й половины 19 в. это стоимость 2 кг говядины или 16 кг ржаной муки).

В отличие от Всероссийской этнографической выставки 1867 г., Антропологическая выставка 1879 г. и проходивший параллельно с ней в Москве Международный антропологический конгресс акцентировали сугубо научный характер обоих мероприятий и привлекли множество ведущих представителей европейской антропологии. В Конгрессе приняли участие П. Брока, Ж.-Л.-А. де Катрфаж, Г. де Мортилье, П. Топинар (Балахонова. 2013. С. 7).

Не менее важным стал общественный, популяризаторский аспект выставки. За 5 месяцев работы её посетили более 71 тыс. взрослых, более 5 тыс. учащихся и более 10 тыс. детей дошкольного возраста (за всё время работы выставки – более 100 тыс. человек). В финансовом отношении Антропологическая выставка 1879 г. оказалась менее успешной, нежели Всероссийская этнографическая 1867 г. Научные общества в России 19 в. жили и развивались преимущественно финансовыми усилиями и безвозмездным трудом их членов. В ходе подготовки и проведения Антропологической выставки заслужить «доверие и высших лиц и людей капитальных» («Что за бес …») не удалось. Личные средства А. П. Богданова были исчерпаны, поскольку солидное наследство, полученное им, было вложено в те проекты и учреждения, в организации которых учёный принимал участие. Незадолго до открытия выставки в 1876 г. он включился в работу по спасению московского зоологического сада, положение которого в отсутствие государственной поддержки было плачевным.

После закрытия выставки её «собрание» было передано для специального антропологического музея при Московском университете. 3(15)ноября 1879 г. заседание Совета университета утвердило Д. Н. Анучина в должности хранителя антропологической коллекции. Научный успех выставки способствовал тому, что Совет Московского университета учредил кафедру антропологии при физико-математическом факультете (разрешение на учреждение кафедры было подписано министром народного просвещения 15(27) октября 1876 г. с содержанием доцента по этой кафедре на проценты с капитала К. Ф. фон Мекка). Кафедру в должности приват-доцента занял Д. Н. Анучин, приступивший в январе 1880 г. к чтению первого в России курса антропологии.