У́рри Джон, Джон Ричард Урри (John Richard Urry) (1.6.1946, Лондон – 18.3.2016, Ланкастер, графство Ланкашир), британский социолог, создатель теории мобильности.

Учился в Кембриджском университете, в 1972 г. получил степень PhD по политической социологии (тема диссертации: «Референтные группы и теория революции»). С 1970 г. и до конца жизни работал в Ланкастерском университете, где в 1985 г. получил учёное звание профессора. Заведовал кафедрой социологии, был деканом факультета социальных наук. Много лет возглавлял Центр исследования мобильностей, основал и руководил работой Института социального будущего в Ланкастере. За выдающиеся профессиональные успехи был избран членом Королевского общества изящных искусств Великобритании. Участвовал в создании Британской академии социальных наук. Был главным редактором книжной серии «International Library of Sociology» («Международная библиотека социологии»).

За годы работы в Ланкастерском университете Урри руководил научными проектами по самым различным темам, результаты которых нашли отражение в индивидуальных и коллективных трудах: по политической социологии и социальной теории – «Референтные группы и теория революции» («Reference Groups and the Theory of Revolution», 1973), «Анатомия капиталистических обществ» («The Anatomy of Capitalist Societies», 1981), по урбанистике, гендерным и региональным исследованиям – «Локальности, класс и гендер» («Localities, Class and Gender», 1985), «Реструктурация. Место, класс и гендер» («Restructuring. Place, Class and Gender», 1990), социально-экономической трансформации общества – «Капитал, труд и средний класс» («Capital, Labour and the Middle Classes», 1983), «Конец организованного капитализма» («The End of Organized Capitalism», 1987), «Экономика знаков и пространства» («Economies of Signs and Space», 1994), развитию туризма и отраслей потребления – «Туристический взгляд» («The Tourist Gaze», 1990), «Места потребления» («Consuming Places», 1995), «Туристическая мобильность» («Tourism Mobilities», 2004), проблемам окружающей среды – «Тела природы» («Bodies of Nature», 2001), «Изменение климата и общество» («Climate Change and Society», 2011), мобильности в разных её формах – «Автомобильности» («Automobilities», 2005), «Мобильные технологии города» («Mobile Technologies of the City», 2006), «Мобильности» («Mobilities», 2007; «Мобильные жизни» («Mobile Lives», 2010).

В работе Урри «Социология за пределами общества. Виды мобильности для XXI столетия» («Sociology Beyond Societies. Mobilities for the twenty-first century», 2000) социология рассматривается как «дисциплина, организованная вокруг сетей, мобильности и горизонтальной текучести» (Урри. Социология за пределами обществ. 2012. С. 13), причём сети характеризуют глобальность мира, который усложняется вместе с расширением форм и масштабов мобильности. Взаимосвязь роста числа мобильностей и сложности современной структуры общества обусловила необходимость конструирования новой парадигмы в социологии, которая учитывает сложность и динамизм современного социума и подрывает «социологию социального как общества» (Урри. Социология за пределами обществ. 2012).

Остановимся на работах, которые связаны с пересмотром понятия общества эпохи глобализации, анализом чрезмерной сложности его современной структуры и с конструированием новой парадигмы в социологии, которая учитывает эту сложность и динамизм современного социума. Урри разработал теорию сложности, послужившую основой новой парадигмы, в которой переосмыслены объект и предмет социологии: «Мной предлагается и даётся систематическая разработка того, что я называю новой парадигмой мобильностей, призванной преобразовать характер адекватного анализа в социальной науке» (Урри. Мобильности. 2012. С. 73). Вместо общества объектом социологии становятся разные виды физического и виртуального движения и перемещения. В обществе стираются прежние границы, наступает эпоха мобильности, или постсоциетальная эпоха.

Отдельные фрагменты новой парадигмы были разработаны во многих работах Дж. Урри. Специальное внимание теории сложности уделено в работе «Глобальная сложность» («Global Complexity», 2003) и его статье в журнале Theory, Culture and Society (Urry. 2005). Автор связывает сложность с глобализацией: «Глобализацию следует концептуализировать как серию адаптирующихся и совместно развивающихся глобальных систем, каждая из которых характеризуется непредсказуемостью, необратимостью и коэволюцией… Сложность показывает, как существуют порядок и беспорядок в этих различных глобальных системах. Глобальный порядок – это сложный мир, непредсказуемый и необратимый, беспорядочный, но не анархический» (Urry. 2005. P. 235).

По мнению Урри, весь мир пришёл в состояние постоянного движения и трансформации, вследствие чего «социальное как общество» превращается в «социальное как мобильность». Поэтому понятие социального уже не будет организующим в социологическом анализе. Для новой теории он предлагает новые понятия: «...я пытаюсь предложить теории, приложимые к социальной жизни, на основе метафор сети, потока и перемещения» (Урри. Мобильности. 2012. С. 39).

Базовым понятием в новой трактовке предмета социологии становится мобильность. Урри выступает с манифестом по перестройке социологии в современную «постсоциетальную» эпоху, в которой на место общества приходят глобальные сети и потоки. Он пишет: «Я собираюсь предложить манифест социологии, изучающей различные виды мобильности людей, объектов, образов, информации и отходов, а также сложные взаимосвязи между ними и социальные последствия этих разных типов мобильности» (Урри. Социология за пределами обществ. 2012. С. 9). Он акцентирует внимание на трактовке социальной структуры как конкретно-исторической констелляции социальных отношений и обеспечивающих их существование систем мобильности. Сетевая структура социальных связей и паттерны мобильностей, которые она приводит в движение, и есть предмет социологии Урри. Таким образом, новым предметом социологии должны стать потоки (людей, товаров, идей, информации) и их сложные пересечения и взаимосвязи, а не структуры и сообщества, как было раньше.

Практически синонимичным к понятию «потоки» выступает понятие «мобильности» (Урри. Социология за пределами обществ. 2012. С. 54–55): оба относятся к физическим и виртуальным перемещениям не только людей, но и объектов, образов, денег, отходов. Отсюда и название парадигмы – парадигма мобильностей. Новые виды мобильности становятся центральным элементом социологии: «...мобильности, пересекающие социетальные границы так, что само их проникновение образует неожиданные пространственно-временные паттерны, создают возможность новой большой повестки для социологии. Это повестка мобильности» (Урри. Социология за пределами обществ. 2012. С. 11).

Урри ставит двоякую задачу: во-первых, он хочет обосновать, что существуют многочисленные виды движения, которые ранее неверно рассматривались в социологии; во-вторых, он предпринимает попытку представить новую «парадигму, которая заключается в постдисциплинарном, продуктивном способе практиковать социальную науку» с акцентом на вопросах мобильности. Новая парадигма мобильностей – это «способ переделки социальных наук» (Урри. Мобильности. 2012. С. 91, 501).

Категория мобильности рассматривается в самых различных вариантах, имеющих непосредственную связь с повседневностью (географические передвижения, туризм, смена места проживания и гражданства, виртуальные путешествия во времени и др.). Мобильность становится проблемой исследования на стыке социологической теории и повседневных человеческих практик, что обусловило обращение социолога к географии, экономике, политической науке и современным технологиям. Большинство рассматриваемых Урри видов мобильности относятся к горизонтальной мобильности. Изучая пересекающиеся горизонтальные мобильности, социология становится «постдисциплинарной» наукой, привлекающей знания из разных дисциплин и организованной «вокруг сетей, мобильности и горизонтальной текучести» (Урри. Социология за пределами обществ. 2012. С. 13).

Новая парадигма социологии характеризуется посредством трёх «поворотов в социологии». Первый из них – поворот к мобильности, посредством которого обосновывается необходимость дополнения социологического знания знанием других наук (Урри. Мобильности. 2012. С. 72). Дж. Урри доказывает, что нужен синтез знаний в рамках новой парадигмы, потому что она призвана соответствовать качественно новой социальной реальности и предлагать новые инструменты и формы для её теоретического осмысления. Поворот к мобильности – это новый тип мышления, в центре которого находится процесс движения, описывающий разные перемещения (людей и объектов, идей и образов) в самых разных сферах и пространственно-временных координатах.

Урри считает, что новая социологическая парадигма должна изучать многообразные пересекающиеся горизонтальные мобильности, так как она способна на постдисциплинарную перестройку. Другие науки игнорируют роль мобильности, а социология способна разработать новую повестку для своих исследований: она может изучать мир сетей и потоков, в котором мобильности не ограничены территорией национальных государств.

Люди и объекты объединяются в сети, наличие которых позволяет людям накапливать сетевой капитал (по аналогии с формами капитала у П. Бурдье). Сетевой капитал включает реальные и потенциальные взаимодействия с людьми и вещами, которые пространственно удалены, но которые становятся доступны благодаря новым технологиям (мобильному телефону, автомобилю, айфону). Благодаря сетевому капиталу пересматриваются проблемы социальной структуры: люди должны постоянно поддерживать свой сетевой капитал через виртуальные и реальные встречи с другими людьми, чем и заполнена их социальная жизнь (Урри. Мобильности. 2012. С. 360).

Предмет исследования Урри – возникающая сетевая социальная структура, и её понимание связано с постоянной динамикой как самой этой структуры, так и материальных объектов, которые тоже находятся в движении. Новые и старые типы мобильностей проявляются как на микро-, так и на макроуровне.

Из 12 основных форм мобильностей, существующих в современном мире (Урри. Мобильности. 2012. С. 79), Дж. Урри выделяет пять взаимозависимых мобильностей, «которые организуют социальную жизнь на расстоянии и формируют (и ре-формируют) её контуры»: 1) телесные перемещения людей на работу и отдых, в процессе семейной жизни или миграции; 2) физические перемещения объектов между производителями, потребителями и продавцами; 3) воображаемые перемещения, совершаемые при помощи образов мест и людей, зафиксированных в информационных источниках; 4) виртуальные путешествия, преодолевающие огромные географические и социальные расстояния; 5) коммуникативные путешествия людей посредством обмена через СМС, письма, тексты, телефон, факс. (Урри. Мобильности. 2012. С. 135–136).

Современные технологии предлагают людям новые формы мобильности, изменяющие и насыщающие их социальную и эмоциональную жизнь, создающие новые выборы в семье, карьере, социальном статусе. В связи с происходящими переменами происходит смена базовых человеческих ценностей: среди них важное место занимает новая ценность мобильности, право на которую Дж. Урри называет неотъемлемым правом личности в глобальном сообществе.

Второй поворот – поворот к сложности (Urry. 2003. Р. 17) – связан с новым научным подходом к пониманию пространства и времени, с образованием глобальных сетей. «Глобальная сложность» мира обусловлена тем, что сегодня системы балансируют между хаосом и порядком и что события могут быть одновременно непредсказуемыми и неизбежными (Urry. 2003. Р. Х). Сложность требует переформулировать основные категории социологии и отвергнуть попытки упрощённого понимания современного мира. Быстрый рост роли информационных и коммуникативных технологий также радикально изменил и усложнил системы мобильностей: они развиваются вне контекста традиционной социальной стратификации. Новые сетевые мобильности, потоки перемещающихся знаний, идей, людей, денег, рисков уже не контролируются государством, так как мобильности развиваются вне границ национальных государств. Ряд мобильностей обладает свойством самоэкспансии и постоянного роста разнообразия (автомобильная система, система рисков).

Дж. Урри утверждает, что в XXI в. системы мобильности характеризуются новыми чертами, такими как: рост сложности, взаимозависимости между системами мобильности и их зависимости от компьютерного и программного обеспечения, а также высокий риск сбоев, происходящих без видимых причин. Исследование этих черт требует новых методов в рамках междисциплинарного подхода (наблюдение за движениями людей, ведение дневника, анализ блогов и СМС, участие в паттернах мобильности).

Третий поворот называется ресурсным (Urry. 2011. Р. 16). Он связан с тем, что в эпоху турбулентности, с одной стороны, люди не приспособились к постоянным сложностям и неопределённости жизни. С другой стороны, и социология как наука пока не смогла полностью перестроиться и переосмыслить предмет исследований, недооценила ограничения жизнедеятельности со стороны природной среды, нехватку ресурсов, особенно энергетических, борьба за которые может радикально менять общество и вести к катастрофам (Urry. 2011. Р. 5). Необходимы новые исследования, объединяющие общество с природой. Ресурсный поворот социологии – это развитие междисциплинарных исследований, предметом которых являются климатические изменения и – в более общем плане – мир объектов, технологий, машин и природных сред, ибо социальный и материальный миры неразрывны. Здесь прослеживается связь с акторно-сетевой теорией. Посредством объединения исследований социального и материального можно осмыслить ресурсные ограничения и предложить модели человеческого поведения, адекватные новым условиям.

Урри предвидел многочисленные научные и политические трудности на пути таких междисциплинарных исследований. Главной проблемой, сдерживающей развитие новой парадигмы, он считал не науку, а невероятную сложность и непредсказуемость современного мира (Урри. Социология за пределами обществ. 2012. Гл. 1).

Работы Урри оказали большое влияние на его учеников и коллег по Ланкастерскому университету, продолжающих развивать проблемы мобильности, мобильного образа жизни, поставтомобильного будущего.