Становле́ние (нем. das Werden), понятие объективной логики бытия Г. В. Ф. Гегеля, содержание которого представляет собой логический переход чистого бытия в чистое ничто и чистого ничто в чистое бытие.
Становление по сути является первой конкретной категорией науки логики, тогда как чистое бытие и чистое ничто – только абстракции. Его положению в начале науки логики соответствует и открытие её в самом начале истории философии, которая у Гегеля дублирует во времени ход логической конкретизации категорий. Честь опознания и первичного продумывания категории становления Гегель приписывает Гераклиту Эфесскому: «Глубокий мыслитель Гераклит выдвигал против… простой и односторонней абстракции более высокое, целокупное понятие становления и говорил: бытия нет точно так же, как нет ничто, или, выражая эту мысль иначе, все течет, т. е. все есть становление» (Гегель. 1970. С. 141). Эти размышления Гераклита имели настолько большое значение для истории философии, что Гегель был вынужден признаться: «…нет ни одного положения Гераклита, которого я не принял в свою "Логику”» (Гегель. 1932. С. 246).
Более определённо содержание категории становления в логике Гегеля можно увидеть из контекста, который задаётся понятиями (1) чистого бытия и (2) чистого ничто, в снятом виде составляющих моменты становления. Чистое бытие – это неопределённое непосредственное. Оно является абстрактным началом, лишённым каких бы то ни было определений, которые можно было бы в нём помыслить. Оно равно лишь самому себе, но также не неравно в отношении иного, не содержит никакого различия ни внутри себя, ни по отношению ко внешнему. В нём ничего нельзя ни созерцать, ни помыслить, оно и есть пустое мышление. На основании этого Гегель приходит к выводу, что «бытие, неопределенное непосредственное, есть на деле ничто и не более и не менее, как ничто» (Гегель. 1970. С. 140). Чистое ничто он описывает как «простое равенство с самим собой», «совершенную пустоту», «отсутствие определений и содержания», «неразличенность в самом себе» (ср. Гегель. 1970. С. 140). Исходя из полного отсутствия каких бы то ни было различий, а стало быть содержания, которое можно было бы помыслить, как в чистом бытии, так и в чистом ничто, Гегель выдвигает тезис об их тождестве: «Чистое бытие и чистое ничто есть, следовательно, одно и то же» (Гегель. 1970. С. 140). Но вместе с тем бытие и ничто абсолютно различны: ведь даже на уровне созерцания ясно, что «быть» и «не быть» – это не одно и то же, но скорее, нечто взаимоисключающее. Однако для различия бытия и ничто трудно привести какое-то логически достаточное основание, ведь и то, и другое лишены любых определённостей. Такое различие является невысказываемым (das Unsagbare).
Взятые сами по себе ни чистое бытие, ни чистое ничто не составляют истины. Истина в данном случае – в их единстве, в котором бытие не переходит, а всегда уже перешло в ничто, а ничто не переходит, а всегда уже перешло в бытие. При этом, поскольку каждое из них абсолютно отлично от другого, оно исчезает в своей противоположности. Это движение непосредственного исчезновения чистого бытия в чистом ничто и чистого ничто в чистом бытии и есть «движение, в котором они оба различны, но благодаря такому различию, которое столь же непосредственно растворилось» (Гегель. 1970. С. 141), а именно – становление: «Становление состоит в следующем движении: чистое бытие непосредственно и просто; оно поэтому в такой же мере есть чистое ничто; различие между ними есть, но в такой же мере снимает себя и не есть. Результат, следовательно, утверждает также и различие между бытием и ничто, но как такое различие, которое только предполагается» (Гегель. 1970. С. 151). Становление есть не единство, которое абстрагировали бы от бытия и ничто, а такое их определённое единство, в котором есть и бытие, и ничто. Вместе с тем, поскольку и то, и другое не может быть отделено от своего иного, их – в изолированном виде – нет. Бытие и ничто, «следовательно, суть в этом единстве, но как исчезающие, лишь как снятые» (Гегель. 1970. С. 166). В качестве снятых чистое бытие и чистое ничто выступают только моментами становления, которые могут быть в нём различены, но уже не обладают самостоятельной значимостью. Поскольку они взяты в такой их различимости, каждый из них составляет единство со своим иным. Таким образом, становление включает в себя два единства, каждое из которых является единством бытия и ничто. Во-первых, это единство непосредственного бытия и этого же бытия, взятого как соотношение с ничто; а во-вторых, это единство непосредственного ничто и этого же ничто, взятого как соотношение с бытием. Тем самым задаётся более конкретное определение моментов становления.
К ним относятся: 1) возникновение (Entstehen – переход ничто в бытие); 2) прехождение (Vergehen – переход бытия в ничто). Оба они, подчёркивает Гегель, являются одним и тем же становлением. Даже как разнонаправленные, они проникают друг в друга, более того, они друг друга «парализуют». Они при этом не снимают друг друга, но каждый из них снимает себя в себе самом, будучи в себе противоположностью для себя самого.
В становлении за счёт такого снятия возникновение и прехождение приходят в равновесие, а само становление – в спокойное единство (ruhige Einheit). Дело в том, что оно имеет место только благодаря различию бытия и ничто, но в становлении оно исчезает. Поэтому исчезание бытия и ничто как различных в становлении оказывается исчезанием самого становления, а поскольку становление само есть исчезание (бытия и ничто), такое исчезание становится исчезанием исчезания. Стало быть, «становление есть неустойчивое беспокойство, которое оседает, переходя в некоторый спокойный результат» (Гегель. 1970. С. 167). Гегель описывает это и по-другому, так, что становление предстаёт как исчезание бытия в ничто, а ничто – как исчезание в бытии, но также и как исчезание бытия и ничто вообще. Вместе с тем становление основывается на различии бытия и ничто, т. е. на том, исчезновением чего и является становление. Оно явно содержит в себе внутреннее противоречие и разрушает само себя. В силу этого становление как таковое само снимается и разрешается в «ставшее спокойной простотой единство бытия и ничто» (Гегель. 1970. С. 167). Такая простота есть бытие, но не бытие для себя, а в качестве определения целого. Это спокойное простое единство Гегель именует наличным бытием (Dasein), в которое и входит теперь становление, соответственно его моменты, в снятом виде. Наличное бытие обнаруживает себя как переход в единство бытия и ничто, которое дано как сущее.
Учение Гегеля о становлении представляет собой значительный интерес уже как попытка ввести становление в сферу эйдетического. Предложенное Гегелем решение создало условия для диалектической критики эссенциализма и этернализма в метафизике. С другой стороны, не в последнюю очередь гегелевский акцент на категории становления открыл путь для установления конъюнкции бытия и становления, которое осуществляется – в расхождении с Гегелем – уже вне логической и эйдетической сфер. Логической трактовке становления у Гегеля противопоставлял категорию движения как центральную категорию всей философии Ф. А. Тренделенбург. Категория становления обладает заметным значением для такого извода гегельянства, как марксизм, хотя представители этого течения подвергают критике гегелевскую трактовку становления как идеалистическую, чаще используя категорию движения, в котором они видят фундаментальное свойство материи.