Сове́тско-герма́нский догово́р о дру́жбе и грани́це 1939, соглашение, урегулировавшее вопросы, возникшие в результате распада Польского государства в ходе германо-польской войны 1939 г. Подписан 28 сентября 1939 г. в Москве председателем Совета народных комиссаров, народным комиссаром иностранных дел СССР В. М. Молотовым и министром иностранных дел Германии И. фон Риббентропом. Вступил в силу с момента подписания. Ратифицирован обеими сторонами 19 октября 1939 г., обмен ратификационными грамотами состоялся 14 декабря 1939 г. в Берлине.

Предыстория заключения договора

1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу, а 3 сентября Великобритания и Франция объявили войну Германии, однако не оказали своему польскому союзнику никакой реальной помощи. В результате вермахт к середине сентября 1939 г. в основном разгромил польские войска. Одновременно Германия неоднократно предлагала СССР ввести войска в восточные районы Польши. Однако советская сторона не спешила соглашаться на это германское предложение. В ходе этих советско-германских контактов германское руководство подтвердило нерушимость разграничения сфер интересов сторон на территории Польши согласно секретному дополнительному протоколу от 23 августа 1939 г. Учитывая ситуацию на германо-польском фронте, угрозу оккупации вермахтом всей территории Польши, пассивную позицию Великобритании и Франции и призывы Германии о вводе войск, советское руководство 17 сентября 1939 г. ввело войска Красной Армии на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины, входивших тогда в состав Польши.

Получив в 2:00 17 сентября сообщение о переходе Красной Армией польской границы, германское командование в 7:00 отдало приказ войскам «остановиться на линии Сколе – Львов – Владимир-Волынский – Брест – Белосток» (цит. по: Мельтюхов. 2017. С. 374). В 0:30 18 сентября Главное командование сухопутных войск вермахта издало приказ, согласно которому войскам запрещалось переходить временную демаркационную линию Сколе – Стрый – восточная окраина Львова – Каменка Струмилова – река Западный Буг до Бреста – восточная окраина Бреста – восточная окраина Белостока – Граево, а находившиеся восточнее подразделения следовало отвести назад. Командования групп армий «Север» и «Юг» предупреждались, что вскоре войскам придётся организовать отход на постоянную демаркационную линию и освободить оккупированные территории.

Сразу же после вступления Красной Армии в Польшу в Москве начался новый тур советско-германских дипломатических контактов. В ночь на 18 сентября в беседе с германским послом Ф.-В. фон дер Шуленбургом И. В. Сталин неожиданно заявил, что «у советской стороны есть определённые сомнения относительно того, будет ли германское верховное командование в соответствующее время соблюдать московские соглашения и вернётся ли на согласованную линию (Писса – Нарев – Висла – Сан)». Шуленбург ответил, что «Германия, конечно же, полна решимости точно выполнять московские соглашения». На это Сталин заявил, что «он не сомневается в лояльности германского правительства, его сомнение относится к известному факту, что все военные неохотно оставляют захваченные территории». Германские дипломаты категорически отвергли его опасения и заявили, что вермахт подчиняется распоряжениям фюрера и все соглашения с Москвой будут неукоснительно соблюдаться (Akten. 1961. S. 72).

17–18 сентября было согласовано, а 20 сентября опубликовано советско-германское коммюнике: «Во избежание всякого рода необоснованных слухов насчёт задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключённого между Германией и СССР. Задача этих войск, наоборот, состоит в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования» (Документы внешней политики СССР. 1992. С. 98; Москва – Берлин. 2011. С. 291).

В 19:00 19 сентября председатель СНК и нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов вызвал Шуленбурга и заявил ему, что «начальник оперативного отдела вермахта Варлимонт показал вчера исполняющему обязанности советского военного атташе в Берлине карту, на которой нанесена будущая "граница рейха". Она проходит вдоль Вислы, идёт через Варшаву, но дальше нанесена так, что Львов остаётся на немецкой стороне. Это противоречит московским соглашениям и вызывает удивление советского правительства». Шуленбург ответил, что произошло недоразумение, поскольку на карте, видимо, была показана временная демаркационная линия. Тем не менее он запросил в Берлине инструкции (Akten. 1961. S. 81–82). Позднее в тот же день Молотов заявил Шуленбургу, что если раньше советское правительство предполагало сохранить существование остатков Польши, то теперь оно готово разделить Польшу по линии 4 рек и желает немедленно начать переговоры по этому вопросу в Москве.

20 сентября А. Гитлер установил «окончательную демаркационную линию», на которую должны были отойти германские войска: Ужокский перевал – Хыров – Перемышль – река Сан – река Висла – река Нарев – река Писса – граница рейха (Мельтюхов. 2017. С. 377). В тот же день в 18:30 Молотов заявил Шуленбургу, что советское правительство не может одобрить эту линию от Перемышля до Ужокского перевала, а настаивает на линии по верховьям реки Сан, т. к. это украинская территория. В обмен на неё советское правительство «готово уступить Сувалки и окрестности с железной дорогой, но не Августов». Германская сторона согласилась на передачу ей Сувалок в обмен на территорию вдоль верховьев реки Сан, но попыталась получить также и Августов с окрестными лесами (Akten. 1961. S. 85, 88, 95; Москва – Берлин. 2011. С. 294).

Германское и советское военные командования поддерживали контакты через военных атташе. 20 сентября был урегулирован вопрос о столкновении частей вермахта и Красной Армии около Львова. 20–21 сентября в Москве прошли переговоры военных представителей сторон и был подписан протокол, согласно которому устанавливались сроки отвода частей вермахта и выхода частей Красной Армии на демаркационную линию по рекам Писса, Нарев, Висла и Сан. Одновременно 20–22 сентября было согласовано, а 23 сентября опубликовано советско-германское коммюнике: «Германское правительство и правительство СССР установили демаркационную линию между германской и советской армиями, которая проходит по реке Писса до её впадения в реку Нарев, далее по реке Нарев до её впадения в реку Буг, далее по реке Буг до её впадения в реку Висла, далее по реке Висла до впадения в неё реки Сан и дальше по реке Сан до её истоков» (Документы внешней политики СССР. 1992. С. 121; Москва – Берлин. 2011. С. 293).

23 сентября министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп сообщил в Москву о готовности прибыть на переговоры и запросил удобное для этого время. Советское правительство предложило встретиться 27–28 сентября. Учитывая настроения правящих кругов Великобритании и Франции относительно «линии Кёрзона», 25 сентября в 20:00 германской стороне было предложено обсудить на будущих переговорах передачу Литвы в советскую сферу интересов в обмен на территорию части Варшавского и Люблинского воеводств в междуречье Вислы и Западного Буга.

Риббентроп прибыл в Москву 27 сентября в 18 ч. 1-я его беседа со Сталиным и Молотовым проходила с 22:00 до 1:00 в присутствии Шуленбурга и советского полномочного представителя в Берлине А. А. Шкварцева. В ходе переговоров по вопросу окончательного начертания границы на территории Польши Риббентроп, ссылаясь на то, что Польша была «полностью разгромлена немецкими вооружёнными силами» и Германии «не хватает в первую очередь леса и нефти», выразил надежду, что «Советское правительство сделает уступки в районе нефтерождений на юге в верхнем течении реки Сан. Того же самого ожидало бы и немецкое правительство у Августова и Белостока, т. к. там находятся обширные леса, очень важные для нашего хозяйства. Ясное решение этих вопросов было бы очень полезно для дальнейшего развития германо-советских отношений». Кроме того, Риббентроп подтвердил, что Германия, как и прежде, готова «осуществить точное разграничение» территории Польши.

Со своей стороны Сталин, сославшись на опасность разделения польского народа, что в будущем могло породить волнения и создать угрозу обоим государствам, предложил оставить территорию с преимущественно польским населением в руках Германии. Относительно германских пожеланий об изменении линии государственных интересов на юге, Сталин заявил, что «в этом отношении какие-либо встречные шаги со стороны Советского правительства исключены. Эта территория уже обещана украинцам... Сталин сказал: "Моя рука никогда не шевельнётся потребовать от украинцев такую жертву"». Однако в качестве компенсации Германии были предложены поставки до 500 тыс. тонн нефти в обмен на поставки угля и стальных труб. Относительно уступок на севере Сталин заявил, что «Советское правительство готово передать Германии выступ между Восточной Пруссией и Литвой с городом Сувалки до линии непосредственно севернее Августова, но не более того». Тем самым Германия получит северную часть Августовских лесов. В итоге территориальный вопрос свёлся к 2 вариантам. Согласно 1-му, всё оставалось, как было решено 23 августа. Согласно 2-му, Германия уступала в советскую сферу интересов Литву и получала за это территорию между реками Висла и Западный Буг, а также Сувалки без Августова (Фляйшхауэр. 1991. С. 129–133; Документы внешней политики СССР. 1992. С. 608–611).

Докладывая в Берлин о результатах переговоров, Риббентроп, оценив варианты решения территориального вопроса, отмечал, что не может определить, какой из них более выгоден Германии. По его словам, выгода 1-го варианта состояла в том, что, «имея в руках Литву, мы расширим на северо-востоке немецкую колонизационную зону». Недостаток этого варианта заключался в том, что раздел польского населения потенциально мог вызвать напряжённость в отношениях между Германией и СССР. 2-й вариант был выгоден тем, что присоединение всего польского населения исключало политические интриги для нарушения германо-советских отношений и давало возможность решить национально-политическую проблему по усмотрению Германии. Против этого можно было возразить, что таким образом Советский Союз освобождается от международной польской проблемы. Риббентроп просил Гитлера до 12:00 германского времени 28 сентября сообщить ему о предпочтительном варианте, иначе он будет вынужден решать сам (Akten. 1961. S. 123–125).

Заключение и содержание договора и дополнительных протоколов

На следующий день с 15:00 до 17:40 в Кремле проходила 2-я беседа, в ходе которой выяснилось, что Гитлер в целом одобрил 2-й вариант решения территориального вопроса. После этого началось обсуждение линии проведения границы. Сталин «согласился с соответствующим перенесением границы на юг» в Августовском лесу. Советская сторона отказалась от территории в междуречье Нарева и Западного Буга восточнее линии Остров – Остроленка, а германская чуть передвинула границу на север в районе Равы-Русской и Любачува. Долгая дискуссия вокруг Перемышля не привела к каким-либо результатам, и город остался разделённым на две части по реке Сан (Фляйшхауэр. 1991. С. 134–138; Документы внешней политики СССР. 1992. С. 611–612). В ходе последнего раунда переговоров с 1:00 до 5:00 29 сентября был подготовлен и подписан Договор о дружбе и границе между СССР и Германией.

Оба правительства декларировали, что «после распада бывшего Польского государства рассматривают исключительно как свою задачу восстановить мир и порядок на этой территории и обеспечить народам, живущим там, мирное существование, соответствующее их национальным особенностям». Была установлена граница «между обоюдными государственными интересами на территории бывшего Польского государства» (ст. 1), которая признавалась окончательной, и отвергалось вмешательство третьих держав в это решение (ст. 2). «Необходимое государственное переустройство на территории западнее» установленной линии «производит Германское Правительство, на территории восточнее этой линии – Правительство СССР» (ст. 3). Обе стороны рассматривали это переустройство как «надёжный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами» (ст. 4) (Akten. 1961. S. 127–128; Документы внешней политики СССР. 1992 С. 134–135). Таким образом, Советский Союз получил контроль над территорией в 196 тыс. км² (50,4 % территории Польши) с населением около 13 млн человек. Фактически Советский Союз сумел установить такое разграничение, которое во многом совпадало с «линией Кёрзона», предложенной ещё в 1919–1920 г. странами Антанты в качестве восточной границы Польши.

Кроме договора были подписаны и другие документы: конфиденциальный протокол о переселении немцев, проживавших в сфере советских интересов, в Германию, а украинцев и белорусов, проживавших в сфере германских интересов, в СССР; а также 2 секретных дополнительных протокола. В одном из них стороны брали на себя обязательства не допускать «никакой польской агитации» и сотрудничать в деле её пресечения. В соответствии с другим протоколом, Литва отходила в сферу интересов СССР в обмен на Люблинское и часть Варшавского воеводства, передававшихся Германии. После принятия советским правительством мер по обеспечению своих интересов в Литве часть литовской территории на юго-западе страны должна была отойти к Германии (Akten. 1961. S. 128–129; Документы внешней политики СССР. 1992. С. 135–136; Мельтюхов. 2014. С. 68).

Территориальные разграничения в Восточной Европе по решениям во 2-й половине сентября 1939 г.Территориальные разграничения в Восточной Европе по решениям во 2-й половине сентября 1939 г.29 сентября было опубликовано совместное заявление обоих правительств: «После того как Германское Правительство и Правительство СССР подписанным сегодня договором окончательно урегулировали вопросы, возникшие в результате распада Польского государства, и тем самым создали прочный фундамент для длительного мира в Восточной Европе, они в обоюдном согласии выражают мнение, что ликвидация настоящей войны между Германией с одной стороны и Англией и Францией с другой стороны отвечала бы интересам всех народов. Поэтому оба Правительства направят свои общие усилия, в случае нужды в согласии с другими дружественными державами, чтобы возможно скорее достигнуть этой цели. Если, однако, эти усилия обоих Правительств останутся безуспешными, то таким образом будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны, причём в случае продолжения войны Правительства Германии и СССР будут консультироваться друг с другом о необходимых мерах» (Akten. 1961. S. 129–130; Документы внешней политики СССР. 1992. С. 136–137). Германское руководство стремилось этим заявлением продемонстрировать советско-германскую «дружбу», оказать давление на Великобританию и Францию и принудить их прекратить войну, хотя было ясно, что консультации никого ни к чему не обязывают. Кроме того, Риббентроп и Молотов обменялись письмами по экономическим вопросам. 29 сентября в 12:40 Риббентроп вылетел в Берлин.

2 октября между военными представителями сторон состоялись новые переговоры, в результате которых был подписан протокол об отводе частей Красной Армии на восток. 4 октября в Москве был подписан протокол с описанием линии «границы между обоюдными государственными интересами на территории бывшего Польского государства» от реки Игорка до Ужокского перевала (Документы внешней политики СССР. 1992. С. 154–157). 5–12 октября советские войска были отведены за линию новой границы.

Отношение Великобритании и Франции к событиям 2-й половины сентября 1939 г. в Восточной Европе определялось их нежеланием подтолкнуть СССР к дальнейшему сближению с Германией. Поэтому западные союзники с удовлетворением восприняли советское заявление о нейтралитете в европейской войне, но попытались уточнить намерения СССР. 23 сентября Великобритания запросила СССР: «Как Советское правительство себе мыслит будущее Польши? В частности, является ли существующая демаркационная линия временной военной мерой или же имеет более постоянное значение?» (Документы внешней политики СССР. 1992. С. 124–125). 27 сентября, в день, когда в Москву вновь прибыл Риббентроп, британскому руководству было сообщено, что, по мнению советского руководства, «нынешняя демаркационная линия не представляет, конечно, государственной границы между Германией и СССР. Судьба будущей Польши зависит от многих факторов и противоположных сил, учесть которые в настоящее время нет пока возможности» (Документы внешней политики СССР. 1992. С. 130). Это позволило показать Великобритании и Франции, что Советский Союз не претендует на национальные польские территории, а его действия носят потенциально антигерманский характер.

В целом Великобритания приняла советскую позицию. 17 и 27 октября до сведения советского руководства было доведено, что британское правительство не ставит вопрос о возврате Польше Западной Украины и Западной Белоруссии. Вообще, на Западе многие считали, что Советский Союз не участвовал в разделе Польши, т. к. западные районы Украины и Белоруссии не являлись польскими территориями, и проблема восстановления Польши была связана только с Германией. Соответственно, Великобритания и Франция посоветовали польскому правительству в эмиграции не объявлять войну СССР. Таким образом, советскому руководству удалось добиться того, что британское и французское руководства рассматривали действия СССР как меньшее зло по сравнению с германской оккупацией всей польской территории. Это вынужденное признание прозвучало 1 октября 1939 г. в радиовыступлении первого лорда адмиралтейства Великобритании У. Черчилля, заявившего, в частности, что «для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть» (цит. по: Мельтюхов. 2017. С. 496).

Договор утратил силу в связи с нападением Германии на СССР 22 июня 1941 г.