Нормативи́стская тео́рия пра́ва, теоретическое направление в юридической науке, включающее научные теории, осмысляющие сущность права на основе динамики нормативного правопорядка. Нормативистскую теорию права с точки зрения предмета и методологии необходимо отличать от нормативного подхода к праву и концепций юридического позитивизма.

Родоначальник нормативистской теории права – австрийский учёный-правовед Г. Кельзен, создатель «чистого учения о праве». Идеи и принципы нормативизма лежали в основе правовых теорий правоведов А. Меркля и А. Фердросса, а также оказали влияние на аналитическую юриспруденцию 2-й половины 20 в. (Дидикин. История и методология ... С. 30–32).

«Чистое учение о праве» Кельзена основывается на идеях марбургской философской школы неокантианства, восприятие которых происходило на ранних этапах его творчества (Дидикин. Логика «чистого познания» … 2020. С. 103). В своих работах Кельзен утверждает, что «с погружением в кантианскую философию марбургского направления, которая была нацелена на высшую степень чистоты методов, мой взгляд все чётче ухватывал многочисленные весьма сомнительные и туманные положения, которые впитывала в себя теория права через осознанные или неосознанные тенденции авторов» (Цит. по Кельзен. Чистое учение о праве ... 2015. С. 20). Нормативизм Кельзена является примером построения гипотетико-дедуктивной модели объяснения, в рамках которой решаются онтологические и эпистемологические вопросы познания правовой реальности. Кельзен стремится преодолеть дуализм ключевых правовых понятий «бытие» и «долженствование», которые в процессе научного анализа то сливаются воедино в юридически значимых действиях, то находятся в разных сферах «правового бытия», что ещё больше подчёркивает несводимость теоретического и эмпирического уровней «чистой теории права» (Дидикин. 2016. С. 46).

Кельзен синтезирует идеи неокантианства марбургской школы о «логике чистого познания» как способе воспроизводства в мышлении изучаемых объектов. Для его теории характерны дуализм «должного» и «сущего», применение «чистого» юридического метода, свободного от политико-идеологических и аксиологических влияний, а также принцип единства правовой теории за счёт признания нормативного единства существующего правопорядка. Государство по своей правовой природе олицетворяет правопорядок, а иерархия правовых норм в правовой системе получает легитимное признание благодаря «основной норме» в международном праве (Дидикин. 2010. С. 153).

В теоретических взглядах Кельзена содержатся важные методологические предпосылки, позволяющие выстраивать логическую иерархию правовых норм в единую систему. Одна из предпосылок состоит в том, что в теории права неприменимы в полной мере принципы поиска причинно-следственных связей в силу специфической логики юридического объяснения: «Очевидно, что наука о праве не имеет в целом такой цели как причинное объяснение феномена, то есть предложения для описания правовой наукой её объекта основываются на принципе вменения, а не принципе причинности» (Кельзен. Причинность и вменение. 2015. С. 273). Отсюда следует, что объектом юриспруденции как науки является система правовых норм, которые в процессе их применения выступают основанием для признания правомерности конкретных действий. Тем самым научные выводы должны соответствовать принципу объективности познания, который Кельзен осмысляет традиционным образом, как соответствие реальности: «Научные утверждения – это суждения о реальности; по своей сущности они объективны и независимы от желаний и страхов оценивающего субъекта, поскольку могут быть подтверждены опытом. Они истинны или ложны» (Кельзен. 2020. С. 184).

Такое рассуждение позволяет рассматривать объект юридической науки в качестве единого комплекса позитивных правовых норм, которые создаются действиями индивидов, в юридическом смысле являются актами правотворчества, а также гипотетических правовых норм как критериев оценки поведения индивида (Дидикин. 2021. С. 37–38).

«Чистота» правовых понятий и юридического метода обеспечивается, по мнению Кельзена, тем, что право принадлежит сфере «должного», а значит, правовое мышление имеет дело лишь с долженствованием, выраженным в содержании правовой нормы. В этом смысле правовое значение поведения как объективный смысл действий отличает их от природных явлений, подчинённых закону причинности. Поскольку норма представляет собой объективное значение поведения, а не эмпирический факт, она характеризует объективное содержание представлений, но не само представление и не результат представлений. Соответственно, результат нормативного толкования – суждения, наделяющие правовым значением акты поведения (Дидикин. 2010. С. 153–154).

Правовой акт выражается через жесты, символы, устную речь, письменные документы. А долженствование ему придаёт смысл. И потому связующим звеном между нормой (долженствованием) и бытием (актом воли) является «действие». Кельзен вкладывает в понятие «бытия» гегелевскую идею о бытии права как наличном акте свободной воли. Формы правового бытия образуют «действующие» правовые нормы, а содержание правового бытия составляет поведение субъектов (действие, бездействие), которых нормы права наделяют правовым статусом и приписывают юридические свойства их действиям (Дидикин. 2021. С. 39).

Гносеологический и правовой аспекты нормативистской теории Кельзена составляет концепция логической иерархии (ступеней) норм в правовой системе. При этом нормативное единство правопорядка достигается на основе субординации правовых норм.

Государство не принадлежит эмпирической реальности, а соответствует определённому правопорядку, персонифицируя его. То есть помимо субординации нормативное единство правопорядка обеспечивается предположением о существовании «основной нормы». Здесь используется гипотетико-дедуктивный метод, поскольку «основная норма» априорна, но имеет прообраз в социальной сфере в виде реально действующих правовых норм (Дидикин. 2021. С. 41).

«Основная норма» – это допущение, обосновывающее «объективную действительность нормы, которая к чему-то обязывает» (Кельзен. 1999. С. 155). Основная норма – вершина и основа динамики правопорядка, а её теоретико-познавательная функция превращает её в философскую категорию. «Основная норма» постулируется правовым мышлением, т. е. в правовой системе взаимосвязь общих и индивидуальных правовых норм обеспечивается соответствием основной норме как гипотетической конструкции (например, сущность Конституции выражена в идеях американских просветителей, а не в позитивных правовых принципах самой Конституции): «она не действует как позитивно-правовая норма, а предпосылается как условие любого нормотворчества» (Кельзен. Чистое учение о праве … 2015. С. 167).

Кельзен рассматривает представление о естественном правопорядке, в котором нормы «естественного права» логически восходят к единому принципу и нижестоящие нормы дедуцируются из вышестоящих. В то же время в позитивном правопорядке содержание нижестоящих норм не заложено в содержании «основной нормы» и любая социальная норма может стать правовой, если введена с соблюдением процедур (Дидикин. 2021. С. 44–45). Таким образом, для нормативистской теории права характерен особый тип правопонимания – воспроизведение правом самого себя от общих норм к «индивидуальным нормам» в правоприменении (судебные решения).