Марр Никола́й Я́ковлевич [4(16).6.1864, по другим данным, 25.12.1864 (6.1.1865), Кутаис, Кутаисская губерния, Российская империя, ныне Кутаиси, Грузия – 20.12.1934, Ленинград, ныне Санкт-Петербург], российский филолог, археолог, языковед, действительный статский советник (1914), академик Петербургской АН (с 1917 РАН, с 1925 АН СССР; 1912), заслуженный деятель науки СССР (1933). Потомственный дворянин (с 1914).

Родился в семье выходца из Шотландии Джейкоба (Джеймса) Патрика Монтегю (Якова Патрикиевича) Марра (1793–1874), который занимался на Кавказе разведением чая, хлопка и др., основал в Кутаиси ботанический сад и сельскохозяйственную школу (ферму); мать – гурийка Агафья Магулария. Окончил факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета (1888; занимался одновременно на всех ближневосточных отделениях факультета), оставлен в университете для подготовки к профессорскому званию. В 1891–1919 гг. работал на факультете восточных языков: сотрудник кафедры армянской и грузинской словесности (в 1900–1902 исполнял должность экстраординарного профессора, в 1902–1915 ординарный профессор, затем заслуженный профессор), в 1911–1919 гг. декан. Магистр (1899), доктор (1901) армянской словесности. В 1909–1912 гг. адъюнкт Петербургской АН по литературе и истории азиатских народов. Член Археографической комиссии (с 1918). В 1919–1920 гг. и 1921–1922 гг. декан факультета общественных наук Петроградского университета. Один из организаторов и глава 2 крупных научно-исследовательских центров Петрограда (Ленинграда): Российской академии истории материальной культуры, в 1926 г. реорганизованной в Государственную академию истории материальной культуры [председатель в 1919–1920, 1923 (по другим данным, 1922) – 1934] и Института яфетидологических изысканий (позднее Яфетический институт, Институт языка и мышления; директор в 1921–1934)]. В 1920–1929 гг. директор Центрального института живых восточных языков [позднее Петроградский (Ленинградский) институт живых восточных языков, Ленинградский восточный институт имени А. С. Енукидзе]. В 1925–1933 гг. директор Института народов советского Востока при ЦИК СССР. В 1924–1930 гг. возглавлял Публичную библиотеку (Ленинград; ныне Российская государственная библиотека). Основатель Академии абхазского языка и литературы (1925; ныне Абхазский институт гуманитарных исследований имени Д. И. Гулиа). С 1928 г. член совета Института буддийской культуры. Член Коммунистической академии (с 1928). Заведующий Кавказским кабинетом Института востоковедения (с 1930). Председатель Комитета по изучению языков и этнических культур народов Востока (с апреля 1926), Комиссии по изучению племенного состава населения СССР (с 1929), Российского палестинского общества при АН СССР (1929–1934), бюро по организации Музея истории религии (с 1931) и Закавказского филиала АН (с 1932). С 1930 г. вице-президент АН СССР. С 1930 г. член ВКП(б) (был единственным вступившим в партию дореволюционным академиком). С 1931 г. член ВЦИК. Марр оказал большое влияние на научные взгляды И. А. Орбели, И. А. Джавахишвили, А. Г. Шанидзе, В. И. Абаева, И. И. Мещанинова.

Марр начал свою деятельность как филолог-кавказовед, во время экспедиций на Кавказ, Афон и Синайский п-ов открыл ряд ценных древнегрузинских и древнеармянских памятников. Как археолог вёл раскопки в Армении, важны открытия его экспедиций в Ани (1892–1893, 1904–1916) и Двине (1899); один из первооткрывателей вишапов. В конце 1890 – начале 1900-х гг. в числе руководителей российских экспедиций на Афоне и в Палестине. Среди работ Марра по кавказским языкам выделяется грамматика лазского языка (1910). Его грамматики древнеармянского (1903) и древнегрузинского (1925) языков содержат ценный материал и интересные наблюдения, но не всегда достоверны и включают произвольные трактовки.

Уже в ранних работах, в которых Марр ещё признавал постулаты исторического языкознания, проявились априорность, подгонка фактов под заранее заданные результаты, стремление во что бы то ни стало доказать уже опровергнутые наукой положения, например родство грузинского и армянского языков. Ещё до Октябрьской революции 1917 г. Марр выдвинул гипотезу о существовании обширной яфетической семьи языков, к которой отнёс грузинский, «простонародный» армянский («скрестившийся» с индоевропейским «княжеским»), баскский языки, а также ряд языков древнего Средиземноморья, часто известных лишь по названиям или по небольшому количеству слов. Более отдалённое родство Марр пытался установить между яфетическими и семитскими языками. Эти гипотезы, ещё находившиеся в пределах науки, но не подтверждаемые материалом, он не сумел доказать, однако всё более расширял границы яфетических языков. Марр предлагал глобальные построения на основе ограниченного числа примеров, имеющих звуковые сходства, часто случайные. Так, на основе сходства грузинского показателя мн. ч. -eb- и элемента -eb-, произвольно выделенного из состава лат. plebs ‘плебеи’, он декларировал яфетическое происхождение языка плебеев и образование латинского языка из его скрещения с индоевропейским языком патрициев.

Окончательный разрыв Марра с научным языкознанием произошёл в 1923 г., когда он провозгласил «новое учение о языке», отвергавшее родство языков, языковые семьи и другие постулаты исторического языкознания, предлагая вместо этого иную картину развития языков от 4 первоначальных «диффузных выкриков», следы которых якобы сохраняются в современных языках, до будущего единого языка человечества. Это учение было одной из попыток выхода из кризиса языкознания 19 в., не способного решить многие проблемы. Оно привлекало широкой постановкой задач, глобальностью построений, большую роль в его распространении сыграла яркая личность Марра. Особенно популярным это учение было у специалистов по смежным с языкознанием дисциплинам (историков древности, археологов, этнологов), которые видели в построениях Марра средство разобраться в своей проблематике, но не могли оценить их суть. В условиях, сложившихся в СССР в 1920-х гг., учение Марра привлекало и стремлением создать «новую науку», основанную на «новом мышлении» (выражение Марра), резкой враждебностью по отношению к «буржуазной науке», призывом изучать языки «угнетённых народов». Марр, во многом из стремления к господству в науке, с конца 1920-х гг. говорил о своём «марксизме» (хотя ряд положений Марра не соответствовал идеям его основоположников, особенно Ф. Энгельса) и приверженности «пролетарской идеологии», а ряд своих положений приспосабливал к конъюнктуре, например, связывая будущий единый язык человечества с коммунистическим обществом.

Идеи Марра в 1920-е гг. были популярны, особенно среди молодёжи, но с 1928–1929 гг. начали распространяться и административным путём при поддержке ряда деятелей партии (Н. И. Бухарина, А. В. Луначарского, М. Н. Покровского). «Новое учение» было объявлено «марксизмом в языкознании» и стало официальной догмой; учёные, его не принимавшие, подвергались проработкам и нередко теряли возможность работать. Однако после смерти Марра, продолжавшего считаться «великим учёным», его последователи (И. И. Мещанинов и др.) пошли на компромисс с традиционным языкознанием и отказались от наиболее крайних идей. После того как в 1950 г. И. В. Сталин выступил против идей Марра [Правда. 1950. 20 июня (№ 171). С. 4], они были полностью отвергнуты; его труды продолжают использоваться лишь в области кавказоведения.

Член Русского археологического общества (с 1889), Московского археологического общества (с 1895), Русского географического общества (с 1904). Академик АН Белорусской ССР (1930).

Лауреат премии имени В. И. Ленина (1928). Награждён орденами Святого Станислава 2-й степени (1904), Святой Анны 2-й степени (1907), Святого Владимира 3-й степени (1917), Ленина (1933) и др.

Архивный фонд Марра хранится в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН (ф. 800), также отдельный фонд Марра создан в фотоотделе Научного архива ИИМК РАН (ф. 23).

Имя Марра носят улицы в Тбилиси и Сухуми. Дома-музеи Марра открыты в селе Даблацихе (муниципалитет Чохатаури, Грузия; 1999) и в Кутаисском ботаническом саду (2015).

Марр похоронен на Казачьем кладбище Александро-Невской лавры.