Лицо Моисея – сияющее или рогатое? Фраза קָרַ֛ן ע֥וֹר פָּנָ֖יו, описывающая в Еврейской Библии, что именно произошло с лицом Моисея, допускает несколько разных пониманий, поскольку употреблённый здесь глагол קָרַ֛ן крайне редок. Однокоренное существительное קֶ֥רֶן означает «рог», а в единственном месте Библии (Пс 68/69:32), где этот глагол встречается за пределами 34-й главы книги Исход (в другой породе глагола – не каль, а гифиль), он означает «иметь рога» (о тельце). Буквальное прочтение слов קָרַ֛ן ע֥וֹר פָּנָ֖יו – «кожа лица его имела рога» – представлено у Аквилы (κερατώδης), в Вульгате (cornuta esset facies sua) и в некоторых мидрашах (Kasher R. The Mythological Figure of Moses in Light of Some Unpublished Midrashic Fragments // The Jewish Quarterly Review. 1997. Vol. 88, № 1/2. P. 19–42). В целом, однако, в еврейской и христианской экзегетической традиции возобладало понимание этого места как «лице его стало сиять лучами» (так уже в таргумах). Такое понимание предполагает, что под «рогом» здесь понимается «луч света» (в Библии, однако, такое переносное значение слова «рог» более не засвидетельствовано). Септуагинта дает расширительно-описательный перевод: δεδόξασται ἡ ὄψις τοῦ χρώματος τοῦ προσώπου αὐτοῦ («прославлен был вид цвета лица его»).

Выдвинутое Г. Грессманом предположение, что в повествовании Книги Исход (Исх 34) отражена память о том, что служители культа Яхве носили культовую маску с рогами (Gressmann H. Mose und seine Zeit : ein Kommentar zu den Mose-Sagen. Göttingen, 1913. S. 246–251) повлияло на многих исследователей 20 в. (например, Das zweite Buch Mose. Göttingen, 1968. S. 220), но к концу столетия практически перестало рассматриваться всерьёз в академической науке. Выражению קָרַ֛ן ע֥וֹר פָּנָ֖יו уделено много внимания в научной литературе (см.: Dozeman T. B. Masking Moses and Mosaic Authority in Torah // Journal of Biblical Literature. 2000. Vol. 119, № 1. P. 21–45).

Привлечение материала соседних культур (прежде всего месопотамской) подтверждает, что видимым знаком божественного существа является исходящий от него свет (аккад. melammu), причём божество может передать melammu царю в момент его восшествия на престол; ср. статью М. Харана, который связывает преображение лица Моисея в 34-й главе книги Исход с аккадским melammu (Haran M. The Shining of Moses' Face: a Case Study in Biblical and Ancient Near Eastern Iconography // In the shelter of Elyon. Sheffield, 1984. P. 159–173). С другой стороны, изображения на камне и глине показывают, что в самых разных культурах Месопотамии и Передней Азии бронзового и железного веков рога были непременным атрибутом божества, в каком-то смысле функционально эквивалентным нимбу в христианской иконографии, причём обожествлённые цари также подчас изображались с рогами. О том, что «рога» Моисея следует сопоставить с этим месопотамским материалом, пишет, например, Н. Уайат (Wyatt N. There's such divinity doth hedge a king. Aldershot, 2005. P. 209–210). Попытки соотнести образ Моисея в 34-й главе книги Исход с аккадским melammu, с одной стороны, и с рогами как атрибутом ближневосточного божества – с другой, не обязательно исключают друг друга. Можно сказать, что в культурах Передней Азии образы «сияния» и «рогов» дополняли друг друга в качестве атрибутов божественности, ср.: «связь между концептами "рога" и "свет" была общей чертой клинописной культуры всех регионов Ближнего Востока начала 1-го тыс. до н. э.» (Sanders S. Old light on Moses’ shining face // Vetus Testamentum. 2002. Vol. 52, № 3. P. 403). Менее убедительным кажется предложенное Г. Рендсбургом соотнесение «рогов» Моисея с «рогами Амона», которые украшают некоторые изображения египетских фараонов (Rendsburg G. A. Moses as equal to Pharaoh // Text, artifact, and image: revealing ancient Israelite religion. Providence, RI, 2006. P. 201–219).