Либера́льная демокра́тия, политический режим, совмещающий либеральные и демократические идеи, такие как разделение властей, приоритет прав и свобод человека и гражданина, защита института частной собственности, активное участие граждан в политике и защита прав меньшинств. Для данного режима характерны два элемента: демократия в качестве процедурных особенностей принятия политических решений и конституционный либерализм, основывающийся на концепции прав и свобод человека. Американский политолог Ф. Закария определяет либеральную демократию как «политическую систему, характеризуемую не только свободными и честными выборами, но и правлением закона, разделением властей и защитой основных свобод: слова, собраний, религии и собственности» (Закария. 2004. С. 55).

Либеральная составляющая либеральной демократии означает, что «решения по определённым вопросам остаются за личностью, а не за обществом» (Samet. 2003. P. 213), а демократическая составляющая предполагает принятие решений на основе большинства. Либеральная демократия, руководствуясь принципом индивидуализма, вводит в политическое пространство интересы меньшинств. Они получают возможность не просто доносить свою позицию до общества, но и влиять на принятие политических решений. Таким образом, либеральная демократия отстаивает интересы меньшинств, не давая большинству монополизировать процесс принятия решений. При этом в либеральной демократии принцип большинства сохраняется, например на президентских выборах, где избранным президентом считается кандидат, набравший большинство голосов электората.

Модели либеральной демократии

Канадский политический философ К. Б. Макферсон выделил четыре модели либеральной демократии, которые сменяли друг друга начиная с 19 в. – протекционную, демократию развития, демократию равновесия и демократию участия. Так, идея протекционной (защищающей) демократии состоит в том, что никакой иной вид демократии «в принципе не может защитить тех, кем управляют, от притеснения» (Макферсон. 2011. С. 38).

Демократия развития создаёт такие условия для индивидов, что саморазвитие становится социальной ценностью. Британский политический философ Дж. С. Милль, предполагая, что «трудящиеся сами смогут вырваться из тех жалких условий, в которых они находились» (Макферсон. 2011. С. 74), стал развивать модель демократии участия, которая должна была «содействовать человеческому развитию» (Макферсон. 2011. С. 75). Такая демократия должна была сформировать условия для общественного прогресса. Демократия развития, согласно политологу Д. Хелду, должна предполагать участие граждан в политике «не только для защиты интересов личности, но также для создания образованного, ответственного и развивающегося гражданства» (Хелд. 2014. С. 159).

Демократия равновесия делает акцент на политических элитах, которые должны конкурировать между собой. Участие граждан в этих процессах не является обязательным, но равновесие элит должно быть достигнуто. По мнению К. Б. Макферсона, именно данная модель стала доминирующей к середине 20 в., отодвинув на второй план протекционную демократию и демократию развития. Макферсон отмечал, что более точным её названием является плюралистическая элитистская модель равновесия. Плюрализм проявляется в признании тезиса о том, что общество представлено индивидами, у которых, с одной стороны, есть личные интересы, а с другой – интересы социальных групп, с которыми они периодически идентифицируют себя. Элитизм проявляется в том, что руководящая роль находится под контролем «самоназначенных групп лидеров» (Макферсон. 2011. С. 118). На формирование модели демократии равновесия повлияли идеи Й. Шумпетера. Демократическая составляющая данной модели сведена к самому механизму избрания и легитимации. Несмотря на то что политические элиты выражают свои интересы через партии, избиратели не лишены возможности участия в выборах, но их роль состоит только в том, чтобы «сделать выбор между группами политиков» (Макферсон. 2011. С. 120), а не выбирать представителей, которые будут решать общественные проблемы с точки зрения самих избирателей. Таким образом, избиратели и политики рассматриваются с экономической точки зрения как потребители и предприниматели соответственно.

Демократию равновесия должна была заменить, по мнению К. Б. Макферсона, демократия участия, которая предполагает более активное участие граждан в общественно-политических процессах, чем при демократии равновесия. Данная модель предполагает активное участие граждан в принятии политических решений. Однако демократию участия не следует отождествлять с прямой демократией, которая, по мнению Макферсона, невозможна, т. к. потребуется, чтобы кто-то формулировал вопросы, выносящиеся на референдум. Участие граждан в принятии политических решений государственного уровня невозможно. Макферсон отмечает главную проблему демократии участия «в том, как её достичь» (Макферсон. 2011. С. 148). Для достижения данной модели требуется: во-первых, гражданам перестать рассматривать себя как потребителей и начать рассматривать в качестве субъектов; во-вторых, снизить социальное и экономическое неравенство в обществе.

Противоречия между либерализмом и демократией

До середины 19 в. демократия и либерализм были конкурировавшими политическими позициями, представлявшими интересы разных социальных групп. Одним из камней преткновения между ними было избирательное право. Сторонники либерализма, отталкиваясь от права собственности, утверждали, что только граждане, обладающие собственностью, имеют право голосовать. Идеологи демократии, которые отстаивала интересы всех граждан, предполагали, что каждый гражданин, независимо от того обладает ли он собственностью, должен иметь право голоса.

Вторым противоречием между либерализмом и демократией была ограниченность правительства. Либерализм стоял на позиции, что правительства должны быть ограниченными, т. к. это позволит снизить вероятность их доминирования на политической арене. Демократия рассматривала правительство исключительно в качестве механизма компенсирования неравенства между гражданами посредством перераспределения денежных средств. Основной для демократии является не только правление большинства, но и политический эгалитаризм, введение которого позволило бы предоставить всем гражданам равные политические права и свободы для принятия собственных решений в равных условиях.

В 19 в. доминировал либерализм. Во 2-й половине 20 в. на первый план вышли демократические идеи. В 1980-е гг. итало-американский политолог Дж. Сартори отмечал, что выбор сведён к двум вариантам – «демократии в рамках либерализма и демократии без либерализма» (Cunningham. 2002. P. 30). Он связывал либерализм с индивидуальными свободами, а демократию – с политическим, экономическим и социальным равенством. Немецкий политолог Ф. Шмиттер полагал, что демократия без либерализма может привести к «демократуре», при которой выборы формально проводятся, но они не являются свободными и честными из-за того, что до них не были допущены все желающие политические силы, а победа правящей партии является очевидной. В случае проведения либерализации без демократизации это может привести к формированию «диктабланды», т. е. такому политическому режиму, в котором «признаются определённые права личности» (Schmitter. 1994. P. 59), но режим не становится подотчётным гражданам.

Исследователи отмечают несовместимость либерализма и демократии по крайней мере до 2-й половины 20 в. Так, Ф. Закария считает, что набор из свободных выборов, верховенства права, разделения властей и свобод является ядром конституционного либерализма, но не демократического режима, напротив, «либерализм и демократия не всегда шли рука об руку – даже на Западе» (Закария. 2004. С. 6). К середине 20 в. большинство государств переняли демократический институт выборов. Однако на этих выборах на протяжении долгого времени не происходила реальная смена власти. Таким образом, речь не могла идти о демократической сущности таких режимов.

Американский политолог А. Пшеворский предложил правило, согласно которому, «если по итогам трёх последовательных выборов власть ни разу не менялась, то демократии нет» (Голосов. 2019. С. 128). В таком случае стоит говорить не о либеральной демократии, а об электоральном авторитаризме. В 1997 г. Ф. Закария отмечал, что, например, «118 из 193 стран мира являются демократическими, охватывая большинство населения Земли (54,8 %)» (Закария. 2004. С. 55), а также фиксировал рост нелиберальных демократий. Следовательно, количество либеральных демократий в 1-й половине 1990-х гг. снижалось.