Коккэ́йбон (滑稽本, буквально – «забавные книги»), жанр японской развлекательной литературы гэсаку эпохи Токугава, юмористическая проза о жизни горожан. Истоки коккэйбон прослеживаются в предшествовавших ему жанрах гэсаку: сярэбон (洒落本, буквально – «повести о весёлых кварталах»), кибёси (黄表紙, буквально – «книги в жёлтых обложках») и дангибон (談義本, буквально – «шутливые проповеди»). В коккэйбон из них заимствованы: повествовательная структура сярэбон, построенных по образцу театральных либретто с преобладанием диалога; тематика кибёси, сюжеты которых посвящены, прежде всего, забавным похождениям горожан; особенности грубовато-вульгарного юмора дангибон.

Отдельной категорией гэсаку коккэйбон стали на рубеже 18–19 вв. Отправной точкой для развития произведений подобного рода стал выход в свет «Провинциального театра» («Инака сибай», 田舎芝居, 1787) Мандзотэя (1756–1810). Новаторство автора, во-первых, заключалось в перенесении действия в театр провинции Этиго (ныне префектура Ниигата) при сохранении классического для «повестей о весёлых кварталах» изложения в диалоговой форме. Кроме того, Мандзотэй отказался от изысканного юмора сярэбон, активно используя наследие дангибон – приземлённые шутки ябо (野暮, буквально – «грубость, неотёсанность»). В связи с последней особенностью работу Мандзотэй иногда причисляют к особому виду юмористических произведений – ябобон (野暮本, буквально – «вульгарные книги»). Осмеянию в «Провинциальном театре» подвергались прежде всего обычаи и поведение провинциальных актёров и публики, что принципиально отличало сочинение писателя от произведений предшественников.

Некоторые исследователи, рассматривая коккэйбон в тесной связи с «шутливыми проповедями» дангибон, ведут историю жанра с 1750–1760-х гг. При этом все «забавные книги» подразделяются на «ранние», ещё не называвшиеся «коккэйбон», и «поздние», классические коккэйбон, к которым относятся, например, произведения Дзиппэнся Икку и Сикитэя Самбы. Ряд японских литературоведов, в том числе известный исследователь жанра Дзимбо Кадзуя, склонны выделять «поздние» коккэйбон в особую категорию – Эдо-сёсэцу (江戸小説, буквально – «повести из Эдо»), поскольку, в отличие от «ранних» коккэйбон, они создавались профессиональными авторами для самого широкого круга читателей. Морализаторская, дидактическая составляющая дангибон была в значительной степени утрачена; в центре повествования находились приключения жителей Эдо (ныне Токио).

Возникновение жанра «забавных книг» нередко связывают с произведением Дзиппэнся Икку «На своих двоих по тракту Токайдо» (1802–1809) о путешествии двух жителей Эдо на запад, в Киото и Осаку, которое в дальнейшем стало каноническим для жанра.

Так или иначе, отправной точкой развития коккэйбон стало очередное изменение в характере юмора произведений: по сравнению с «ранними коккэйбон» смех в них стал ещё беззаботнее, но вместе с тем понятнее и ближе к простому народу, изображение широкой картины жизни которого стало одной из основных задачей авторов. Высшего воплощения эти идеи достигли также в произведениях Сикитэя Самбы. Писателю удалось не только реализовать технические находки в имитации разговорной речи, создать максимально приближенные к ней диалоги, но и достичь с помощью реплик персонажей глубокого психологизма характеров. Тот же эффект наблюдается и у Дзиппэнся Икку, который одной-двумя фразами мастерски создавал яркие и узнаваемые образы. Немногочисленные авторские ремарки, которыми перемежаются диалоги в коккэйбон, также изложены близким к разговорной речи языком. Высокая степень «разговорности» коккэйбон могла быть связана и со способом их бытования – нередко они создавались специально для чтения вслух. Особенно удачно Икку и Самба изображали расхождения в речи носителей различных японских диалектов. Противопоставление говора столичных жителей Эдо и провинциалов становится в их произведениях не только постоянным комическим приёмом, но и средством репрезентации многообразия жизни регионов Японии. Однако если Дзиппэнся Икку в сочинении «На своих двоих по тракту Токайдо» демонстрировал широкую картину провинциальной жизни и диалектов, то Сикитэй Самба в своих зарисовках о нравах («Современная баня», 1809; «Современная цирюльня», 1813) концентрировался на разнообразии говоров разных социальных групп Эдо.

Юмор «забавных книг» Икку и Самба представляет собой прежде всего так называемый смех коккэй (滑稽), характеризующийся доступностью и близостью широкому кругу читателей. Однако в строго регламентированном японском обществе эпохи Токугава он также служил для психологической разрядки и был определённого рода эскапизмом. Большая доля комизма в коккэйбон связана в первую очередь с игрой слов, неправильной интерпретацией событий, шутками, заимствованными из устного комического рассказа и театральных жанров.

После Икку и Самба коккэйбон сосредоточились преимущественно вокруг вульгарного юмора тябан кёгэн (茶番狂言 буквально – «комедия, фарс, бурлеск») – одной из популярных в конце эпохи Токугава разновидностей фарсов, при исполнении которых актёры использовали парики, костюмы и яркий грим, а в ходе представлений разыгрывали сцены из пьес или отдельные, специально сочинённые монологи. В центре поздних «забавных книг» обычно находился некий порицаемый поступок персонажа, комическое изображение которого ставилось главной целью повествования. Такая тенденция берёт своё начало прежде всего с произведения Рютэя Ридзё (?–1841) «Цветочный календарь восьми весельчаков» («Хана гоёми хассёнин», 花暦八笑人, 1820–1849), истории о восьми знаменитых комиках города Эдо, которая считается последним значимым классическим коккэйбон.

Тенденцию продолжил ещё один видный представитель поздних «забавных книг» – Байтэй Кинга (1821–1893) – в таких сочинениях, как, например, «Странные истории из бамбуковой рощи: семь чудаков» («Мётикуринва ситихэндзин», 妙竹林話七偏人, 1857–1863), характеризовавшихся крайне непристойным юмором. Затем соответствующие литературные техники постепенно выродились, а коккэйбон конца эпохи Токугава сосредоточился исключительно на комическом, оставив в стороне характерное для «забавных книг» Икку и Самба описание нравов и изображение жизни в провинции. Художественная ценность поздних коккэйбон сравнительно невысока.

С началом эпохи Мэйдзи отношение к литературе гэсаку в целом резко переменилось. В ходе преобразований Мэйдзи доминировала точка зрения о том, что уклад предшествующей эпохи чересчур архаичен и консервативен, поэтому должен быть уничтожен и полностью заменён новым миропорядком по прогрессивному западному образцу. Такое положение дел было характерно и для развития литературного процесса. Произведения предшествующего периода подвергались критике, повсеместно писатели и литературоведы высказывались о необходимости пересмотра литературного языка и канона; в качестве одной из основных задач ставился полный разрыв с беллетристикой эпохи Токугава. Интересно при этом, что сами реформаторы, выразители новых идей, оставались одновременно и носителями «старой», традиционной культуры, следы которой явственно прослеживались в их деятельности. Подобный дуализм проявился, например, в творчестве Цубоути Сёё (1859–1935), который критиковал беллетристику эпохи Токугава в теоретическом трактате «Сущность романа» (小説神髄, «Сёсэцу синдзуй», 1885), но на практике, в произведении «Нравы студентов нашего времени» («Тосэй сёсэй катаги», 当世書生気質, 1885), оставался в рамках традиции классического коккэйбон.

Последний подъём коккэйбон в истории японской литературы связан с именем Канагаки Робуна (1829–1894), которому удалось органично соединить лучшие традиции «забавных книг» Дзиппэнся Икку и Сикитэй Самба с более современными тенденциями в произведении «Сидя перед сковородой, скрестив ноги» («Агура набэ», 安愚楽鍋, 1871–1872), в наборе зарисовок о посетителях трактира, написанных по следам «Современной бани» и «Современной цирюльни» Самба, и «На своих двоих на Запад» («Сэйёдотю хидзакуригэ», 西洋道中膝栗毛, 1870–1876). Последнее представляет собой своеобразное продолжение «На своих двоих по тракту Токайдо» Дзиппэнся Икку, в котором внуки главных героев, носящие имена своих знаменитых предков, в сопровождении переводчика отправляются в путешествие в Европу.