Каза́нская лингвисти́ческая шко́ла, направление русского языкознания, сформировавшееся в Казанском университете в 1870–1880-е гг. Основатель казанской лингвистической школы – И. А. Бодуэн де Куртенэ, работавший в Казани в 1875–1883 гг. К этой школе принадлежали его ученики: Н. В. Крушевский, В. А. Богородицкий, С. К. Булич, И. А. Александров и др. Близок к этому направлению был В. В. Радлов. Основные идеи казанской лингвистической школы сформулированы Бодуэном де Куртенэ в лекциях, прочитанных им в Казанском университете, и развиты в работах его учеников.

Учёные казанской лингвистической школы, в отличие от господствовавших в то время в языкознании реконструкции праязыков и филологического анализа памятников, считали приоритетным изучение современных языков и закономерностей их строя. Язык рассматривался ими в значительной степени как психическое явление. Н. В. Крушевский исследовал языковые явления с естественно-научных позиций и указывал на принадлежность языкознания к естественным наукам, а законов языка к законам природы. С этим не был согласен И. А. Бодуэн де Куртенэ, относивший языкознание целиком к наукам о человеке и сближавший его не только с психологией, но и с социологией. Крушевский в своём главном труде «Очерк науки о языке» (1883) стремился выявить основные законы языка, в том числе статические, определяющие его функционирование, и динамические, определяющие его развитие. Среди статических законов выделялись, в частности, закон одинакового произнесения звуков в одинаковых условиях, закон сочетаемости звуков. Особое место занимали психические законы ассоциаций по сходству и смежности, обусловливающие функционирование языка как системы: всякое слово ассоциируется как с похожими на него словами (грамматические формы того же слова, однокоренные слова), так и со словами, вступающими с ним в синтаксические связи.

И. А. Бодуэн де Куртенэ отрицательно относился к выделению всеобщих законов языка, но также стремился выявить основные свойства языка как системы. Он строго разграничивал языковую статику и динамику, указывая, что «в языке, как и вообще в природе, всё живёт, всё движется, всё изменяется. Спокойствие, остановка, застой – явление кажущееся; это частный случай движения при условии минимальных изменений. Статика языка есть только частный случай его динамики или скорее кинематики» (цит. по: Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1. Москва, 1963. С. 13). Этим идеи казанской лингвистической школы отличались от высказанных позднее идей Ф. де Соссюра, считавшего синхронный (статический) и диахронный (динамический) подходы абсолютно несовместимыми. Однако чисто статическое изучение языков казанская лингвистическая школа признавала правомерным, и именно здесь её влияние на мировое языкознание оказалось наиболее значительным.

Главным вкладом казанской лингвистической школы в науку о языке оказались понятия фонемы и морфемы, разработанные И. А. Бодуэном де Куртенэ в казанский период деятельности в тесном сотрудничестве с учениками (особенно с Н. В. Крушевским) и введённые им в языкознание.

Бодуэн де Куртенэ разграничил 2 дисциплины, изучающие звуковую сторону языка: антропофонику, исследующую звуки с акустической и физиологической (артикуляционной) стороны, и психофонетику, занимающуюся «фонационными представлениями» в человеческой психике (последнюю дисциплину стали впоследствии называть фонологией). Фонема им понималась как минимальная единица психофонетики, «единое, непреходящее представление звуков языка» (Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды ... С. 352). Тем самым бесконечное множество звуков речи оказывалось возможным свести к ограниченному количеству собственно языковых единиц – фонем. Учёные последующих поколений, сохранив понятие фонемы, отказались от её психологических определений.

Представители казанской лингвистической школы также занимались изучением и классификацией чередований (И. А. Бодуэн де Куртенэ, Н. В. Крушевский), экспериментальной фонетикой (В. А. Богородицкий, основавший в Казани первую в России фонетическую лабораторию).

Морфему Бодуэн де Куртенэ также понимал как психическую единицу – «часть слова, обладающую самостоятельной психической жизнью и далее неделимую с этой точки зрения» (Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды .... С. 272). От подобного психологизма языкознание затем отказалось, однако обобщающее понятие для минимальной значимой единицы языка, ранее отсутствовавшее (хотя существовали термины для частных случаев морфем: корень, аффикс и др.), оказалось очень важным. Во многих направлениях языкознания 20 в. морфема стала главной значимой единицей языка, более важной, чем слово. Представители казанской лингвистической школы много занимались морфемным анализом, в том числе в историческом плане; например, В. А. Богородицкому принадлежит приоритет в изучении изменений морфемной структуры слов (явления опрощения и переразложения).

Учёные казанской лингвистической школы занимались и изучением конкретных языков: русского (И. А. Бодуэн де Куртенэ, В. А. Богородицкий), польского и сербскохорватского (И. А. Бодуэн де Куртенэ), тюркских (В. А. Богородицкий, В. В. Радлов). У Н. В. Крушевского есть работы по индоевропеистике.

Активный период деятельности казанской лингвистической школы продолжался всего около 10 лет. После отъезда И. А. Бодуэна де Куртенэ из Казани (1883) и смерти Н. В. Крушевского (1887) единственным её видным представителем там остался В. А. Богородицкий, продолжавший работать в Казанском университете ещё более полувека, однако его деятельность не нашла продолжения. Бодуэн де Куртенэ, преподававший в Санкт-Петербурге (Петрограде) в 1900–1918 гг., основал другую лингвистическую школу – петербургскую (ленинградскую), в которую входили Л. В. Щерба, Е. Д. Поливанов, Л. П. Якубинский и др.