Кашу́бский язы́к, общее название обособленной группы говоров кашубов, а также регионального литературного языка, созданного на основе этих говоров. Ка­шубские говоры распространены в польском Поморье (на севере Польши, в Помор­ском воеводстве). Численность говорящих, по разным оценкам начала 21 в., от 50 до 500 тыс. человек.

Говоры кашубов восходят к исторически самостоятельным диалектам поморских славян; в синхронном плане могут рассматриваться как диалекты польского языка.

Кашубская диалектная зона делится на северные, центральные, юго-западные и югo-восточные говоры. Они (в наибольшей степени северные) обнаруживают ряд древних явлений, которые объединяют их с другими давними поморскими диалектами, в том числе с исчезнувшими в 20 в. говорами словинцев и кабатков, и с мёртвым полабским языком, отличая от польского (ср. кашубское warna ‘ворона’, młoc ‘молоть’, miartwi ‘мёртвый’ – пoльск. wrona, mleć, martwy). Кроме того, северные и центральные кашубские говоры сохраняют разноместное и (только северные) подвижное ударение, в то время как в юго-западных говорах ударение закреплено за 1-м слогом слова или тактовой группы. В процессе исторического развития кашубские говоры обособились от польского языка также по другим фонетическим чертам: изменение ę (кроме позиций перед твёрдыми зубными согласными, где был пережит переход ę > ǫ) в į с последующей деназализацией (кашyбское wiсу ‘больше’ – польск. więсej); отвердение старых мягких s’, z’ и переход мягких t’, d’ в твёрдые аффрикаты c, ʒ, или т. н. кашyбение (кашубское sedzec ‘сидеть’ – польск. siedzieć [š’е̌ʒ’еč’]); изменение k’, g’ в č’, ǯ’ (кашубское mitczi ‘мягкий’, dłudżi ‘долгий’ – польск. miękki, długi); изменение старых кратких гласных ŭ, ў и ĭ в специфический кашyбский «шва» (Kaszёba ‘кашyб’, bёс ‘быть’, lёpa ‘липа’) на фоне аналогичного польскому развития носовых ǫ̆ > ã, ǭ > ą и изменения старых долгих ō, ē, ā в ó, é, ô.

В морфологии для кашубских говоров и литературного языка характерны: широкое сохранение старых морфем двойственного числа (большей частью лишь в качестве вариантов окончаний мн. ч.) в системе имён и местоимений (формы местоимений mа/mё ‘мы’, wa/wё ‘вы’ и др.; флексии тв. падежа мн. ч. существительных -ama/-ami и прилагательных -ima/-imi), а также глагола (флексии 1-го и 2-го лица мн. ч. настоящего времени и повелительного наклонения – ma/-mё, -ta/-ce); своеобразное выражение категории мужского лица в им. падеже мн. ч. существительных и согласуемых с ними слов (ср. Kaszëbi ‘кашубы’ и Kaszëbë ‘кашубская земля’; drёszё ‘друзья’, ед. ч. drëch; mieszkańcowie ‘жители’; wszëtcë młodi lёdze ‘все молодые люди’); распространение флексии -ów в форме род. падежа мн. ч. существительных всех родов; адъективное склонение существительных ср. рода типа żëcé ‘жизнь’ (род. падеж żëcégò); нивелирование родовых различий у предикативных кратких форм прилагательных (té miechё bёłё próżén ‘мешки были пусты’, буквально – пуст); архаичная презентная парадигма глагола bёс (jem, jes...) и глаголов типа zamiôtaję, zamiôtôsz... ‘подметаю, подметаешь...’; архаичные формы повелительного наклонения типа niesё ‘неси’; троякий способ образования форм прошедшего времени (jô jem napiekł / jô napiekł / jô móm napiekłé или napiekłi ‘я испёк’) и др.

В лексике кашубских говоров значительное количество германизмов.

Отражение черт кашубских говоров в письменности (на польской основе) обнаруживается уже в средневековых рукописных текстах, относящихся к кашуб­скому региону. Пepвая печатная книга такого рода – перевод немецких духовных песен М. Лютера, выполненный евангелическим пастором Ш. Крофеем (издана в 1586). В середине 19 в. кашубский национальный деятель, врач Ф. Цейнова (Це­нова), предпринял опыт создания литературного кашубского языка (на базе своего родного севернокашубского говора). Относительно непрерывное развитие регионального литературного кашубского языка началось на рубеже 19–20 вв. [творчест­во И. Дердовского, позднее А. Майковского и других писателей, объединившихся вокруг журнала Grif («Гриф»)]; этот процесс сопровождался поисками наддиалектного стандарта. После 2-й мировой войны литературный кашубский язык продолжал применяться в основном в художественных произведениях с региональным колоритом и (в меньшей степени) в других текстах, публикуемых в периодике [с 1963 прежде всего в журнале Pomerania («Померания»)]. С 1990-х гг. активизируется использование литературного кашубского языка, в 2005 г. получившего статус регионального языка с возможностью Кашубский алфавит. Иллюстрация: БРЭ. Т. 13.Кашубский алфавит. Иллюстрация: БРЭ. Т. 13.употребления в качестве вспомогательного в официальных учреждениях (и второго в двуязычных надписях) в Поморском воеводстве. Расширилось число кашубских периодических изданий; литературный кашубский язык представлен в региональном радиовещании, на телевидении и в интернете; в 1991 г. основан кашубский лицей, имеются школы с изучением кашубского языка; существует богослужение на кашубском языке (в 1993 осуществлён кашубский перевод Нового Завета).

Графика кашубского языка развивалась в 19–20 вв. на базе латинского алфавита. В 1975 г. изданы «Основы кашубского правописания»; реформой 1996 г. закреплён современный вид кашубского алфавита.