«У Покрова Святей Богородицы на Рву»: особенности работы Поповской, или Тиунской, избы. Помимо патриарших приказов, в 17 в. для сбора пошлин (преимущественно с духовенства), а также для общего надзора за благочинием в церквах Москвы действовал особый финансовый и полицейский орган – Поповская, или Тиунская, изба.

Она была организована в соответствии с приговором царя Фёдора Ивановича, патриарха Московского и всея Руси Иова и Боярской думы от 1(11) июня 1594 г. [Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи Археографической экспедицией Императорской академии наук. Т. 1. Санкт-Петербург, 1836. № 360. С. 439–440] и приговором Освященного собора от 13(23) июня того же года (Акты, собранные в библиотеках … Т. 1. № 360. С. 440–442).

Изба размещалась «у Покрова Святей Богородицы на Рву» (т. е. близ храма Василия Блаженного) на Красной площади. В избе посменно должны были присутствовать 8 поповских старост из священников (учреждены в 1551 в Москве и других городах, в столице в числе 7 человек). Согласно новому постановлению, поповский староста в Москве ведал церковно-административным округом – соро́ком, где служило 40 священников (отсюда название) и, по-видимому, было около 40 церквей; старосте помогали 4 диакона, именовавшиеся десятскими по количеству (по 10) подведомственных каждому из них священников (т. е. всего десятских было 32). Первоначально поповские старосты и десятские находились в подчинении нескольких протоиереев («протопопов») кремлёвских соборов. Однако вскоре положение изменилось: фактическое руководство избой с конца 16 в. осуществлял тиун – светское доверенное лицо патриарха Московского и всея Руси.

Поповская изба рассылала по московским приходам патриаршие указы и памяти о необходимости соблюдать церковные порядки, контролировала ежедневное поминовение членов царской семьи (особое внимание в первые несколько лет уделялось молитвам о чадородии Фёдора Ивановича и его супруги, царицы Ирины Фёдоровны), русского войска и всех православных христиан. В избе разбирались случаи нарушения благочиния духовенством, а также неподобающее поведение в церквах мирян (преимущественно нищих).

Наибольшую сложность для руководства Поповской избы представляли безместные, т. е. не имевшие своего прихода, священники и диаконы, которые приезжали в Москву со всей страны в надежде заработать. Они должны были прийти в избу, чтобы «служити им наймоватися с патриаршеского докладу» (Акты, собранные в библиотеках … Т. 1. № 360. С. 441) – получить там специальное патриаршее разрешение для проведения литургии по найму и совершения треб, необходимых жителям столицы. Как показывают документы, это была наиболее важная и доходная сторона деятельности Поповской избы. Например, в сентябре 1640 г. тиун получил 13 руб. за совершение безместными священниками 2,6 тыс. обеден (или по деньге за обедню), в то время как пошлины за выдачу памятей – перехожих (разрешения на перемещения священников из одного прихода в другой), похоронных (на похороны умерших скоропостижно, т. е. без исповеди и причащения), а также почеревых (налог, уплачивавшийся женщиной за рождение ребёнка вне брака; в данном перечне он вовсе отсутствует) – составили значительно меньшую сумму – 1 руб. 95 копеек (Российский государственный архив древних актов. Ф. 235. Оп. 2. Д. 13. Л. 861). Собранные средства ежемесячно передавались тиуном в Патриарший казённый приказ.

Безместные священники не всегда были готовы подчиняться тиуну. Так, в челобитной, поданной в октябре 1604 г. патриарху Иову тиуном патриаршим сыном боярским Иваном Чортовым, говорится, что они «не ходят» к Поповской избе, а садятся неподалёку в районе Спасской башни Кремля – «у Фроловского мосту». Там приезжие священники «безчинства чинят великие, меж себя бранятся и укоризны чинят скаредные и смехотворные, а иные меж себя играют и борются и кулачки бьются», а тиуну отказываются предъявлять свои ставленые грамоты, «лают и позорят» его (Акты, собранные в библиотеках … Т. 2. Санкт-Петербург, 1836. № 223. С. 380–381).

Должность тиуна в Москве была упразднена решением Московского церковного собора 1666–1667 гг. в связи с отстранением светских чиновников от церковного управления, однако институт поповских старост был сохранён.