Транснациона́льный фемини́зм, направление в современной феминистской мысли, зародившееся в 1990-х гг. Выросло из дискуссий между представительницами либерального и радикального феминизма, с одной стороны, и чёрного, цветного и интерсекционального феминизма, а также феминистских движений в Африке, Азии и на Ближнем Востоке – с другой. Термин «транснациональный феминизм» ввели в употребление исследовательницы И. Гревал и К. Каплан в 1994 г. (Scattered Hegemonies. 1994). Хотя изначально он был характерен скорее для академических дискуссий о современном феминизме и его перспективах, сегодня его используют и активистки в качестве самоназвания. 

Центральной идеей феминизма второй волны было т. н. всеобщее, или глобальное, сестринство. К примеру, влиятельная феминистская мыслительница американской второй волны Р. Морган в предисловии к одному из сборников эссе феминистских активисток из разных стран писала о глобальном феминистском движении, которое становится возможным благодаря универсальному женскому опыту угнетения и схожести структур патриархатной власти по всему миру (Sisterhood Is Global. 1996). 

Идея унифицированного феминистского дискурса и феминистского активизма, который подходил бы для всех женщин, активно критиковалась со стороны цветных феминисток в США в 1970-х и 1980-х гг. (Hooks. 1981). Они отмечали, что «уравнивающий» взгляд на феминизм на практике лишь производит новые иерархии. «Универсальной женщиной», носительницей универсального опыта в такой парадигме становится белая гетеросексуальная женщина из среднего класса, которая живёт в одной из западных стран. Тип модерности и эмансипации, подходящий для такой женщины, начинает продвигаться как единственно возможный и необходимый для женщин любой расы, этноса, религиозной принадлежности, сексуальной ориентации, социального происхождения и взглядов. Женщины, которые отказываются от подобной модерности или не соответствуют ей, описываются как отсталые, наделённые, в терминах марксизма, «ложным сознанием» и нуждающиеся в освобождении и просвещении со стороны более продвинутых «сестёр». 

Подобные иерархии прослеживаются как внутри феминистского движения (например, в деятельности международных женских НКО), так и в научном дискурсе о гендерном порядке в странах первого, второго и третьего мира (Mohanty. 1988). Так создаётся ситуация, в которой мнение женщин из стран за пределами «первого мира» остаётся неуслышанным, как и мнение других угнетённых (Spivak. 1988), а женский опыт репрезентируют другие группы – женщин из западных стран. Отношения власти между разными пространствами на карте мира в 1980-х гг. активно обсуждались не только феминистками, но и в рамках т. н. постколониальной теории, идеи которой тоже оказали большое влияние на направление транснационального феминизма. 

Иерархия внутри феминизма активно критиковалась чёрными женщинами в США, лесбийскими феминистками, активистками из Африки и Южной Америки, мусульманскими феминистками и американскими феминистскими авторами индийского происхождения, которые подчёркивали, что феминистская мысль должна учитывать всё многообразие моделей патриархата, а также различный женский опыт и идентичности разных женщин. Транснациональный феминизм стал одной из парадигм, которая была призвана ответить на интеллектуальный вызов: возможно ли создание единых оснований для глобального феминистского движения, которое при этом учитывало бы локальные различия, а также внимательно подходило бы к доминированию в рамках имперских, колониальных и постколониальных отношений. Транснациональный феминизм активно осмысляет бинарные оппозиции «центр – периферия», «локальный – глобальный», «западный – восточный» «традиционный – прогрессивный» в гендерной перспективе и ищет выход из мышления подобными оппозициями. Это течение зародилось как призванное найти альтернативу западоцентричному феминизму, сделать феминистскую дискуссию как в академических кругах, так и в активизме более разнообразной и разносторонней, приумножить число позиций, с которых может вестись дискуссия о патриархате и освобождении, а также разговор об активном женском субъекте и агентности женщин (Desai. 2006; Khader. 2019). 

Представительницы транснационального феминизма уделяют большое внимание дискуссии об особенностях глобализации, глобального неолиберального порядка и его влиянии на женщин и мужчин по всему миру. Кроме того, в рамках транснационального феминизма осмысляют пересечение национальной и гендерной идентичности и их связь с расой, этносом, религией и другими категориями (Chatterjee. 1993. P. 116–135). Транснациональный феминизм пытается по-новому посмотреть на специфические локальные способы сопротивления патриархатному порядку (локальные практики феминизма), а также на производство знания подчинёнными группами, описывая это производство не только в терминах «ложного сознания» и идеологии, свойственных классической критической теории. Оптику транснационального феминизма применяют авторы, которые пишут не только об активизме, но и о литературе, истории, философии и современном искусстве. Среди них – Ч. Моханти, М. Джеки Александер, К. Каплан, И. Гревал, М. Десаи, М. Лугонес.

На русском языке дискуссия в терминах современного транснационального феминизма начала развиваться в 2000-х гг. Такие авторы, как М. В. Тлостанова, Ю. В. Градскова, Е. И. Гапова, В. Кравцова, А. Энгельхардт и А. Слёта, осмысляют советскую историю и иерархии внутри современной России и всего постсоветского пространства, связывая специфическое имперское и колониальное прошлое и настоящее России и постсоветского пространства с гендерными порядками внутри него. Феминизму в контексте процессов локализации и глобализации был посвящён сдвоенный номер академического журнала «Гендерные исследования» (№ 7–8, 2002). Особенности феминизма в разных локусах постсоветского пространства осмысляются в онлайн-проекте «Феминистские транслокальности».