Хиви́нский похо́д 1717 (Хивинская экспедиция 1717), российская военно-дипломатическая миссия в Хивинское ханство. Предпринят по распоряжению царя Петра I.

Предыстория

На заключительном этапе Северной войны 1700–1721 гг., требовавшей огромных затрат, Пётр I последовательно искал пути на Восток к богатствам Индии. Повод к этому появился у царя в 1714 г., когда прибывший в Санкт-Петербург туркмен Ходжа Нефес рассказал, что когда-то река Амударья впадала в Каспийское море, пока хивинцы не перегородили её плотиной, но реку, в водах которой находят золотой песок, можно вернуть в прежнее русло. Для Петра I это означало возможность установления коммуникации с Индией. О том, что верховье Амударьи – река Пяндж – берёт начало в горах Памира и добраться по ней до Индии невозможно, в Европе тогда не знали.

Решить задачу был призван выходец из высшей кабардинской знати капитан-поручик лейб-гвардии Преображенского полка князь А. Б. Черкасский.

После первого непродолжительного выхода в море в конце 1714 г., в апреле 1715 г. Черкасский вновь вышел со своей флотилией в море из Астрахани, проплыл на юг до Астрабадского залива, а его моряки положили на карту часть восточного побережья Каспийского моря. Экспедиции удалось обнаружить пересохший около 3 тыс. лет назад древний проток Узбой, который князь посчитал прежним руслом Амударьи (в реальности Узбой – русло не Амударьи, а другой реки, вытекавшей из Сарыкамышского озера, питавшегося, в частности, избыточными водами Амударьи).

В октябре того же года князь вернулся в Астрахань, а в начале 1716 г. доложил о результатах своих поисков Петру I, сопроводив их составленной им картой Каспийского моря, на которой было подробно отражено его восточное побережье, за что был пожалован чином капитана гвардии.

Подготовка и реализация похода

Замысел похода

Указом Петра I от 14(25) февраля 1716 г. [Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собрание 1-е. Санкт-Петербург, 1830. Т. 5. № 2993. С. 197–198] А. Б. Черкасский был направлен послом к хивинскому хану Ширгази (Шергази). Указ ставил перед князем сложные задачи: основание городов-крепостей на будущей торговой магистрали, подготовку строительства для поворота реки в Каспийское море («оную воду паки обратить в старой ток») и прокладку водного пути в Индию. Царь не сомневался в аудиенции его послам в столице Великих Моголов и указал им купить экзотических птиц – страусов и казуаров (Княжецкая. 1964. С. 26); верил он и в то, что хивинский и бухарский ханы примут российское «подданство» и возьмут на содержание иноземную и иноверную российскую «гвардию».

Грандиозный проект вызвал у князя сомнения. В недатированном «всепокорнейшем предложении» (помета в кабинетском деле гласит, что оно подано «от капитана Черкасского» после получения царского указа) он осмелился возразить: двигаться в Хиву лучше не по неизведанному сухому руслу, а по хорошо известной «большой хивинской дороге» от реки Яик (ныне Урал). Затем он резонно указывал, что его неожиданное появление в хивинских пределах с войском будет воспринято подозрительно («зело тамошние народы страшны ваших людей»), и предложил представить экспедицию как поход на каракалпаков, которые «и им и нам неприятели» [Российский государственный архив древних актов. (РГАДА). Ф. 9: Разряд IX. Кабинет Петра I и его продолжение. Отд. 1: Записные книги именных указов Петра I и Екатерины I. № 56. Л. 19–20об.]. По его мнению, тем самым хивинцы легче «обяжутся» подданством, а ему самому будет проще «высматривать мест» для намеченного строительства (РГАДА. Ф. 9. Отд. 1. № 56. Л. 19–20об). При этом Черкасский считал поход не слишком трудным и намечал совершить бросок через пустыню за 2,5 или максимум за 3 недели.

Царь разрешил князю идти по проверенному караванному пути, но остальные пункты инструкции оставил в силе.

В целом о масштабе проекта говорят выделенные под него ресурсы: в 1714–1716 гг. в распоряжение Черкасского были предоставлены 3 пехотных полка, «шквадрон» драгун в составе 617 человек, в том числе пленных, захваченных в Северную войну, около 2 тыс. яицких и гребенских казаков, помимо этого толмачи, артиллеристы, астраханские дворяне и торговые люди, ногайские татары, а также 232 «морских служителя». Перевозки по морю обеспечивали 69 специально построенных морских судов. По неполным данным, расходы на экспедиции 1714–1717 гг. составили 218 081 руб. (Дело. 1871. Стб. 496); кроме того, Черкасский получил ещё 9,5 тыс. руб. из «соляного сбора» (Дело. 1871. Стб. 270).

Экспедиция 1716 г.

В сентябре 1716 г. флотилия Черкасского вышла в море из Астрахани. Его экспедиция заложила крепости на восточном берегу Каспийского моря. В историографии их количество разнится, однако в новейших работах убедительно показано, что их было две: Святого Петра в урочище Тюк-Караган на п-ове Мангышлак (К истории первых русских крепостей ... 2016; Торопицын. 2022. С. 23–24) и вблизи устья Узбоя на Красноводской косе (К истории первых русских крепостей ... 2016; Торопицын. 2022. С. 24). Оставив там гарнизоны и провиант, князь отправил послов в Хиву и Бухару, а сам вернулся в Астрахань и стал готовить завершающий поход.

Добравшиеся после перехода по зимней пустыне в Хиву астраханские жители Алексей Святой и Иван Воронин прислали тревожные известия: встретили их плохо, приближённые хана вымогали деньги и подарки; хан Ширгази взял подарки и грамоту князя Черкасского, но послов не принял. Посланцы передавали, что хивинцы не верят в мирные намерения русских и считают, что царь желает захватить Хиву.

Черкасский доложил царю о своих сомнениях в готовности хана помогать русским – ведь если ему удастся «разрыть» плотину и направить Амударью по сухому руслу, то хивинцы не смогут «пускать воду на пашню свое» (РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. № 29. Л. 57). В ответном письме Пётр I допустил, что Ширгази «дружбы не примет» и от русской гвардии откажется, но оставил в силе предписание строить крепость на Амударье и разрушить запиравшую её «ток» плотину. Как можно было выполнить сложнейшее задание в чужой стране без «дружбы» с её государем, царь не объяснил, но предоставил князю свободу действий, поскольку «невозможно из такой дальности указу получать» (Княжецкая. 1964. С. 36–37).

Экспедиция 1717 г.

В апреле 1717 г. к Нижнему Яицкому городку (Гурьеву; ныне Атырау, Казахстан) вышли яицкие и гребенские казаки; сам Черкасский с отрядом драгун и солдат двинулся из Астрахани морем. Всего в походе участвовали 3–3,5 тыс. человек. Огромный обоз (3 тыс. лошадей и 200 верблюдов, 500 телег и арб) вёз не только запас провианта, но и шанцевый инструмент для работ – лопаты, кирки, топоры.

Хивинский поход 1717.Хивинский поход 1717.В Нижнем Яицком городке отряды объединились, и 7(18) июня Черкасский повёл экспедицию в степь. Отряд поднялся на пустынное плато Устюрт и 7 недель двигался на юг, пройдя 800 вёрст (около 856 км) по древней караванной дороге через пески, теряя людей и лошадей. Когда отряд встал на отдых на западной окраине Хивинского оазиса, к ним явились посланники хана Ширгази с подарками. После отдыха и прибытия отставших казаков отряд снова двинулся в путь, маршрут которого невозможно уверенно восстановить из-за сильно изменившейся системы оросительных каналов в регионе.

15 августа российский отряд встал лагерем у реки Карагачи (не локализуется). Через три дня туда подошло хивинское войско во главе с ханом. Все атаки хивинцев были отражены пушечным и ружейным огнём. Начались переговоры, в результате которых хан Ширгази и князь Черкасский обменялись клятвами, при этом хан клялся на Коране, а князь целовал крест.

После этого российский отряд в окружении хивинских войск двинулся к столице ханства. Князь шёл вместе с ханом под охраной из 700 драгунов и казаков. По преданию, зафиксированному российскими военными в 1874 г., в местечке Порсу (ныне на территории Дашогузского велаята, Туркменистан) произошёл завершающий акт трагедии. «За умалением провианта» и по просьбе хана Черкасский согласился разделить свой отряд. Согласно показанию Ходжи Нефеса, отряд был разделён на две части по 600 человек и три части по 400 человек. Если доверять этим данным, получается, что при 1350-вёрстном (свыше 1444 км) переходе через пустыню в самое жаркое время российский отряд потерял около 1 тыс. человек. Как только солдаты и казаки пошли за хивинцами на обещанные теми места квартирования, последовало внезапное нападение. Многих убили сразу, остальных связали, отняли оружие и амуницию. Ходжа Нефес, взятый в плен соплеменником, видел, как «вывели из палатки господина князя Черкасского и платье всё с него сняли, оставили в одной рубашке и стоячего рубили саблею, и отсекли голову», которую хивинский хан отослал в дар бухарскому хану Абулфейзу (Дело. 1871. Стб. 340–341).

Последствия похода

Ахун (глава хивинского духовенства) отговорил хана от убийства русских, взятых не в бою, а путём обмана и клятвопреступления. Пленные были проданы на невольничьих рынках Хивы; некоторым позднее удалось бежать, других выкупали из плена даже много лет спустя, третьи навсегда остались в рабстве на чужбине.

После получения известий о гибели отряда Черкасского гарнизоны основанных им укреплений на побережье Каспийского моря, которые понесли серьёзные потери во время зимовки 1716/1717 г., подверглись нападениям туркмен. В октябре 1717 г. оставшаяся в живых часть гарнизона крепости на Красноводской косе оставила её и попыталась добраться на судах в Астрахань, при этом значительная часть судов погибла во время перехода. Гарнизон крепости Святого Петра смог оставить её только весной 1718 г.

Ширгази понимал, что вину за разгром российского отряда надо каким-то образом загладить. Уже в том же 1717 г. он отправил в Астрахань купеческий караван, с которым отбыли ранее взятые под караул русские купцы и некоторые беглецы из плена; «по отпуску ханскому» беспрепятственно выехали братья Черкасского и бывшие в его отряде «юртовские татары».

В 1720 г. хан отправил к Петру I посла Вейс-Магомета с подарками – лошадью и обезьяной – и грамотой, в которой заверял «белого князя-падишаха» в дружбе и желании торговать и обвинял в случившемся самого Черкасского: якобы тот «вторгся в наши владения», оскорбил хана словами, «которые не приличествуют дружественности», а его солдаты первыми напали на хивинцев; последние же, «увидев много унижений и жестокости, после того как в их рядах пролилась кровь, сражались двое суток, и наконец, окружив тот отряд, часть его уничтожили, а часть, захватив живьём, доставили к нам» (цит. по: Грамота хивинского хана Шир-Гази царю Петру I. 2018. С. 20–21). Ханский посол заявил, что у его повелителя находятся 2 тыс. пленных (по всей видимости, хан рассчитывал что-то выторговать за их освобождение).

Однако вместо переговоров хивинское посольство в марте 1721 г. было заключено в Петропавловскую крепость, где Вейс-Магомет через несколько дней умер; остальные члены его миссии позднее были сосланы на каторгу в Рогервик (ныне Палдиски, Эстония). Одного из людей посла отпустили с грамотой канцлера графа Г. И. Головкина о немедленном освобождении всех пленных. Она была не слишком любезной, и хан ответа не прислал. Свидетелем ханского гнева оказался вышедший в январе 1722 г. «из полону» участник похода 1717 г., яицкий казак Василий Иванов, который вместе со своим хозяином Ярмет-аталыком был во дворце и видел, как Ширгази «топтал обои письмы ногами и отдал играть малым ребятам» (Архив внешней политики Российской империи. Ф. 77. Оп. 77/1. 1722. № 3. Л. 2–3).

Попытки оправдать расправу над отрядом А. Б. Черкасского хивинский хан предпринимал и позднее. Российский посланник в Бухару Флорио Беневени на обратном пути в Россию побывал в 1725 г. в Хиве, где беседовал с самим ханом Ширгази и его «фаворитом» баем Достумом. Хан не раз пытался оправдаться перед послом за убийство Черкасского и представлял дело так, что тот пришёл «неприятельски» и «всегда тщился для своего собственного интереса». На одной из последних аудиенций хан со «смутным» лицом просил донести российскому императору (известия о его смерти ещё не достигли к тому времени Хивы), что рассчитывает на прежний мир, а Черкасский «претендовал» на его ханство и «противно указам его величества имел с собою солдат многие тысячи» и даже якобы «въехав в Хиву, учинил сам себя ханом» (Посланник Петра I на Востоке. Москва, 1986. С. 106–107, 115–116).

Неудача Хивинского похода привела к тому, что Пётр I переключил своё основное внимание на возможность продвижения на юг по западному побережью Каспийского моря. На его восточный берег российские моряки и солдаты вернулись лишь спустя около 150 лет, с началом Туркестанских походов.

Вместе с тем географические преставления учёных 18 в. о восточном побережье Каспийского моря были существенно расширены благодаря карте, созданной А. Б. Черкасским по итогам экспедиции 1715 г.