«Живописного учения художник»: у кого учился живописи подьячий Посольского приказа М. П. Аврамов? Одним из первых русских людей, учившихся в Западной Европе мастерству художника, стал Михаил Петрович Аврамов – подьячий Посольского приказа и будущий противник церковных реформ Петра I. Впервые Аврамов оказался в Республике Соединённых провинций (ныне Нидерланды) вместе с первым российским постоянным дипломатическим представителем в этом государстве, окольничим А. А. Матвеевым. Аврамов состоял при Матвееве в числе трёх лиц для исполнения т. н. письменных дел и прожил в Гааге с начала 1700 г. [Матвеев прибыл в город 22 января (1 февраля) 1700 (Бантыш-Каменский Н. Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 г.). Ч. 1. Москва, 1894. С. 192)] до весны 1702 г., когда по морю отправился в Россию.

В Российском государственном архиве древних актов историк Д. О. Серов обнаружил материалы (РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1702 г. № 31), из которых следовало, что подьячий, находясь в Гааге, учился живописи у «Фридерика Шалка» (Серов Д. О. Строители империи. Новосибирск, 1996. С. 70). Серов, однако, не идентифицировал учителя М. П. Аврамова.

В изданном позднее работы Д. О. Серова монументальном справочнике историка Н. Ф. Демидовой «Служилая бюрократия в России XVII века (1625–1700)» (Москва, 2011. С. 17) со ссылкой на то же архивное дело говорится: в 1702 г. М. П. Аврамов «предъявил счет на оплату его учения во время пребывания в Голландии "живописному мастерству" у Фредерика Шилька».

Обращение к материалам дела позволило уточнить написание имени и фамилии голландского художника в кириллической транскрипции. В собственноручно написанной челобитной, поданной 27 июня (8 июля) 1702 г. Петру I М. П. Аврамовым в Архангельске, где в момент его возвращения на родину находился царь, подьячий просил о помощи в выплате долгов (не менее 200 руб.), но не упоминал о своей учёбе (РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1702 г. № 31. Л. 1 об.). Вместе с тем в деле имеется копия перечня долгов Аврамова на общую сумму 503 ефимка, т. е. около 200 руб. (РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1702 г. № 31. Л. 4–4 об.), озаглавленная «Галанской земли иноземцом». Этот список открывается словами:

Живописного учения художнику Фридерику Шалку за учение того художества.

К сожалению, документ не позволяет установить точную величину долга М. П. Аврамова своему учителю, поскольку она суммирована с долгом И. Фишеру – человеку, у которого подьячий жил в Гааге, – 137 ефимков (около 55 руб.).

В фамилии художника чётко читается буква «аз», а не «иже» (и восьмеричное), при этом буква «люди» вынесена над строкой, поэтому «ь» не очевиден; написание буквы «люди» полностью соответствует её написанию в словах ниже на обороте листа («был», «карабелщику», «долгу», «болши» и др.), а значит, правильное чтение содержится в работе Д. О. Серова.

Кем же в действительности был загадочный «живописного учения художник»? Среди голландских живописцев, живших в начале 18 в., мастер по имени Фредерик (Frederick, Vrederick) неизвестен. Вместе тем фамилия Шалк может быть искажённым вариантом фамилии известного живописца Г. Схалкена, постоянно проживавшего в Гааге в 1698–1706 гг. Его фамилия писалась по-разному: Schalcke, Schalckius, Schalken (Godefridus Schalcken // RKD – Netherlands Institute for Art History). Буквосочетание «sch», по-нидерландски звучащее как «сх», русский подьячий мог произносить на немецкий манер через «ш». Так при записи на русском языке фамилия из Схалкен, вероятно, и превратилась в Шалке или Шалк. Имя же Схалкена в правильном написании (и произношении) – Годфридус, поскольку его назвали в честь тёти по отцовской линии Годфриды. Из Годфридуса, вполне возможно, путём сокращения появился Фредус (Фридус), который затем и стал «Фридериком».

Испытав сильное влияние лейденской школы тонкой живописи, Г. Схалкен работал в основном в портретном жанре, отдавая предпочтение эффектам драматического освещения. На рубеже 17–18 вв. художник был популярным мастером: имел большое число учеников, пользовался успехом при нескольких европейских владетельных дворах, в том числе английском (король Вильгельм III Оранский был к нему благосклонен ещё будучи статхаудером в Гааге), датском и прусском, и, следовательно, мог быть рекомендован ближайшему помощнику российского дипломата в качестве педагога.

В июле 1706 г., ещё 4 года прослужив в Посольском приказе подьячим, М. П. Аврамов вновь обратился к Петру I – на этот раз с просьбой о возвращении в Республику Соединённых провинций для завершения обучения «живописной академичной науке» (РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1706 г. Д. 11. Л. 1). Из этой челобитной Аврамова [издана Д. О. Серовым (Серов Д. О. Строители империи. С. 71, 173–174)] мы также узнаём, что учёба живописи ранее в Гааге [в решении Петра I от 6(17) июля 1702 по первой челобитной Аврамова ошибочно упомянут Амстердам (РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1702 г. № 31. Л. 4 об.)] было исключительно его личной инициативой:

По указу Вашего величествия был я, раб твой, в Голандии при после Андрее Артемоновиче три года. И будучи тамо у твоих, великого государя, дел по желанию моему учился живописной академичной науке. Токмо того обучения всего в достаток не довершил.

Пётр I отпустил подьячего за границу, однако окончить обучение у Г. Схалкена подьячий не смог бы – живописец скончался в ноябре того же года.

Полученные в Республике Соединённых провинций навыки в области живописи, очевидно, способствовали карьерному росту М. П. Аврамова: в ноябре 1708 г. он был принят в Оружейную палату, где курировал работу живописцев, а также состоял у гравировального дела («где печатаютца архитектурные книги и чертежи») (Серов Д. О. Строители империи. С. 72), а в 1711 г. получил от царя ответственное задание – организовать в Санкт-Петербурге первую правительственную типографию.