«Завещание» Ф. Кафки. Завещанием Ф. Кафки историки литературы называют две записки, найденные после смерти писателя. Первая из них, предположительно, относится к 1920–1921 гг., вторая – к 1922 г. Обе адресованы ближайшему другу, душеприказчику и биографу Кафки М. Броду, который вопреки выраженной в них воле писателя опубликовал после его смерти сочинения и письма. Свой поступок Брод объяснял «принципиальной переменой <…> в сторону жизни», произошедшей в Кафке в конце его жизни, в которой он «почерпнул впоследствии мужество счесть недействительным его обращённое ко мне указание (написанное гораздо раньше), запрещающее любую публикацию его наследия» (Брод М. О Франце Кафке. Санкт-Петербург, 2000. С. 226).

Публикуются в переводе Е. Кацевой (Кафка Ф. Завещание. Санкт-Петербург, 2007. С. 303–304, 316).

Дорогой Макс, моя последняя просьба: всё, что будет найдено в моём наследии (то есть в книжном ящике, бельевом шкафу, письменном столе, дома и в канцелярии или было куда-то унесено и попалось тебе на глаза) из дневников, рукописей, писем, чужих и собственных, рисунков и так далее, должно быть полностью и нечитаным уничтожено, а также всё написанное или нарисованное, что имеется у тебя или у других людей, которых ты от моего имени должен просить сделать это. Те, кто не захочет передать тебе письма, пусть по крайней мере обязуются сами их сжечь.

Твой Франц

Дорогой Макс, возможно, на этот раз я больше уже не поднимусь, после лёгочной лихорадки в течение месяца воспаление лёгких достаточно вероятно, и даже то, что я пишу об этом, не предотвратит его, хотя известную силу это имеет.

На этот случай вот моя последняя воля относительно всего написанного мною:

Из всего, что я написал, действительны только книги: «Приговор», «Кочегар», «Превращение», «В исправительной колонии», «Сельский врач» и новелла «Голодарь». (Существующие несколько экземпляров «Созерцания» пускай остаются, я никому не хочу доставлять хлопот по уничтожению, но заново ничего оттуда печататься не должно.) Когда я говорю, что те пять книг и новелла действительны, я не имею этим в виду, что желаю, чтобы они переиздавались и сохранялись на будущие времена, напротив, если они полностью потеряются, это будет соответствовать моему истинному желанию. Я только никому не препятствую, раз они уж имеются, сохранить их, если хочется.

Всё же остальное из написанного мною (опубликованное в газетах, рукописи или письмах) без исключения, насколько это возможно достать или выпросить у адресатов (большинство адресатов ты ведь знаешь, речь идёт главным образом о [госпоже Фелиции], в особенности не забудь о нескольких тетрадях, которые имеются у [госпожи Поллак]), – всё это без исключения, лучше всего нечитаное (я не запрещаю Тебе заглянуть туда, но мне, конечно, было бы приятнее, если бы Ты не делал этого, во всяком случае, никто другой не должен заглядывать туда), – всё это без исключения должно быть сожжено, и сделать это я прошу тебя как можно скорее.

Франц